Цветные тени цикл экспозиция в трех залах

Зал № 1: Вернисаж на пленэре

***
Волшебной ночью снятся сказки:
сквозь конфетти и мишуру
мелькают призрачные маски,
затеяв сложную игру.

Мерцают трепетные свечи,
теней несется хоровод.
Все мимо – никого навстречу –
а может, просто не везет?

Вокруг все отчего-то рады,
и Вам  не хочется скучать.
И кажется, что так и надо,
а тот, кто рядом, Вам под стать.

Очарованье дивной ночи
чисто и радостно. Что ж, пусть
так и пребудет непорочен
Ваш взгляд, а в нем  - святая грусть.

***
Под дубравой-дугой
зазвенел ручеек.
Тень легла пеленой
на пенек-облучок.

Тень легла пеленой
на пенек-облучок.
Где ж ямщик удалой,
мужичок с ноготок?

Что ж он в лес завернул
от дорожной страды
и так жадно прильнул
к струям светлой воды?

А ли ночь на дворе
иль кручина-печаль,
иль сомлел на жаре,
ярко выстланной вдаль?

А в дубраве свежо,
шелестящий покой,
серебристой ежой
принакрылся левкой.

Где ж твой облако-конь?
Вольно бродит без пут,
распустилась супонь,
не довлеет хомут.

Ах, ты, край мой родной!
Ах, простор и простор!
Я еще молодой,
ну, какой разговор?!

***
Снегопад-звездопад. Звездопад-снегопад.
Ветер-ветер сквозь полночь и вечность.
Снежный вихрь в мириады карат,
звездный дождь – бесконечная млечность!

Минет время и мы улетим,
как снежинки, как искорки света.
Путь наш тоже неисповедим,
как, у кометы, звезды и  планеты…

***
Светла ты, Пасха!
Раззолочен
сусальный день.
Волшебной сказкой
вдоль обочин
цветет сирень.

Ах, акварели-
пасторали!
Кулич-калач!
Гудцы-свирели,
платья, шали,
синь, ярь, кумач!

Благословенно,
сокровенно.
Колокола.
Кагорно-сладостно-елейно.
Душа светла.

***
Я живу в оранжерее.
Я жуирую, жирею.
Никакая ворожея
не найдет достойных слов.

Нету воздуха свежее,
нету солнышка рыжее,
Здесь, на верхнем этаже, я
в двух шагах от облаков.

Я живу в оранжерее
и об этом не жалею,
потому что в ней уже я
бесконечно жить готов!

***
Мы все отчасти лицедеи:
герои, трусы и злодеи.
Отчасти что-то мы умеем.
отчасти что-то мы имеем,
Отчасти что-то мы не смеем.
Отчасти. В целом – ничего…

Профаны или корифеи,
с волшебной палочкой от феи,
с Евангелием от Матфея,
в плену Эрота и Морфея
идем куда-то далеко.
Но высоко

и путь не близкий,
неровный, скабрезный и склизкий
и сопряжен с каким-то риском,
отмечен в подорожном списке,
обложен непомерным фиском.

И колокольчик под дугой
молчит, как будто сжат рукой
испуганной твоей судьбой.

Молчи и ты. Плетись в обозе.
Твоя душа почила в бозе,
в предписанной покорной позе…

А может стать самим собой?
Но как? Ведь это будет бой.
И из него не возвратиться.
«Летит-летит степная кобылица!»
Куда летит? Куда зовет с собой?

***
Калиновый проспект
О, сколько раз
Я приезжал ДОМОЙ,
встречая Вас!
Калиновый проспект
любимый мой,
любимый мой проспект.

На нем всегда толпа.
Так много лиц!
Ею жива
столица всех столиц.
Моя Москва,
ты той толпой жива,
моя красавица Москва.

Несет проспект-фрегат
волна-Москва,
раскрыл Булат-Арбат
объятья-рукава.
Прильнув к его груди,
на новый мир глядит
зеленокая церква.

Калиновый проспект,
ты, как в кино,
мне создаешь эффект
прошедшего давно.
Но светит все равно
ночнО…
свечнО…
арбатских бабушек окно.

***
Декаданс бурлил в богеме,
выпуская пузыри.
Не по теме и не с теми
получалось попурри.

Жизнь бездарных отщепенцев,
бездуховной лимиты,
без одежды и без сердца,
без любви и красоты.
……………………………….

