Главы 2

- Закрой глаза, что ты видишь? - сказал Будда.
- Ничего, - ответил Ананда.
- Ты не можешь видеть ничего, - сказал Бхагаван. - Ты видишь темноту!

«Шурангама Сутра», Будда Шакьямуни

На Арбате те, кому надо, знают, обратная сторона Луны плотно заселена, а не небытие, это очевидно. Сергей вспомнил, как он только пришёл из армии, в то время Арута серьёзно был на наркотиках, имя водка, горячие точки сломали его, он стал слаб. От МИДа дул из подземных переходов тёплый ветер, небо было зелёным. Само здание возвышалось над Садовым кольцом как огромный доисторический зуб птеродактиля, который в полетё над этим противным, злым центром города выронил из своей пасти челюсть, это было давным-давно, теперь это Садовое.

 Как он оказался здесь? Он вспомнил… Сегодня утром, идя по своей улице к метро, он увидел на обочине дороги у тротуара брошенный кем-то в грязь хрустальный шар. Шарик был небольшой, похожий на те, что когда-то продавали на Белорусской в магазине «Путь к себе», там ещё во дворе была скамеечка, на которую можно было присесть, как-то он украл оттуда упаковку китайского фруктового чая, маленькие кусочки разных экзотических цветов вперемежку со специальным прозрачным кусковым сахаром, продавцы его называли «ледяной». Просто зашёл, сделал вид, что вокруг смотрит, положил, вынес.

Шах… Он всё не мог забыть друга. Сергей щелчком выбил из пачки дорогую сигарету «Лайт», вытянул её зубами, чиркнул зажигалкой. Увидел шар, сюда и приехал. Потом поднялся вверх, пошёл, когда-то он тут работал, охранял нефтяников, наскоро сбивших  себе карманные банки и открывших по обе стороны пешеходного маршрута пункты обмена валюты, капканы для туристов, а то и просто банальные ларьки. Сами охранники, в основном бывшие военные, собирались в кафе «Роса» летними ночами, у Новоарбатского делились воспоминаниями о службе, на мангалах жарили шашлыки.

Нам «Коран» от края и до края
Всем пропагандирует Аллах,
Я же русский, этого не знаю!
- Вах! - кричу я, вторит Ваха: - Вах!

Чёрные люди на Арбате вам не местные. Ездят на чёрных лимузинах, носят дорогие чёрные очки, одевают чёрные костюмы «версаче», едят чёрную икру, продают в чёрную на  чёрной бирже чёрное золото, у каждого в кармане нефтяной кран. Как он прибился к этой братве? Охраняющей их? Карма, конечно. Он посмотрел на Садовое, машины шли сплошным потоком быстро.

Вот повалит снег, злорадно подумал он, посмотрим, как вы поедете, щенки! В армии никто не служил! Свой покой он уже давно продал, одни долги, иногда напивался, пьяным ругал себя, тварь, дешёвка, это скотство, пахать на других, пошёл на компромисс, не пошёл,  было б круто, у них ту целая мафия у нефтяников на Арбате, честно, стараются делать всё по понятиям, не беспредельничай, и поехал, трудись, пока не грохнешься замертво.

Он вздрогнул, как-будто вдруг оказался на ошской дороге вместе с Шахом, вместе не служили, кругом одни горы, дальше Афганистан. Второй раз не хотелось точно… Афган... Там сегодня только маки! А когда-то был центр медитации всего мира, или, по крайней мере, один из центров, искали вселенский ритм недуальности. Мгновенный просветленный путь, основу всего начала.

- Когда началась сансара, мой господин?

- Когда ты спросила. Путь и идущий по нему с самого начала признаются взаимно не отличающимися. Пусть твой ум обратится к пути, пусть на нём будут покорены все твои заблуждения, пусть они превратятся в мудрость!

Он улыбнулся, шрам на правой щеке каждое утро напоминал ему о давно забытом визите Шаха к ним в военное училище, дурковали, играли, снайпер взял и внезапно по-настоящему порезал его ножом. Когда наконец у него будет много денег? Он бы взял охотничий билет, бросил в чемодан, поехал на границу с Афганистаном в горный Бадахшан просветляться, увидеть шесть огней. Общую основу сознания и пять уровней пространства.

