Мастер без Маргариты. Часть 5

                Человек, взявший чужое,
                нарушает гармонию,
                и в себе тоже.        ©


Утро надвигалось медленно и неминуемо, льстя и настораживая – как же – его пригласила на свидание девушка. А он ничего не знает и про неё, и про себя тоже мало что знает, из того, что следует знать, для того, чтобы правильно провести эту встречу. А в уме всё вертелись и вертелись азы шахматных партий. Что она предложит ему – какой выберет дебют и каков будет её первый ход. А то, что она будет играть белыми и первый ход будет за ней – он не сомневался. Геннадий ещё раз прочитал её открытку – но никаких путных мыслей, а тем более решений в голову не приходили.
- Тоже мне советчики! Ему даже показалось, что они отправили его это свободное плавание, чтобы затем ещё и ещё посмеяться над ним. А день всё набирал и набирал свой субботний ход – люди уже начали запасаться к тому, чтобы вечер провести с воплощением всех тех задумок, которые копились всю неделю.
- А что накопилось за неделю у меня, - то и дело приходила ему на ум эта неуютная мысль, - меня выбрали, даже и не знаю почему, назначили встречу…….  И как он не отгонял эту мысль – она всё больше и больше тревожила и волновала его. Позвонил Карий: - ну что подготовился к экзамену, - спросил он, не то шутя, не то серьезно.
- Как можно готовиться, когда не знаешь билетов, да и учителя мне попались не серьезные.
- А ты, когда родился – тебе, ну, или твоим родителям вручили эти самые билеты, - и он произнес свою любимую фразу, - «Не надо паники, Сеньор!» Ты уже вытянул счастливый билет и ещё вот что – обязательно спроси – почему она выбрала именно тебя, а не меня, например. Я не нашелся, как ответить самое первое, что пришло на ум:
- Может оттого, что увидела во мне будущего мастера. В ответ, Карий только рассмеялся, но как мне показалось, не очень то убедительно и весело, потом продолжил назидательно и примирительно:
- Ты, вот что, отдохни хорошо перед встречей – если сможешь заснуть – засни, пригодится. Я так думаю, что предстоящая ночь тебе предстоит беспокойная – и поверь мне – перед экзаменом следует хорошо выспаться и ни в коем случае не учить билетов, - и он хохотнул ещё раз, добавив: «перед смертью не надышишься».
- Да ну тебя, тоже успокоил, называется - и положил трубку.
Но тем не менее, разговор меня изрядно расстроил и в то же время, насторожил – Карий редко ошибался, он обладал редкостным чутьем – предвидеть и даже угадывать будущее.