Зачем, скажите, вам стихи?
Ведь вы привыкли материться.
Среди душевной требухи
не может красота родиться.

Про все расскажут вам кумиры.
Вы все, как все, и жить легко.
Уорхол рэпствует над миром,
а может быть уже мирком?

Эй, винтик, вертишься? Резьбою
все задано в твоей судьбе.
Лишь есть желание простое:
найти бы шпунтика себе.

***
Ранний вечер. Пахло грилем.
Разнеоненный бульвар
вышел из автомобиля
и зашел в ближайший бар.

Небо нехотя мерцало,
как крупинчатый базальт,
и фонарные бокалы
проливались на асфальт.

Сигаретная зарница
бледно высветила фон,
будто сонная певица
прошептала в микрофон.

Желто-серо и уныло.
Вечер в осень облачен.
Неужели это было?
Или это только сон?

***
У Шагала

Летел еврей по небу.
Его ли то удел?
Коряво и нелепо,
но все-таки летел!

Мойша – Реба  - Лейба,
полети на небо,
принеси мне хлеба,
Мойша – Лейба – Реба.

А может быть, он падал
так грузно и легко?
О, как бы были рады
падению его!

А вы-то что хотите?
Зачем другим пенять?
Неймется? Ну, летите.
Не можете летать?

Вы ждете тут морали
про сокола с ужом?
Попробуйте вначале.
Сейчас, а не потом.

Мойша – Реба  - Лейба,
полети на небо,
принеси мне хлеба,
Мойша – Лейба – Реба.

***
РОссия-РоссИя,
земля жемчужных рос.
РУсия-РусИя,
страна варяжьих грез.

***
Быстро пробегает мимо счастье,
как ребенок за своей игрушкой,
как щенок пухнатой рыжей масти,
как в лесу пугливая зверушка.

Но надолго остается радость,
словно послевкусье от грюэля,
словно от большой конфеты сладость,
словно грусть от  дождика в  апреле.

***
Что это, что это было?
Слабость или же сила?
Слава или же срам?

Кто они, кто они были,
те, кто до нас здесь жили?
И что же оставили нам?

Пламенем неугасимым,
смолою с красных древес,
ужели все стало дымом,
вознесшимся до небес?

***
Отпуск

Брось галеру!
Прыгни за борт!
С головою окунись
в санторинскую кальдеру!
Словно солнышко на запад,
в ярких красках растворись!
Туфли преврати в пуанты,
портупею – в аксельбанты
и прекрасное винсанто
на террасе возлюби!
***
Уныло тлели фонари,
лишь изредка сверкали фары,
и лужи, словно пузыри,
вздувались посреди бульвара.

Зачем-то слабая луна
стекала стеарином с крыши
и освещала имена
на полусорванной афише.

И не хотелось понимать
на что все это так похоже.
А жаль. Веду себя опять
как незадачливый прохожий.

***
Как не хмурь лицо спесиво,
как при том не суесловь -
все выходит пусто.
Коль творенье не красиво,
значит ни при чем любовь.
Если это не любовь –
значит не искусство.

***
Звенит звенигородский холм,
зовет людей на подвиг ратный.
Кто пешие, а кто верхом
спешат на тот призыв набатный.

И не пройдет коварный враг.
крепка могучая твердыня.
И не отступят ни на шаг
Илья, Алеша и Добрыня.

Звенит звенигородский холм.
Здесь сокровенная отрада:
звенят ключи в лесу глухом,
даря свой звон названью града.

***
Автопортрет в плохом настроении

На грани двух тысячелетий
жил-был непризнанный поэт.
Ну, просто так вот жил на свете,
как будто вовсе его нет.

И мало делал он плохого,
добра не делал никому.
Зачем ты бросила такого,
Природа, в жизни кутерьму?!

А он искал и ошибался,
плутая в жизни, как слепой.
И падал он и поднимался,
грубея девственной душой.

И на красивые поступки
уже не доставало сил.
Он соглашался на уступки
и легче боль переносил.

В своей защитной оболочке
ему покойно стало жить.
Он больше не писал. Ни строчки.
Наверно перестал любить.