Первый сам свет, второй светоч сердца, третий светильник  белого канала, соединяющий его с глазами и так далее. Формально Бадахшан входит в состав Таджикии, но фактически ей никогда не был подчинён, горные таджики вообще другие, иное племя исторически, этнически, не тихие, городские ребята с оленьими глазами, а персы, мощные, агрессивные и дикие, больше всего на них похожи в Грузии сваны и курды.

В главный центр Хорог всё время и продукты завозили-то по горной дороге из Оша, сколько могли, там ничего не растёт, всё привозят. Торговля наркотиками там работа, охраны гостиниц как таковой не существует. Между людьми отношения тоже неформальные, обмани ближнего своего пока он не обманул тебя, говорят, так надо. Там вообще барыги одни, пацанов нет! Управляют всем главари кланов. Не случайно есть антинаркотическая программа ООН, называется «Узел Ош», посылают миротворцев. Ош, Хорог… Там много куда можно поехать, посмотреть на бешено бурлящий Пяндж, буруны размером с хорошие волны, потом в ресторан. Сергей остановился, взялся за грудь, закололо, Сербия.

Одна пуля вскользь прошла по щеке, вторая в грудь, еле откачали. Помнил, тогда из больницы позвонил матери, потом в самолёт в Москву, снова больница, потом в санаторий, лечить раны, поправляться, то есть. Не хотел возвращаться на Балканы искать, мстить! Кого искать, где? Выходит, рано ему было тогда идти в серьёзную эзотерику, сначала надо было отдать кармические долги, потому и пуля.

- А зачем тебе деньги, Лен? - сказал он, когда узнал, что простой девушке из Забайкалья оставили особняк. Злоба полыхала в нём, но он старался держатся. Гримаса исказила его лицо. Ударит её сейчас, вызовет крышу. А они только и ждут, чтоб его из бригады выгнать, на остальное здоровья не хватает. А тут такой повод, физическое насилие, обеспечена разборка. Можно, конечно, и с ними поиграть на пистолетах, кто первый, но тогда всё, навек ему закрыта дорога в большие города, бегать от братвы придётся всю жизнь, а он хочет жить в Москве. Лучше денег дать, занести какую-то сумму на общак, ребята будут довольны, а Лена, черт с ней! Её реальность теперь сужена до размеров Арбата, сама хотела.

- Нет, ну вот скажи, зачем? Что ты будешь с ними делать? Мой папа когда-то деньги платил в кооператив, покупал основной взнос, так что квартира моя, жена с сыном будет в ней жить в Москве. Я ни у кого ничего не отнимал. А ты иди, тусуйся к бандитам. - Он посмотрел на неё пристально. - Оставь полковника! Красивая, ещё замуж выйдешь за какого-нибудь американца.

- Не хочу. У меня теперь есть деньги, я вообще не выйду замуж. Я имею право на эту жилплощадь по-любому, слышишь? Хоть как! Потому что Арбат для всех.

- Как и ты, - ответил Сергей. - Особняк тогда у полковника отобрали… Не отдашь, сказали, замочим? Куда он исчез?  Индию карму очищать? К кому? Кинут его там на все! А рыпнется, дадут лет пять ни за что в индийской тюрьме. Как тому русскому экипажу, что оружием в Бенаресе торговал, патронами, чуть всех к стенке не поставили, еле выдернули свои, КГБ. А, может, он в Москве каким-то образом? Готовит?

Рядом с эти брошенным в грязь хрустальным шаром на той дороге он увидел маленький бумажный пакет-мерзавчик с недопитым фруктовым соком, «вот я, апельсин-вимбльдан, выпей», уже порядком испорченный утренней изморозью, морозом, недалеко от него оправой вниз лежало порядком поржавевшее зеркало, плохой знак. Когда-то оно было красивым, говорят, зеркало дал женщине дьявол, чтоб считать время, на самом деле сущность основы мира — изначальная чистота.  Он поднял голову и посмотрел на солнце на Арбате. Оно было закрыто облаками.

