Симфония Горя

Порывом ветра из открытого окна
швыряет в лицо мокрую вьюгу.
Уже не холодно.
Сенсорика тонет в обжигающем вихре снега
и надрывно-резких аккордах.

Боль.
В пальцах, скованных ветром и музыкой.

Кровь.
Веером разлетается от оборванных ногтей, от струн.
Застывает в холодном воздухе,
оседает колкой стружкой на коже.

Стон.
Надрывно плачет виолончель под кровавыми пальцами.
Это неверие, это страх.
Что-то взрывается, кто-то считает удары сердца.
Это ногти, рвущие сейчас струны,
в отчаянии обрывали кору с ели —
До глубоких ран, до онемения, как и теперь.
Выше, резче, словно бешеный медведь,
они впивались в ствол,
оставляя в смоле ошметки мяса и кожи.
___________
рисую я. kapriss art

Треск.
Струна не выдерживает темп.
Плевать. Мне не нужно четыре.
Я сыграю симфонию и на одной.
Пусть внутренний критик замерзает заживо вместе с правилами.

Хаос.
Это потерянное навек прошлое, не найденное будущее.
Это эбеново-черный гриф вибрирует в унисон с костьми рук.
Это сбегание, подавленная агрессия, забытые желания.
Селфхарм — лишь логичное следствие, перенаправление…

К черту логику!
Пусть музыка вырезает по сердцу жгуче-горькую правду:
от себя не сбежать.

Вой.
Это ветер рычит голодом стаи волков, клекотом первобытных шаманов.
Это старая ель деки низко вторит ветру, требует чтоб слушали.
Это бархатный шепот в темноте мансарды жалуется одиноко:
что снова не услышали, снова оставили,
душу наизнанку вывернули…

Вздор!
Музыку нельзя не слушать —
она сама кому хочешь душу вывернет.
От нее не уйти. Не сейчас.

Вздох.
Струна попрощалась невпопад.
Осталось две…
Плевать!
Я сыграю симфонию и на одной.

Песнь.
Всегда бессловесная.
Нежно-злая, убийственно-жизненная.
Эта виолончель хорошо знает дорогу в мой личный ад.

Мы идем по ней вместе —
до последней струны.
Пока поет старое дерево.
Пока не застынет льдом кровь в искалеченных пальцах.
Пока бьется изношенное сердце.

Смех.
Высокий, безумный.
Вплетается гротеском в импровизацию,
на миг ломает.
И становится неотъемлемой фоновой частью.

Я могу играть симфонию горя без струн…