Вечер незаметно и неумолимо скатился юзом к тому самому фонтану – она уже сидела на скамейке и с беззаботным видом крошила птицам булку. Мы обменялись взглядами – мой она прочитала лучше: - если мы не наскучим друг другу раньше – в нашем распоряжении целые сутки, от вечера до вечера, и добавила, широко улыбнувшись, - так что мужайся мужчинка!
- Чего это – мужчинка, я три года отслужил, в серьезном месте на серьезной технике – разве не слышали, армия превращает юношу в мужчину……
- Не верьте этим досужим россказням тех, кто не вылазил там из самоволок, меняя девочек легкого поведения на женщин ещё более легкого поведения. Я понял, что она уже начала играть, причем играть белыми, и что печально – дебюта этого я не знал. Она быстро среагировала на мою растерянность и засмеялась, предлагая затем весело и задорно, отламывая мне кусок булки:
- Ну что, Синьор, сникли – сама обстановка диктует – нам следует перейти «на ты», без этого никак – ведь, впереди нас ждет разведка почти в абсолютной темноте самого последнего ряда кинотеатра. Ведь, вы служили в разведвзводе – разве не так?!
- Вот это начало, вот это дебют! – только и подумал я, машинально откусывая булку.
Последний ряд был достаточно уютен, сзади, на стене висели горшки с цветами – их плети спускались довольно низко. Мы и примостились в этих негустых зарослях, кресла были мягкими и не скрипели. Маргаритта откинулась на спинку и смежила веки, будто попала в Рай.
- Геннадий, - начала она, пока не начался фильм, - а вы часто ходили в самоволки?
- Не так часто, как хотелось бы – я был, к тому же, редактором  Боевых листков – какой же это был бы пример.
- У вас была девушка? – и она даже открыла глаза, чтобы пристально посмотреть мне в глаза.
- Были, и даже две, - но она не дала мне договорить……..
- Постойте, постойте – дайте мне угадать – и их обеих увели ваши же товарищи – да?
- Ну, это было, как бы, это точнее выразиться – в порядке вещей – мы так понимали военную службу и военную дружбу.
- Так я и знала – ты отнюдь не «быстрячок» и уж тем более не орел, - и весело засмеялась, привлекая внимание окружающих.
- Если, ты имела в виду Мстислава Всеволодовича – я просто не совсем так, как мои товарищи, ставил перед собой задачу в отношениях – у меня были совсем иные планы на будущее – и потом я был совсем не приучен к такому отношению с …..
- Не стоит огорчаться по этому поводу, мой мальчик, - сказала она, прикасаясь к моей руке, как это делала моя мать, ласково глядя в мои глаза, - без худа не бывает добра, как, впрочем, и наоборот. Потихоньку начал гаснуть свет – и меня это устраивало.

Но мои ожидания, как впрочем и иллюзии никак не хотели оправдываться и в темноте. Она, казалось, затихла, удобно примостившись у меня под боком, положив голову на мое плечо – меня это устраивало. Не устраивало то, что это продолжалось не долго. Поднимая свою голову все выше и выше и пропустив сзади свою руку, чтобы повернуть мою – к себе – она коснулась своими устами, моих. С этого момента, я уже перестал глядеть на экран – вкус её губ был настолько нежен и приятен, что я от удовольствия закрыл глаза. В своем поцелуе она настолько была целомудренна и тиха, что казалось, будто это был сон, окончания которого я нисколько не желал. Но, как оказалось и подтвердилось – это была игра, которая всегда требует продолжения и следующих ходов. После завершения этого «невинного» поцелуя, она на некоторое время склонила свою голову  к моей и начала теребить губами мочку моего уха, шепча при этом всякую всячину, вроде: «ты бы знал, как это сладко… и пр.» Признаюсь честно – я отказывался понимать всю серьёзность и весь смысл её поведения, хотя и мне это нравилось и даже забавляло – потом я успокоился, признавшись себе честно и откровенно, что мир женщин, во всяком случае, для меня, - совершенно загадочен и непостижим. И эти непостижимости все продолжались и продолжали сыпаться, словно из Рога Изобилия - изобилия чувств и нежности. Следующий её ход был по-матерински прост, но лишь поначалу. Расстегнув пару пуговиц на моей рубашке она запустила мне за пазуху свою мягкую теплую ладонь. Нежно ощупывая и поглаживая мои ключицы, входя змеиной лазью в яремную ямку и замирая там на минуту, потом, словно считывая нежность и упругость сосков моей груди – меня это поначалу даже забавляло и заставляло расслабиться. Но. когда ладонь её тепло и мягко скользнула вниз – я забеспокоился, не столько от щекотливого её движения, сколько от возможного продвижения – туда, вниз…
Но, она остановилась на моих «кубиках», которые были не так уж и выпуклы, хотя я и тренировал их в меру своих сил – для неё, видимо, и этого было достаточно – опять прислонившись губами к уху горячо зашептала:

                По кубикам твоим
                Пройдусь перстом,
                Как по брусчатке –
                Туда, где дремлет Змей,
                Уставший,  без Любви.
                Не надо шалаша
                И ни, у моря, хатки –
                Пусть на траве,
                Иль, на камнях горячих, пусть –
                Но, под твоей брусчаткой
                Я все ж, познать хочу
                Превратности Любви
                ……………………….