Потом он повернул её, посмотрел на луну, в Москве так бывает иногда, солнце и луна на небе одновременно, наверное, и не только в Москве, она была какая-то маленькая, собственная уменьшенная копия, меньше солнца раз в десять, странно. Потом опустил голову через боль в висках, сказывалось выпитое вчера с однополчанами спиртное, на свой модный шарф. Белый шёлк, все кавказцы должны носить белые шарфы, как в Италии, на шёлк денег не жалеть, шарф уже был выпачкан маленькими чёрными пятнами, где он их посадил? Кашемировое пальто было чистым, «Хьюго Босс», подарок нефтяника, девки на него так и смотрели.

Интересно, чтобы они подумали, если бы узнали, что больше у него ничего нет, ни машины, ни денег? Наверное, просто больше бы не смотрели! Два последних года он почти не ел, сидел на водке, все деньги спускал туда, брал на Даниловском у абхазца, Дато палёную, это смерть, мигом дуреешь и становишься чётко внушаем. А из пьяных девочек можно сразу делать хоровод, пускать по кругу человек пять, у них от этого кайф.

А у него ещё эта водка на характер, становится берсерком, как викинг, ищет жертву, дайте кого порвать на сто частей, боец! Водка не просто стимулятор, она мощнейший, выпил вечером бутылку, всю ночь не спишь, «двигаешься», по клубам ездишь, как в адском газу хочется газовать, напряжённый, от неё едет крыша, зубы сжаты, скрипят, глаза как фонари, а секс, какой в пьяном виде секс, нужен гарем. После такого обычного и не хочется, ни им, ни тебе.

Он с усилием, смотреть не хотелось, поднял голову вверх, посмотрел. Фонари сегодня странные зажгли на Арбате, а, может, нет, их сила уменьшена дневным светом. И деревья тут прогнившие повсюду, не деревья, а так, деревца… Всюду ходят торговки с цветами. Как им разрешили? Тогда он не знал, что настоящий хозяин Арбата, его серый кардинал простой майор с Петровки Андрей Розов плюс братва, разрешил.

А цветы все, между прочим, испорчены морозом, конечно! Церковь здесь звонит с надтреснутым звуком, хорошо, что хоть звонит, раньше там был мосфильмовский склад. Пять «бмв» в Белграде мчались, чтобы отвезти его в аэропорт в Москву, на знаки светофора не останавливались, у них в 92м были такие номера, что ГАИ… Это сейчас всё переиначили, а тогда заходили в Сербии на любой автосервис, чинились бесплатно. В любом магазине всё на вынос брали, не платили, хоть ковёр, хоть телевизор. Кроме государственных, конечно, типа «Здоровья», туда не ходили, там большая братва, Караджич, называется «власть», кто не знает. У этих, больших албанцы угоняли машины, отбивали жён. Жизнь была!

Водка высасывает из человека все нервы, они горят, говорят, их у нас в теле трасса километров семь. Сначала невообразимый подъем духа и плоти, дух и плоть так и прут, голова особенно чистая, резкая, в руках сила, можно писать романы, творить, как Достоевский, ты его знаешь, и он знает тебя, пол мира завоевать.

Потом в какой-то момент начинается резкий спад, бьёт депрессняк, жесть. Сначала ведь как, в банде, живёшь, воруешь, грабишь, горишь в этом режиме, человек так долго не выдерживает, надо взбодрить себя чем-то, снять стресс, водка, бычка, бычий кайф, пьёшь, блюёшь. Значит, ещё! Едешь, берёшь, отнимать не дают, за это убить могут, всё под контролем, убили же Кеннеди, платишь барыгам за спиртное. Но доза, которая производит нужное действие, постепенно становится недостаточной, надо повышать.

Каждый обладает определенным уровнем энергии, если измерить её нормальное количество по десятибалльной шкале. Когда колешь героин, сам Сергей не кололся, хватало на теле дырок, иногда видел, взбадриваешь себя, ширнулся, свою энергию поднимаешь абсолютно, скажем, до числа «13» за кубический сантиметр, входишь в изменённое состояние сознания.