***
В бокал опять не сложишь
разбитое стекло,
и выполнить не сможешь,
что сбыться не могло.

Коварная удача
Все сделала на зло:
могло бы быть иначе,
но, вот, не повезло!

***
Пересвет

Я - воин, стоящий в переднем ряду.
Я - в центре могучего строя.
Я знаю, что первым сегодня паду
 в начале жестокого боя.

Лежит предо мною зловещая степь,
встревожены дали ветрами,
но я ощущаю полков наших крепь
и Лик златотканный над нами!

Пусть сбудется Предначертанье мое,
наступит минута отмщенья!..
Пусть даже коварное вражье копье
мое остановит стремленье.

И я не увижу как раненый полк
уронит пресветлое знамя,
как рухнет под тысячи вражеских ног
он, сраму себе не имая.

И мне не услышать ликующий рык
над ордами орд супостатьих,
и как будет сторицею перекрыт
он поступью кованой рати!

Победа! Ты стягом взлетишь над землей
с приветствием многоголосым,
склонишься над полем безлунной вдовой,
уронишь горючие росы.

Я с теми, кто лягут в крови и пыли
во славе своей - не в бессилье –
и станут частицей родимой земли,
хлебами твоими, Россия!

Я верю, победу венчает поклон,
земной, благодарный, священный.
Лишь в нем подвиг наш до конца совершен,
в нем память о нас и прощенье.

Я - воин, сам выбравший долю свою.
Я - пахарь, кузнец и ваятель.
Я - воин, стоящий в едином строю.
Я встречу тебя, неприятель!
               
***
Русь познающим по верхушкам
недостижима глубина.
Петрушка, пушка да игрушка…
И все. И наша в том вина.

Полуразрушена избушка,
полузабыты имена,
позакомарная церквушка
покатой крышей спрямлена.

***
Нагнать тоску не очень сложно,
но освятить ее притом!
Чтоб грусть казалась осторожным,
свечейным тонким языком.
Чтобы печаль о сокровенном
теплом разлилась, как вино.
Вот в этом таинстве волшебном
искусство все заключено.

***
Стихи не продаются
и их нельзя украсть.
Они не дар на блюдце
и не банкета часть.

Стихи – душа поэта,
пророка красоты.
Они – потоки света,
прозрения мечты.

Они пребудут вечно
и будут тем нужны,
кто путь проложат млечный
сквозь сказочные сны.

***

Зал № 2: Калейдоскоп импрессий

Как дорожим мы своим огнем,
но в тьме ночной он лишь слабый проблеск:
в окне вагона – какой-то дом,
в окошке дома – какой-то поезд.

***
Звезда кувшинка-одолень
искрит росинкой в перламутре,
пока еще не начат день,
пока еще сияет утро.

Свой мир шелками разодень,
спаси от мудрого абсурда,
пока еще не начат день,
пока еще сияет утро!

***
Туман и дождик. Холодрыга
за маленьким твоим окном.
И сплетена для нас интрига
запечным сонным паучком.

***
В сосновом мире солнце вечно:
в смоле, в песке, в росе, в коре,-
и тени здесь лежат беспечно,
как будто мухи в янтаре.

Волшебный мир сосредоточен
на оконечности луча:
сияет рампа белой ночи,
горит сосновая свеча!

***
Море – ласковый изумруд
величиною с земной шар.
Волны вселенную трут и трут,
 разжигая рассветный пожар.

 ***
Светлые дни,  темные дни,
как в окнах домов огни-неогни.
Сердец наших стук
нигде и вокруг,
рядом с тобой,
на яву и сквозь сон,
в такой разнобой
и в унисон.

***
Какие низкие облака!
Как стеганное одеяло.
Кажется будто моя рука –
лишь протяни – и достала.

***
Береза осенью красотка:
Людмила, Оля, Маша, Аня.
Заманчива твоя походка
в разрезе юбочном в тумане.

***
Феофану Греку

С его икон, как из зеркал,
глядит на нас философ-мистик,
который сумрак прозревал
сполохами священной кисти.

***
Сумерки в ущелье,
все покрыто флером,
головы оленьи
наклонили горы.

Небо догорает,
тает-засыпает.
Тень лежит нагая
у подножья рая.

