Тайна жилого дома

       Март 1991 года. Для северного города Киренск начало оттепелей, первых и робких проталин, по утрам борющихся с утренними еще крепкими заморозками; воздухом, пахнущим приближением весны, щебетом воробьев на проводах, подставляющих взъерошенные спинки пригревающему солнцу. Вся эта картина легко вписывается в  будни киренчан, живущих своей размеренной жизнью в маленькой провинции, ничего не подозревающих о существовании в их городе давней и страшной трагедии.
       В начале марта мастер строительного участка Киренского РСУ Сергей Васильевич Потапов, по заявке районной администрации был направлен на ремонт жилого дома по ул. Советская, 46. Была поставлена задача – на втором этаже запустить отопление путем установки батарей. Нижний этаж был оборудован кирпичными печами, встроенными в метровые стены, внутри которых находился дымоход, за счет тяги вверх, тепло поступало на верхний этаж, но в малых количествах, жильцам приходилось топить печи и ставить дома камины, все это создавало определенные неудобства, особенно в заморозки. Для начала нужно было расчистить здание от ненужного хлама, так как жители съехали, дом оказался бесхозным, только на первом этаже проживал мужчина, согревающийся спиртными напитками. И началась работа. Вместе со своим напарником Владимиром Березовским – сварщиком, они начали освобождать от мусора и ненужных вещей квартиры. Люди жили там давно, вели хозяйство, заготавливали овощи, соленья, хранили в напольных подвалах, поэтому на первом этаже было больше всего хлама, состоявшего из целых и разбитых стеклянных банок, бутылок, консервных жестянок- последствий пустующего дома. Казалось, что это была просто свалка с ненужными отходами. В процессе подготовки помещений под установку батарей Сергей Васильевич столкнулся с серьезной проблемой: само здание было сложено не просто из кирпича, у него имелся определенный состав, предположительно использовался конский навоз и яйцо, возможно, что-то еще, но только не цемент. Из-за этого не укладывались в сроки, невозможно было ничем продолбить стены, настолько они были качественно и крепко сложены. Но нужно было двигаться дальше. На втором этаже стояла массивная дверь, которую решили снять, чтобы освободить проход для батарей. Снимали вдвоем с напарником, дверь была тяжелая сосновая, сверху обитая холщевкой. Когда сняли, решили убрать холщевку, а под ней оказались сено и солома, плотно прилегающие к  дереву. Сергей Васильевич до сих пор помнит запах сосны, смешанным с травяным ароматом свежескошенной травы. Запах был сильный, но не это удивило двух взрослых мужчин – мастеров каждых в своем деле, а то, что под соломой был обнаружен пожелтевший, местами истлевший до коричневого цвета листок бумаги, с сохранившимся четким красивым почерком и датированным 1938 годом. Писал мужчина, обращаясь к своей жене: «Дорогая любимая моя жена!…»  И дальше в стихотворной форме муж прощался со своей женой. Сказать, что пробило до слез, значит, ничего не сказать, этот, казалось, такой далекий бумажный клочок чьей-то жизни затронул сердце и душу двух крепких мужчин. Решено было отнести его в музей, что и сделал Сергей Васильевич. До сих пор он сожалеет об одном, что не переписал вручную текст, который можно было бы сейчас донести до народа. С перестройкой произошли большие изменения, в музее менялись люди, и к, сожалению, уникальный листок бумаги не сохранился.