Он поморщился, кайф от водки, он, конечно, и сейчас помнит… И сейчас чёртом сидит в голове, дай! Дай!! Дай!!! Не случайно его любимая книга «Бесы», каждый раз читал перед тем, как кого-то охранять. Ангелы, изначально выступившие против Бога, вот кто, охранники. Немного, по кусочку, как дозу, убиваем в себе Его, начиная кого-то охранять, умирать за кого-то кроме Него. Как правило, сволочь… Бизнес грязная вещь, нефтяники не Родина. Которая и сейчас его к себе зовёт, Сергей никогда бы не смог жить за границей безродным космополитом, сгорел бы от стыда. Что его ждёт в старости? В лучшем случае хоспис.

Сергей не хотел умирать за какого-то ебуна, который к тому же обирает его детей. Бизнес грязь! Ложась спать, клал земные поклоны и крестил подушку, чтобы ночью не умереть от горя, что кого-то охраняет. Есть два рода бывших военных, те, которые на гражданке убивают себя, выйдя в тираж, от большой грусти, и кто от злости, или сумасшедшие, тем все равно... Те вдруг. О боли мало думают. Посидел на новый год с гостями за столом, посмеялся, пошутил, война и мир, как вернуть Абхазию, вышел в спальню, достал из-под подушки, баааам! Конечно в висок, мужчины ничего кроме сигар в рот не берут. Мозги по стенам, празднику конец, Оля бы поняла. А что, если с Олей в один день? Вряд ли, тогда сначала, сначала надо её, не поднимется рука.

Наверное, мысли надо убрать перед занятиями эзотерикой. Не допускать, чтобы естественное состояние твоего ума преследовали образы прошлого… Не обращаться к будущему, не делать никаких умственных построений в настоящем, если сознание пребывает в естественном состоянии, медитация наступает мгновенно. (Водка медитация?) Если всё время отвлекаешься или проявляешь рассеянность, медитация не происходит. Тогда надо пристально часто смотреть на какой-нибудь предмет, а тринадцать, несчастливое это число, в водке нет ничего хорошего.

А назавтра хочется всё повторять, как себя сдержишь? Но вчера, чтобы подняться до «13»ти, хватило одного стакана, через месяц уже два, организм привыкает. Или через день, у кого как, выпивка сама себя кодирует. А когда снова возвращаешься в нормальное состояние, оказываешься не на «10»ти, а на «8»ми, вянешь, аппетита нет, еле двигаешься, ничего не ешь.

Женщины, которых готов был вчера буквально расцеловать, был увлечён ими совершенно, всем подряд вечером говорил «los palabros del amor», слова любви, в ней признавался, кажутся ОМОНом в юбках, сволочами и стервами, даже воздух и стены становятся нереальными. Крушишь всё, бьёшь на кухне посуду, зажигаешь самокрутки, ругаешься матом, на месте крутишься. Можешь кому-то ни с того ни с сего позвонить, послать, больше уже не можешь жить нормально, потому, что нормальная жизнь требует энергии, равной цифре «10». Снова возникает побуждение подняться до «13»ти, как раньше, только теперь для этого потребуется три дозы, три стакана, а не один. А когда снова опустишься, шкала эта будет «6» или даже «5», страх, депрессия ещё больше.

Он снова поднял голову, ещё раз посмотрел на тусклый свет фонарей. Всё то, что он видел сегодня утром, плохие приметы. Все, кроме отмеченных тьмой, имеют на теле семь звёзд, - так сказал Один, ударение на «О». Тот, что семь дней на дереве висел где-то Дании, конунг норвежский. Чакры болят! Особенно горловая, все горло сжёг водкой, наверное, в энергетическом теле осталось всего пару лепестков.

И икакого рижского «Бальзама», на самом деле он на опиатах, чёрное, водка несмотря ни на что белое, как инь и янь на картинке рыбой, бальзамов дома у него давно нет. По отношению к закону стакан с водкой безопасен, кто его употребляет, не обязательно попадает в преступный мир, сидит себе дома, пьёт, вот и всё, на человека по полторы бутылки, а вот разговоры с ворами под это дело, с бродягами обязательно приведут в Систему, это всё, коготок увяз, птичка пропала.

