балкон на солнечной стороне улицы, 5 утра

судебный иск
песни эдит пиаф
лето, Минск
разговоры про страшный страх
 
живой на чужом пороге
солнце слепит балкон
ты говоришь о Боге
я спрашиваю —  «где он?»

в нежелающем понимании —
те неспелые 5 утра
остановка в слепом тумане
перед тем как сказать «пора»

в яйцах ирландской курицы
в материнских ещё утробах
жмурятся и сутулятся
мечтания небоскребов

из новых колонок старыми голосами
Битлз спели бы —
«ну и пусть»
я за кого-то цепляюсь глазами
когда стесняюсь или смеюсь

имбирные с диким золотом
прячу под против-за
глаза улыбнулись шепотом —
нельзя обмануть глаза

я стою наверху холма
большого земного глобуса
старый водитель сошел с ума
и решил убить пассажиров автобуса

может всё это дикий сон?
Пандора всех обманула
что жив карликовый слон —
немой мальчик скажет проснувшись

пока мир ходит в черном пальто
охвачен страшной истомой
ты говоришь мне тихонько то,
что я навсегда запомню

и когда раздавив бутылку
ты присядешь на синий край
вдруг прозвенит будильник —
«be greatfull, everything is alright»

хлынет сильный горячий ливень
маленький летний дождь
папа вырастить хочет сына
мама знает, что будет дочь

когда-нибудь мы вернемся
несколько детских лиц
окрашены пылью взрослых
и приедем в забытый Минск

а пока я маленький-маленький
бабуля ещё жива
безответно влюбленный в сладкое
а лучшая обувь — трава

пока руками огромными
написать бы ещё стихов
пока я вбегаю в комнату
обгоняя запах духов

секреты только на ушко —
как пятнышки у касатки
от лета бегут веснушки
по лицу старой азиатки

пока я люблю смородину
наивный лучик в оконце
пропавшая с века родинка
рождается вновь под солнцем

я проснулся сегодня утром
подошел зеркалу
по венам ртуть и подполье
в спальне совладав с церковью
меня вдруг порадовало, какой я

какой я

показалось, кто-то позвал
то детское моё солнце
рассказать, как живет трава
пока ночь его не коснется

рассказать,
что сжимают страницы книг
крылья цветущей бабочки

но от поцелуев, в которых много любви
на щеках
рождаются
ямочки