Горюн

Живу всухомятку и пьян немотой,
и попусту трачусь на местных буржуев.
Жизнь неполнокровная гонит домой,
чтоб спрятать от радостей и поцелуев.

Любовь объявила бессрочный байкот.
Печальная скорбь тяжелит моё сердце.
Весь год ощущаю себя словом "скот".
Я хилый потомок из красноармейцев.

Глаза источают берёзовый лак.
Я злой, ядовитый, как "гриб Нагасаки",
чудной отщепенец, букашка, бедняк
с врождённой тоской и скрываемым браком.

Меж каменных ульев и горестей лет,
девиц разукрашенных и бездорожья,
машин, магазинщиков и стенгазет,
как в карцере или плену лихогодья.

Смурной, удручаемый, немолодой
и нехотя, хмуро хожу на работу,
где приспособленцы с мечтой золотой,
покрытые матом начальства и потом.

Я неприглашаемый путник и сноб,
горюн с пропылённой и выцветшей шляпой,
который всё копит на липовый гроб,
какой дорожает с годами, как граппа.

Плохими условьями, временем сыт.
Монеты последние скоро уж звякнут.
Я силюсь не взвыть, не вскричать от обид.
Но всё же ресурсы терпенья иссякнут...