Он покачал головой. Как он утром ту красавицу бил под похмельем за то, что попросила его включить на кухне газ, побеспокоила, она, оказывается, с детства боялась газ включать, а он отказался, думал, издевается, за что она его обозвала дураком, прозвучало длинно, водка всё удлиняет втрое:

- Дууурааак, - он голый на неё пошёл, в одной руке разводной газовый ключ, в другой молоток, она побежала, кинул в неё и то, и другое, промахнулся, прыгнул вперёд коленом, попал по спине, копчик чуть не сломал, потом на работу розы возил с того же «Даниловского», ездил, пока простила, весь рынок почти перевёз, простила, а почему? Сама алкоголичка, не хотела терять к водке доступ, не сказала бы ничего, выпили, переспали и разошлись, как алкаши после сытного обеда, сначала поесть, потом напиться, в таком порядке, сколько раз так было? С ключами, женщинами, водкой и молотком.

И так, заряжая водкой свою энергию снова и снова, продолжаешь выходить за пределы доз и стаканов, тело человеческое не может принять более четырёх, пяти в день, для того, чтобы подняться до «13»ти, прежней отметки, их требуется шесть, восемь, что-то в тебе взрывается. Например, сердце, мозг, печень отказывают, и конец, так бывает, обычно, хватает удар, затем мучительный уход. А если сердце или печень всё же не рвутся, наступает полная деградация личности, теряешь лицо, если оно у тебя, конечно, было, перестаёшь замечать разницу между плохими и хорошими поступками, совершаешь чудовищные деяния, за бутылку сестру можешь цыганам продать, заводчикам, пусть с ней делают всё, что посчитают нужным.

Или  наставить на хорошего друга ствол и пообещать выстрелить просто так, а иногда и выстрелить, поэтому синякам и хроникам веры нет ни у бандитов и воров, ни у стражей порядка, ни у трудового населения, если что, такой сдаст всех своих, лишь бы взлететь в винный рай туда, где хорошо. А потом опуститься, знаменитый русский поэт Блок был пьяницей, не только Есенин, писал «истина в вине», Оксана через много лет добавила, друг познаётся в биде, где женщины подмываются, то есть, ох, любила украинка бесстыдный тройничок, секс с мясом.

И ещё одна причина, алкоголик, хроник, колдырь в сущности пытается добиться высших, особых состояний насильственным, не естественным путем, что приводит к разрушению самой структуры нашего тонкого тела, невидимых каналов, поэт посмотрел вверх, свет от фонарей на секунду стал ярче, бесконечная вселенная приветствовала такую его мысль.

Каналы под действием водки сначала резко расширяются, она их прочищает, когда ее действие заканчивается, сужаются так же резко, энергия не успевает спуститься или подняться до положенного ей места, прийти туда, куда необходимо, разрыв энергетического потока создает ощущение ломки, как-будто вводят иголки в тысячи суставов и костей, особенно после водки с пивом, а потом коньяка, замыкание отдельных частей естественного потока в непривычных местах приводит к нарушению сознания, преломляет весь мир в кривое зеркало, в народе белая горячка, это нездорОво.

Вроде того, что он видел сегодня утром, всё плохие знаки! Думаешь, что видишь другие, невиданные миры, но оказываешься в плену собственных вторичных иллюзий, и платишь за это,  бесплатных пирожных не бывает. Разрушение внутренних каналов человека делает проблематичной и возможность посмертного освобождения, что может привести к окончательной духовной гибели, они блокируются.

- Нет, - скажете вы? Или: - …скорее, нет? - Тонкий аспект не имеет видимой формы, он нематериальный. Вы же не отрицаете, что во время сна вы продолжаем видеть, слышать, обонять, ощущать вкус? Выпитая во сне вода может быть живой и мёртвой! (Больше не проснетесь.)

А удовольствие и боль? В пьяном сне возможен почти наркотический приход, спишь и видит себя лежащим на татарском ковре с полотенцем на глазах в зобу у райской птицы, окружённый гуриями. Что это, если не тонкие аспекты органов чувств, осуществляющих такую работу? Наши глаза во сне закрыты, уши не слышат, не работает язык, ноги, руки, как мы слышим, видим и ходим? Если идёшь к знахарям,  говорят, тонкий орган обоняния похож на две скрещенные иглы, орган вкуса имеет форму полумесяца, всё это вполне реальные вещи, самый тонкий уровень чувственного восприятия происходит на уровне сознаний.