***
Зима достала помело…
И помело, и помело!

***
Теплый джаз,
     мокрый снег
за стеклом.
Я сейчас
    человек
за рулем.
Круговерть
     мотыльков
в свете фар.
Будет петь
    про любовь
Кэтрин Стар.

***
Как нелюдимы
печальные зимы.
Как недвижимы
древесные мимы,
счастливое время уже пережив.

Мы невредимы,
мы нелюбимы.
С торжественным гимном
проходим мы мимо,
в ветхую душу себя обрядив.

***
Светят в полосе прибрежной
в мрачной темноте ночной:
Галифакс – звездой надежды,
Сент Джонс – последнюю звездой.

***
Руза

Избяный дух травы и бревен,
кудахчут куры под окном,
и лес еловый, густобровен,
глядит на яркий окоем.

Ах, милые родные лица.
Как пахнет кофем и корицей,
и тихо солнышко садится
в небесно-рдестный водоем.

***
Вдруг нахлынет-навеет:
там, за темным стеклом,
полустанок Помпеи
так похож на Лоо…

***
 В ссоре прозренье приди!..
   
Ты сказала мне: «Уходи».
Сердце вдруг поскользнулось в груди
 и выпало на пол. Расколото.
Ты собрала его, словно золото,
 и прижала к себе. Грязное, с полу-то.
 А оно не стучит. От холода.
От тебя и меня отгорожено.
 Заморожено.

В нем погибла любовь,
в нем повыцвела кровь,
 и течет так теперь бесцветная,
 безответная…

 В ссоре прощенье приди…

***
НЕлиЯрви (четыре озера)

Были сказкой, стали явью
Нелиярви - Нелиярви.
Как лесное ожерелье,
чистых, тихих ярви нели.
Покрывалом из муара
ночь накрыла Нелиярви.
Запах хвои, чары навьи,
Нелиярви - Нелиярви.
Стали сказкой, были явью…
Нелиярви – Нелиярви.

***
Речка РАнапунгерья,
светлая струя.
Ты прохладой утренней
встретила меня,
закружила голову
взмахами весла
и, на все готового,
в чащу увлекла.

***
Весь в тоске какой-то жуткой:
все не то, не то, не то! –
я донашиваю сутки,
словно старое пальто.

Вечер-вечер – ад кромешный!
Вечер-вечер – прекратись!
И с души мятежной-грешной
черной кошкой напрочь – бысь!

***
А как наступят сумерки –
мы в домике – нам чурики!

***
В Третьяковке

Как здорово! Знакомый с детства запах.
Зной, разнотравье … Но один лишь сделай шаг! –
Искристый снег лежит на хвойных лапах…
И вдруг весна!.. И вдруг уже осенний полумрак!
…
Ах, милый сударь, все опять, как в сказке.
Опять, как в сказке, победит добро,
прискачет королевич на савраске
и матушка опять возьмет ведро.

***
Что такое? Утром рано
зазвучало фортепьяно,
за зеленою гардиной,
там, в окне твоей гостиной.
Там, где кофе пахнет пряно
и подушки на диване,
в белом кружевном уборе
взвился в небо и исчез
в восхитительном миноре
вальс Шопена до-диез.

***
Тихо капают часы.
Изумрудные минуты,
словно капельки росы,
музыкальные этюды.

Пробегает стрелка-луч,
машет маятник рукою –
в золотой дубраве ключ
к часовому рвется бою.

***
Звучал орга;н. Сияющие стекла
стекали по фасадам городов.
Орга;н устал. Его душа умолкла,
и пуст был мир под сенью облаков.

И пуст был мир в торжественном унынье,
в нем таял звук, не порождая чувств.
Мир ждал, когда последний луч остынет.
Дождется ли?
Дождемся ли?
Дождусь?

***
Старый Таллин –
город тайна.
И случайно-неслучайно
здесь сплелись необычайно:
тонкий шпиль-эквилибрист,
улочки – сонаты Гайдна,
и лукавый трубочист.

***
Римская ночь – погружение в вечность.
Сумраком плотным приглушены звуки.
Струями времени изрешечены
камни вселенского акведука.

***
Свирель-сопель-цевница,
души моей царица!

***
Ночь в спальне на полу застыла,
как кадр старинного кино –
луна отчаянно светила
в мое открытое окно.

Иссиня-черная тональность
потусторонней красотой,
как колдовская нереальность,
владела трепетной душой.