- Вот это подготовка, - только и подумал я, словно мышь, загнанная в угол, - интересно, что она ещё успела узнать обо мне и моих работах.
Почувствовав, вероятно, что ещё не настало время для дальнейших поползновений, она высвободила свою руку из частичного плена моих прелестей и вложив свою ладонь в мою, сцепила крепко-накрепко свои пальцы с моими. Мне ничего не оставалось, как ответить ей своим усилием. Может, хотя бы так несколько умерить её  пыл и страсть – так мы и просидели всю оставшуюся часть фильма. И я уже чувственно мог определить – по реакции её пальцев – её отношение: к страху, радости, непониманию и безразличию того, что происходило на экране.

Экран погас последними чувствами и событиями – зрители потихоньку начали продвигаться к выходу. Маргарита не торопилась – ей было что обдумать и понять – ведь она, по сути, «посмотрела» не один, а два фильма – второй, про меня, пожалуй, для неё был более интересен. Мы вышли почти последними, прошли к фонтану, игравшему попеременно всеми красками радуги, сели на скамейку и долго наслаждались шумом воды, падавшей струями в чашу фонтана. Я порылся в кармане, достал монету и бросил её в воду. Марго с некоторым удивлением посмотрела на меня:
- И что именно ты задумал больше всего, милый – она впервые так назвала меня.
- Так – мелочь. Чтобы ты застегнула мне те две пуговицы, которые расстегнула там – в кинотеатре.
По её взгляду я понял, что не только она, но и я могу делать ходы, не совсем понятные для противника – она, словно прочитав мою мысль, тут же ответила:
- Мы – не противники! И в нашей, с тобой игре либо выиграем оба или проиграем – и ты, и я. 
Невдалеке виднелась спортивная площадка – и мы неспешно побрели туда, разговаривая так же случайно и валко, какими были и наши шаги:
- Гена, тебя обуревало когда-нибудь чувство любви – сильно-сильно, чтобы даже дух перехватывало.
- В девятом классе я втрескался в Тинку – она была из параллельного класса, да так, что не мог заснуть, хотя этим никогда не страдал – выходил на луг глухой ночью и боролся с чувствами тем, что бросал тяжелый лом.
- Прямо, как у Ремарка в «Черном обелиске» - только там речь шла о колке дров. И как же дело было дальше?  Впрочем, я могу и здесь ответить сама – у неё оказались более бойкие и веселые почитатели – так?
- Да, - со вздохом ответил я, - я увидел её с ними на танцах – меня она просто не замечала. Смешно, любовь сгоревшая за четыре дня!
Мы подошли к гимнастической стенке, Марго стала спиной к ней и попросила меня взволнованно, четко и почти умоляюще выговаривая каждое слово:
- Подойди ко мне ближе, - я подошел, она расстегнула молнии на моей груди и на своей, - теперь, мой дорогой, возьмись за стенку как можно крепче и что есть силы прижмись ко мне, прошу тебя.
Так мы простояли, слившись телами, пару минут, а может больше – мне это даже показалось приятным, но она хмуро прервала сие мероприятие:
- Ничего не получается, - недовольно бросила свои слова в землю и так и застыла, склонившись в горечи и непонимании.
- Чего не получается то? – попытался, было, выяснить я.
- Ничего не получается, - тихо промолвила она. Похоже, Мастер так и останется без своей Маргариты, - потом оживилась:
- Впрочем, мы должны попытаться ещё раз – это будет выгодно для нас обоих, - сейчас твои чувства показались мне совсем холодными – так нельзя, мы должны гореть чувствами оба. Иначе – грех! Мы возьмем чужое и нарушим гармонию – понимаешь?
Я ничего не понимал, а она всё ещё что-то говорила и говорила  взволнованно, но последние её слова я осознал отчетливо.
- Нам, всё же, следует понять насколько близки мы душами! – идем ко мне, - и она взяла меня за руку, как берут мамы своих мальчиков – торопя и понуждая их, следовать, не задавая лишних вопросов.