И вот так несколько лет после увольнения в запас на водке как на наркоте, сам себе снимаешь дымящимся борщиком абстинентный,  адский хаш, который с ночи варится у тебя в голове, изо рта несёт помоями,  двадцать три или раньше,  как кто бросил службу, уже старик, волосы, зубы, внешность. У него, например, почти везде коронки, у других вообще зубов нет, некоторым везёт, у Шаха за всю жизнь всего одна пломба, юниор по гимнастике, мастер спорта.

Хорошо что хотя бы их он вставил, не пропил, а ему сегодня, между прочим, пятьдесят пять, день рожденья. И, заметьте, давно не под водкой, бросил, знает по себе, водка может заставить его сделать что угодно. Теперь надо ещё найти путь к себе! Это примерно как на большом перекрёстке где-нибудь на Каширке, Красногвардейской стоит сто женщин, одна из них твоя мать, которую ты никогда не видел нигде, нет времени отводить их всех по очереди в стороны знакомиться, проверять паспорт, надо взять и угадать, такая предстоит штука. Но, он усмехнулся уголком обветренных губ, шанс есть! На пути к себе всегда можно встретиться с самим собой.

Он пристально посмотрел на магазин «Диета», сколько раз, будучи бухим, он брал там «пепси», гасит сухость, выходил, давал деньги глухонемым, покупал пустые пластиковые бутылки для  следующего разлива, бывший студент Литинститута покрепче запахнул плащ, повернулся, пошёл по направлению к «Смоленской». Проходя мимо залитого тусклым неровным светом «Макдональдса», он помахал кому-то рукой, ему ответили, он, конечно, не знал, кто это.

Плохих примет с утра было много, и его смерть, если она придёт в этом году, будет непростой! Хотя можно попробовать от смерти себя выкупить, сделать куклу из теста, подарить духам деревянные монеты с надписью своего адреса и имени, нарисовать магический круг со звездой вокруг и прочее, так говорят, и эти все приметы - брошенный в грязь хрустальный шар, испорченный изморозью фруктовый сок, старое, проржавевшее зеркало, закрытое облаками холодное, никого ничуть не греющее солнце, ущербная, тусклая  луна, испачканный чёрными пятнами белый шёлк, ****ские фонари, на которых хочется повеситься, прогнившие деревья, цветы, съеденные морозом, барабан… - он это знал, ничего не стоили.

Просто пока он всё ещё не сложился, как учитель, вот и всё. Если бы он тогда знал, как быстро все изменится! Что его бывший армейский друг, как оказалось, вышедший из одной из самых могущественных в Москве преступной группировки, найдёт его в Москве. Что по его просьбе он оставит Литинститут, потеряет всех коллег и друзей, потом квартиру, окажется в разводе, голодный в маленькой съёмной квартире бог-знает-где с появившейся ниоткуда, а потом исчезнувшей в никуда понявшей блатную жизнь украинкой из Одессы по имени Оксана, потом сам окажется в Лефортово... Ничего этого он не только не знал, но и не мог предвидеть! Знал только одно, его будущее без водки. Когда он вернулся домой, в квартире внезапно зазвонил телефон.

- Привет, летописец! Завтра Шах освобождается, - натужно сказал чей-то голос в трубку. -  Надеюсь, такого помнишь? Он тебе сначала позвонит, потом приедет. Дальше делай всё, как он сказал. Повтори! - Такому нельзя отказывать, Сергей повторил.

Он постоял немного босиком на полу в холодном коридоре, что такое, в сущности, человек, если он босой, а ты в сапогах, доходяга, разве могут против кирзы босые пальцы, послушал отбой. Телефон был старый, коричневый с циферблатом, покупала ещё мама. Он чувствовал себя одновременно старым меховым воротником на чьём-то пальто и его распахнутой полой, через день Снайпер прилетел рейсом из Владивостока.

Конец второй главы