;  ;  ;
Ах, как пахнет первым снегом!
А развешанным бельем?
Запах ночи над Онегой,
запах зноя над жнивьем,

запах первой рюмки водки,
запах кожи малыша…
Непросушенные фотки –
жизнь немыслимо свежа!

***
Перестали что-то рыжики расти.
Под окошком были. Прямо под окошком.
Загрустили что-то пряные кусты
у дорожки к дому. Прямо у дорожки.

***
Крк – Белокуриха

Среди зеленой полутьмы,
взбираясь по озябшим веткам,
туманы стлались, как дымы
стоянок наших древних предков.

***
Солнцеликая луна
осветила Ялту.
Всплеск игристого вина
ярок, словно смальта.

Будто мошка на огонь,
звездная скорлупка
прилетела на ладонь
ласковой Алупкой.

***
Коль устал от всякой дури,
даром время не теряй,
в ферапонтовой лазури
грешну душу искупай.

Вытри белым полотенцем
и на воздухе в тиши
с умиротворенным сердцем
сядь, на солнышке суши.


Зал № 3: Салон в зазеркалье

***    
В сумерках вечерних
тают зеркала
в таинстве свечейном
мутного стекла.

Лунным озареньем
сброшена вуаль,
опустилась тенью
в блекнущий хрусталь.

Электрик сияньем
очарован мир.
В трепетном дыханье
чудный эликсир.

Плоть теперь бесплотна,
духи - во плоти.
Зельем приворотным
кровь стучит в груди.

***
Венский вальс

Раскаленная, как кофе,
Вена в тонких ароматах,
Ты – вино в граненом штофе
или рыцарь в древних латах?

Освященные веками
аполлоны и венеры
замерли снеговиками
у подножья Бельведера.

В золотом роскошном танце
ты взметнулась над Дунаем.
Невозможно нам расстаться
и мы оба это знаем.

***
Берн

Горы-горы-облака,
шоколадны крыши,
крутоярны берега,
шпили, словно лыжи.

Горы-горы-облака,
шоколадны крыши,
изумрудная река,
воздух неподвижен.

Крыши-крыши-облака,
часовые стрелки.
Спят прошедшие века
в утренней постельке.

Окна-окна-цветники,
звоны-перезвоны
и фонтанные крюки
льются под колонны.

Ярко-сказочна страна
и многозатейна!
Суть ее воплощена
в гении Эйнштейна.

Одеялами поля,
а леса – подушки.
Лучезарная земля –
щечка в конопушках!

Как игрушки города!
Золотые стрелки!
Уезжаю, как всегда,
не в своей тарелке.

***
Встречайте Новый Год в Тайшете!
Как будто на другой планете!
Не на каком-нибудь фуршете,
а в сказке! Ярче жить на свете
по необычному сюжету.

Встречайте Новый Год в Тайшете!
В снегах-перинах, в лунном свете…
Встречайте, взрослые и дети
и не забудьте сказку эту.

***
Утро. Гаснет Лаура,
а восток – солнцелик.
Черно-белой структурой
проявляется пик.

Замирает дыханье.
Тишина и восторг.
Я один в мирозданье…
Но какой в этом прок?

***
Хорватия – и лучше не назвать
лесные горы в сумраке дождливом,
очаровательную благодать
в туманных облачных разрывах.

Хорватия, Хорватия,
как будто бы в кровати я –
не хочется вставать.

Тягучую и вязкую
тяну себе мараску я.
Какая благодать!

***
Край небесной тишины.
Здесь в душе моей слышны:
то ли бубны и свирели,
то ли вдруг виолончели,
то ли отзвуки органа,
то ли всплески фортепиано.
Нежной песней гладит мель
Седоструйный Котокель…
Был бы Бахом,
я б с размахом
сочинил бы, а пока
я на острове Монахов
запекаю судака.

***
Ах, ты Вологда,
влага-волога,
Русь исконная на века.
Заоконена, окоемана,
заиконена, заколдована
корневая система Родины
здесь поддерживает берега.

;  ;  ;
Каукси

Поклон тебе, святой огонь,
хранимый женскими руками.
Раскрыта узкая ладонь
над пляшущими языками.