 …В начале 20 века на месте этого дома, и прилегающей к ней территории, Петром Княжичем, незаконнорожденным сыном декабриста Валерьяна Голицына, был построен винокуренный завод, который состоял из 12 корпусов и работал на царском оборудовании. Строился он в течение семи лет – с 1903-1910 годы, со своей определенной архитектурой. У комплекса здания имеются и подземные ходы. В 1930-е годы здесь располагались Киренское УНКВД и пересыльная тюрьма. С 1939 по 1974 г.г. – Киренский райсуд, а затем жилые квартиры, в которых проживали рядовые киренчане, в том числе, и работники  вино-водочного завода. С 1990 года здание пустует…
         В 1991 году пожилой житель города Киренска Георгий Григорьевич Житов, бывший работник Киренского отдела УКГБ,  обратился в КГБ с информацией о том, что в подвалах дома могут быть захоронения, убитых чекистами граждан в 1930-х годах, об этом он знал из архива. На основании его свидетельств, была создана поисковая группа в составе следователей, сотрудников УКГБ, археологов ИГУ, членов добровольного общества «Мемориал», которая начала работать 16.04.1991 года. В этот же период Сергею Васильевичу поступает указание прекратить ремонт дома и освободить помещение, не удается даже на тот момент вынести рабочие инструменты. Здание оцеплено, туда никого не пропускают, и всё-таки целыми днями у кирпичного дома на набережной Киренги не расходится народ. Город был весь взбудоражен, в сознание людей не укладывались события пятидесятилетней давности.
         Больше месяца длилось расследование. В подвале второго подъезда дома при осмотре   было обнаружено, что изначальная кирпичная кладка в угловом помещении тюремной камеры была нарушена и заменена новой. Разобрав кирпичный пол, поисковики обнаружили слой гравия, под ним - слой извести, а под известью – останки 83 человек со следами насильственной смерти (следы ударов штыками, огнестрельными черепными повреждениями). Поскольку проводить расстрел в подвальных помещениях было рискованно, то сотрудники НКВД, в основном, наносили удары тупыми предметами или штыками. По словам Георгия Житова, похоронная команда запиралась в подвале с трупами, известью и большим количеством водки – заливать страх. Сам подвал примерно составлял четыре метра высотой и четыре метра длиной. Благодаря специфическим условиям (была создана т.н. «ледяная гильза»), сохранились остатки одежды и обуви погибших, личные вещи, по которым потом смогли частично установить фамилии безвинно пострадавших людей. Список имен казненных и их краткие биографии были опубликованы в 1991 году в газете «Советская молодежь».         
          Сергей Васильевич вспоминает: при ремонте здания мы ведь ходили по этому самому подвалу, присыпанному землей и уже утоптанному людьми, не подозревая о том, что там могут находиться убитые люди, хотя в свое время ему бабушка что-то рассказывала о страшной тайне этого здания, но ничего конкретного не было известно. А еще он видел с правой стороны, при входе в здание, кирпичную кладку, и, как мастер, понимал, что под ней может что-то находиться, склоняясь к тому, что там мог быть подземный ход.            
         Горисполком создал комиссию по организации похорон жертв политических репрессий, и после проведения экспертизы, 26 мая 1991 года, в Светлый праздник Пасхи, состоялось перезахоронение останков на Хабаровском кладбище в братской могиле. Всеми организациями были выделены машины, на каждой из них находилось по одному гробу, борты у всех были открыты. Из Иркутска приехал священник и сотни простых людей, потомки репрессированных из Казачинско-Ленского, Усть-Кутского и Бодайбинского районов. Процессия из 83-х машин и народа шла по центральным улицам Ленина и Косыгина. Сергею Васильевичу на тот момент, казалось, что воздух был тягостно-красным, и все происходило, как бы в замедленном действии. Вспоминалось прощальное письмо к жене, написанное неизвестным автором, мысленно унося в далекие тридцатые годы. О чем тогда могли думать люди, приговоренные к смерти, а, может, даже и не ждавшей её?! Что может думать безвинный человек, как ни о своей семье и детях, родителях, прожитой короткой жизни и очень хотевших жить! Время и совесть – самые лучшие судьи!  Предоставим им это право.
           Страшная тайна жилого дома раскрыта. Ремонт, который планировался там, так и не завершился. Людей выселили и расселили. Кто же там захочет проживать после такого? До сих пор здание стараются обойти стороной. Сейчас местные власти принимают решение о создании там Мемориала памяти жертв политических репрессий.
       …На братской могиле установлен памятный крест и таблички с выявленными именами. Люди приходят сюда, чтобы возложить цветы и венки, многие останавливаются и делают низкий поклон с перстным знамением, отдавая дань памяти мученически погибшим соотечественникам.