Д. Н

Много тебе или мало, путь свой закончить ты пришел в Беер-Шеву. Ни свинца и ни олова тебе не досталось - просто остановилось сердце

Что теперь, спустя долгие годы? Стих остался, да пара цветных фотографий. Затерялось перо и замерло слово. Слез уж не льют, нет эпитафий 

Вместо хороших стихов - «Россия». Вместо любви, она лишь застряла. Плод души черноты, личная «Калевала». Лишь оно мерцает, как погоняло.

Те, кто любили тебя забыли. Те, кто помнят - уже не читают. Всё. Все мы уплыли. Как можно, как дали, но дальше

Но и мы тоже умерли. Путешествие - оно равно смерти. А такое, в одну сторону, и подавно с этим сравнится. Мы живем, не сдались, но как будто, сдали, (все равно тебе подвигаться). Посмотри на наши печальные лица!

Неизвестность, пустота, неважно. Даже самое главное, интересное и прекрасное, слишком хрупко, чтоб  выжить и едва ли само на такое способно. Нежить всегда погубит нежность, даже если у второй появилась возможность

Ты лежишь и в пустыне меняется время. То есть, время всегда там одно и тоже. Оно ведь погода, что тщетна. Средь песков то же солнце, дождь зимою все тот же, и танки рядом (тренируются те же люди, убивать кого-то из тех же)..

Не волнуйся, ведь есть еще кто-то, кто помнит, кому это надо иль нужно, и кто также умрет. И во всей человеческой стуже, нет, прости, ничего, что рассудит, что есть ты, что есть я, и к чему это всяко идет.

Беер-Шева не очень хорошее место. Не подходит для смерти. Океан или зелень Ирландии - лучше. Франция иль Тоскана, тем более. Даже Англия, если угодно, которая не была к тебе благосклонной, ты знаешь. К сожалению, редко мы выбираем, где умереть; где родились - не мы выбирали.

И где быть, часто не выбираем, а можем. Просто суть состоит в том, что возможно, а не в том, что желаешь и хочешь. Но и это ты знаешь, трагедию эту.

Хотя, в целом, написано выше, путешествие - это смерть, много скорби, а это выбор. Но хотелось бы, все же, конечный пункт выбрать, если все остальное не можешь.

Тут, конечно, Господь нам укажет, что все его в этом мире. И каждому, значит, по  делам его светит. Если всем так написано, то в Элизиуме тесно, наверно - прямо по праведнику его, на каждый там сантиметр.

По поэту, члену СП, академику, автору книг, лауреату премий, герою, солдату, политику, прожившим жизнь в комфорте и славе. В этом случае, Беер-Шева - лучше; мир грядущий отделяет мир иной от мира того, где все ЭТО, подобно жвачке.

Итого, ты лежишь там, где нужно. Ты красив и безмолвен. Тени танцуют на стенах. Текст - твое тело, а душа это рифма его.