Пригублен пламенный настой               
по заповеди ритуала,               
пронзен охряною стрелой               
наскальный силуэт марала.               

Играют блики в волосах               
и отразилось полнолунье               
в обсидиановых глазах               
обворожительной колдуньи.               

Поклон тебе, святой огонь,               
хранимый женскими руками,               
поклон тебе, святой огонь,               
хранимый целыми  веками.               

***
Бельдерсай – Тростян - Бакуриани

Туман на трассе, дремлет под горой
укутанная снегом база.
Скучают лыжи, сумрак и покой,
туман на трассе, туман на трассе.

Дымит в бокалах пламенный глинтвейн,
приходят гости, говорят нам: «Здрасьте», -
мы руки жмем им, отвечаем: «Добрый день», -
хотя сегодня и туман на трассе,

Мы курим, допоздна горит свеча.
Разлиты в теле теплота и нега.
Грустит гитара, но светла ее печаль
и бьют в окно сырые комья снега.

А завтра может кончится метель,
разбудят нас хлопки лавинных пушек,
отступит снова сумрачный апрель,
вновь солнце лыжный хоровод закружит.

И над звонким хрустАлесьем
унесет нас в поднебесье
карусель веселых кресел,
золотая карусель!

 ***
Трулиси – Увицы - Верзнево

Вьется по лесу тропинка,
в заповедные места,
в буреломную глубинку
зазывая неспроста.

Та тропа едва приметна.
А приметы надо знать!
Без того усилья тщетны,
можно только заплутать.

Преграждают путь коряги,
в зарослях густых кустов
комариные ватаги
поджидают ходоков.

Но в конце пути награда:
ясный ключевой ручей
и отрадная прохлада
у дубов-боровичей.

На опушке – деревушка.
Словно струги на мели,
три избушки-развалюшки
порассохлись, зацвели.

Деревенька та убога,
захолустье-старина.
Все здесь отпрыски Дажбога,
все здесь дети Перуна.

Люди-елки, люди-волки,
люди – разные грибы.
Все здесь бЕстолку-бестОлку,
все здесь якобы-кабы.

А духман! А разнотравье!
Сказка ивовым кустом
распластала лапы навьи
по-над озерцом-ларцом.

Будто спящая царевна,
ждет-пождет богатыря
эта тихая деревня.
Может все-таки не зря?

***
Мой кусочек Парижа
только в несколько дней,
ты Монмартром возвышен
над долиной огней.

Черепично раскрышен
твой химеЕрий остоОв,
и как-будто бы дышат
в нем чешуйки домов.

Этот город подвижен,
как призыв томных губ,
словно смачная жижа,
будто луковый суп.

Виноградная Сена –
изумрудный бульвар! –
ты несешь сокровенный 
лучезарный нектар.

Солнцем счастья наполнен
славный летний денек:
тюильрённое поле
и лувря;ный венок.

***
Женева-королева,
Женева – в неге дева
в купели золотой
прохладной чистой Роны,
в монблановой короне
и с веером Же-До.

***
Сияньем дня ослеплена,               
вуалью опустив ресницы,               
бежала юная весна               
по улицам моей столицы.               

Лучом любви озарена,               
в порыве звонкого азарта               
бросалась пылкая весна               
в объятья солнечного марта!               

От дивного очнувшись сна,               
надежду вымыслом лелея,               
касалась робкая весна               
руки надменного апреля.               

И от всего отрешена,               
в конце салатового мая               
бродила грустная весна,               
людей вокруг не замечая.

***
Рыжий дождь с тобой сегодня танцевал
на поверхностях расколотых зеркал.
Он скользил, кружа вокруг тебя листвой,
разлетаясь акварельной пеленой
словно вихрем вскинутых одежд.
Рыжий дождь несбывшихся надежд.

О-ста-но-вись! Зачем ты выбрала для нас
этот бесприютный и холодный вальс?
Вальс без музыки. В нем лишь сырая дрожь.
Вальс-бродяга, вальс - унылый рыжий дождь,
дождь-каприз придуманных обид,
вальс-порыв,
                вальс-нерв,
                вальс-плач-навзрыд!..

Рыжий дождь стучит в оконное стекло,
пуст танцзал и наше время истекло.

