Перо

На кедр смотрел – там сойка? дрозд?
Кто притаился у макушки?
Да это птица Алконост, -
Лик бабий, на щеках веснушки.

Коль так, то где-то рядом Рай,
Она же - райская пичуга.
Я, сплюнув, пробубнил: «Нехай
Сидит – без птичек этих скука».

А Бог, мы знаем, вездесущ,
Он в кнехте и в императрице.
Кедрач не хуже райских кущ,
Понятно это всякой птице.

Сто лет назад я обрусел,
Но обвинён был в шпионаже.
«Нехай сидит».
На пень присел.
Бог в русском есть,
и в немце - даже.

По сути, мир чертовски прост:
Люби, плодись, дряхлей, седея.
Запела птица Алконост
Про жизнь, про царство Берендея.

Сибирь, кедрач, зелёный рай,
Лик бабий, на щеках веснушки.
Так хорошо, хоть помирай,
Допив чаёк из гнутой кружки.

Перо мне кинет птица вниз
И скажет: «Это вам, мушшина».
«Спасибо!» - я – ей.
Птица: «Плиз». 
Качнётся в небесах вершина.

Вдруг громкий глас:
«Не клейся к ней!»
В кустах густых тень великана.
Кто это, а? Царь Берендей
Илларион сын Иоанна.

От Берендея – перегар,
Снял кепку он, потёр плешину.
А птица райская: «Кар-кар,
Не трогай энтава мушшину».

Кивнёт царь Берендей: «Нехай
Пером по-русски этим пишет».
Так хорошо, хоть помирай,
Собрав в мешок холщовый шишек.