***               
Отброшена лютня, оставлена лодка,
в руках обрывается плющ,
а на балконе хохочет красотка -
о, как Купидон всемогущ!

Сильно вожделенье: любовь - это прихоть!
Нам счастье такое дано!
Нужно лишь только вскарабкаться лихо
и впрыгнуть к любимой в окно.

В трепещущей ночи останутся руки,
лишь руки и блестки в глазах,
святые объятия нежной подруги
и время в уснувших часах.

Увы, бесконечна людская беспечность!
Пусть грустен недолгий роман -
беспечным завещана пылкая Вечность
и сладостной страсти дурман!

***   
Похмелье

Осень, дряхлая, в каталке,
еле двигалась по парку.
Солнца всхлип с клюкою-палкой
вслед за нею жалко шаркал.

Лохмы листьев, как мочалки,
висли на ветвях-расчалках.
Силуэт бетонной балки
неуместен был, как сталкер.

Помесь пуделя с овчаркой
на земле вертелась гадкой:
вязкой, муторной и маркой,
словно пролитая старка.

В умирающем том парке
будто кто-то все накаркал –
осень, желтую, как пиво,
сделал крайне некрасивой.

***
Пикассо

При свечах!
Впотьмах!
Ах! – Ах! – Ах!

У камина…
Огонь, как пружина.

Льются звуки Равеля,
как в келье,
еле-еле.

Мягкая хабанера
в карминном интерьере.

Аккорды-клавикорды,
гитарные кроссворды.

И вдруг…
Вступает скрипка,
голос ясный.
мерцает хлипко,
дерибасно.

Соло-коло,
сонатно-Никколо.

Все растворилось-унеслось!
И возвратилось. Счастье. Небось.
Авось…

*** 

Над озером наш серпантин
ныряет под снежные ели.
Спускаемся с синих вершин,
как в сахарницу в Цель-ам-Зее.

Кремы, зефиры, пломбир,
на штруделе взбитые сливки –
наш горный чарующий мир!
и мОцартовАя наливка…

Ажурная пена и дым,
фарфоровое Цель-ам-Зее!
За столиком чайным сидим
и млеем и молодеем.

*** 
Детский рисунок

В одном саду заветном
на том краю земли,
где ни один из смертных
еще не проходил,
росла, благоухала
под солнцем золотым
роза, голубая,
как предрассветный дым.

Никто не знал про этот
укромный уголок,
лишь нежный легкий ветер
ласкал ей стебелек
и часто пел ей песни
про пылкую любовь,
ее считал чудесней
всех на земле цветов.

В ответ смеялась роза:
«Какой же ты чудак!
Весь в лучезарных грезах,
любовь ж твоя - пустяк.
Я знаю, что на свете
жених мне лучше есть,
а ты ведь просто ветер:
не ураган, не смерч!»

И длинные ресницы
ветер опускал
перед своей царицей
и глубоко вздыхал.

Когда же ночью снова
на звездную кровать
он после дня большого
ложился отдыхать,
то мнилось ему в грезах,
в кошмарном полусне:
решил похитить розу
разбойник-чародей.
               
Ночной прокравшись тишью,
минуя караул,
костлявую ручищу
он к розе протянул.
Молчали ураганы
и смерч не прилетел -
им в их далеких странах
до розы мало дел.

Он, ветер, славный рыцарь,
прикрыл ее щитом
и отразил убийцу
сверкающим мечем!
К нему прильнула роза:
«Спаситель, милый мой!
Смертельную угрозу
ты от меня отвел!»

Наутро, быстроногий,
с надеждой он летел,
а роза-недотрога:
«Как ты мне надоел!»

Чувствительное сердце
рванулось из груди.
И вот в конце всех бедствий
решил он смерть найти!
И в чистом поле где-то,
среди сухой травы
погиб - растаял ветер,
лишь песня о любви,
лишь песня о любви его
пошла гулять по свету.

***
Лубок - балладка

Жил да был печальный слон,
он в жирафу был влюблен,
он в жирафу был влюблен,
от того и был печален он.

А жирафа, чувств полна,
не смотрела на слона,
не смотрела на слона
и, конечно в том слона вина.

Хоть он старался, как умел,
в хобот песенки дудел,
в хобот песенки дудел,
в остальном же был несмел.

Так прошли и год и два,
встретила жирафа льва,
встретила жирафа льва -
и…закружилась голова...

Слон опять же был несмел,
оказался не у дел,
оказался не у дел -
поделом ему такой удел.

Львы, конечно, как хотят,
а слонам любить не всех подряд,
а слонам любить не всех подряд,
а представительниц слоновьих стад.

***
Этюд - зонг

Я стою у края пропасти,
полон робости, полон робости,
но шагну вперед я из гордости,
ведь лететь лучше, чем ползти.

Закружусь пускай в жизни бурности,
захлебнусь пускай в авантюрности
из-за чьей-то миниатюрности.
Это глупости? Нет, не глупости!

Поворот пройду на всей скорости,
тормоза визжат моей гордости,
я не мыслю жизнь без рекордности -
разверзайтесь же мои пропасти!

Эй! За мной, в поля, за околицы,
пусть соломины в спину колются...
Только нет средь всех твоего лица -
ай да пропасти - нету им конца!

Подойди ко мне, судьба-грешница,
нагишом станцуй на столешнице...
Не годишься ты мне в утешницы -
кувырком тебя вниз по лестнице!

Зря в ладонь цыганке клал я серебро,
и пятак в орлянке встал вдруг на ребро,
чернь кофейной гущи запеклась хитро,
не узнать мне жизни скрытое нутро.
            
Вот и стою у края пропасти,
полон  робости, полон робости...

***
Подростковый винтажный хиток

Я смотрю, смотрю в твои глаза,
голубые, словно бирюза.
В них жемчужиной горит слеза,
но, ведь слов не возвратить назад.

Ну, сотри же слов обидных след,
ну, скажи, что я не прав в ответ,
только, видно в том и есть секрет,
что в твоих глазах прочел я «нет».

Исчезают стаи грез опять,
прежде, чем красивой сказкой стать,
шелестит березовая прядь
грусти нашей призрачной под стать.

Город шумный спит уже давно,
только светит мне твое окно.
Пусть все это кажется смешно,
но только мне совсем не все равно.

Ведь я смотрю, смотрю в твои глаза,
Я смотрю-смотрю в твои глаза,
Я смотрю-смотрю в твои глаза…

***
Грустная сценка

Грустный вечер, грустный дождик,
грусть в твоих глазах,
грусть немая сердце гложет,
грусть в моих стихах.

Знаю, не меня ты любишь,
о другом грустишь.
Но меня ты не осудишь
и любить не запретишь.

Мы шагаем через лужи,
светят фонари.
Для тебя он самый лучший,
что ни говори.

Ветер гонит листьев стаи,
мокрых от дождя.
Ты идешь, того не зная,
то, что знаю я.

Что в глазах его пожары
светят для другой,
Что другую провожает
он из кино домой.

Мне тебя утешить не чем,
нету слов совсем,
ты ведь в этот грустный вечер
не поверишь мне.


***
Поздравительная открытка

На бал!
            На бал!
Всем - веселиться!
Заполнен зал,
летит, как птица,
рожденный свежестью ветров
великолепный вальс Цветов!

Вселенная полна улыбок.
Взлетают трубы в вихре скрипок.
Нарядов сказочные гаммы,
горят глаза Прекрасной Дамы
навстречу преданным глазам.
Уединения сердцам
среди толпы легко добиться:
ее рука в руке счастливца -
и незачем звучать словам!
О, женщины, вы вдохновенье,
вы наши Чудные Мгновенья.
За вас герой идет на подвиг,
вы - солнца луч, вы - Песня Сольвейг,
очарованье нежных снов.
И сколько б ни прошло веков -
в вас чудных прелестей заказник,
вы - целый мир, вы - жизнь, вы - праздник
для тех, кто вас любить готов!

***
Мир необычен,
Мир непривычен.
Мир – он для всех
и мир очень личен.
Каждый промах и каждый успех,
каждая жизненная экстремаль –
Это искусство,
поверьте, искусство!
Искусство рождать в себе дивные чувства:
радость
и жалость,
любовь и печаль.
Главное, чтобы острее, чем бритва!
Главное, чтобы вечная битва!
Главное, чтобы на всех этажах,
в каждом распахнутом настежь оконце
любая на выбор людская душа
светила, как наше прекрасное Солнце!

***