Глава II Эпизод 6 -Все дома-, -Незабудка и Огонёк-

А вот и завтра! Что за день!
Всегда б такие дни!
Они всегда бросают тень
На срубленные пни

Вчерашних, совершенных дней:
Мол, завтра будет лучше.
Но всех понятней и ясней
Реальность дней текущих.

Вчерашний завтрашний настал,
И волею событий
Всего-то пять часов поспал
Наш Саша. Из открытий

Последних дельных есть одно:
Не нужно недосыпов,
И спать бы непрерывным сном.
Без лишних перегибов,

Примерно восемь лишь зачтётся
Целительных часов,
С поправкой на движенье Солнца
При смене поясов.

А Тихомиров встал пораньше,
Чем громкий звон будильника,
Затем чрез сон коснулся Саша
Рукою холодильника,

Нащупав памятью моторной
Прохладную, игристую
Из скважины водозаборной
Пожалуй, точно чистую

Простую воду минеральную.
Привычка кажется банальною,
Но наш чудесный организм
В каком-то роде механизм,

А всякий болт и шестерёнка
Почтут такую ласку
За правильную смазку.
Стеклом о полку звонко

Скользнул в процессе Саша,
И, кажется, очнулся,
И стал бодрее даже,
Немного потянулся

И стал готовить завтрак —
Два сэндвича с беконом.
Нарезал овощи, и так как
С обычным был уклоном,

Он сыр и мясо положил.
Народ не ведал, не тужил
Про всевозможные диеты
Пока страна, открывшись Свету,

Не стала чреву угождать.
А следом, что закономерно,
Стремглав пустились побеждать
Как будто бы жиры, но верно

Здесь будет мнение одно:
Коль телу пища как вино,
То стало быть, как пищеголик
Ты должен есть бы не до колик,

А меру знать. (Опять о ней!)
Подумай, что тебе главней —
Ещё один большой кусок,
Или побольше жить чуток.

На завтрак Саша чай зелёный
И бутерброды поедал.
По соцсетям не увлечённый,
Он никому не рассказал

О том, что кушал. Было дело,
Душа общения хотела,
И он с Окалиной Мариной
Имел роман не больно длинный,

Но больно давший по рукам,
Отбивши страсть к слепым знакомствам.
За фотокарточек удобством,
И представляемым глазам

Без хоть малейшего изъяна,
Порой скрывает l'apparence*
Такая (сами, я не стану),
Что ждать последущий анонс
______
*Ль' апа[р]онс - внешность (франц.)
_______

От анонимных героинь
Одолевает сильный скепсис.
Они ропщат на грех гордынь
Мужской, а сами эпидермис

Шпатлюют пудрой многотонной:
А разве это не обман?
Себя любить с красой природной —
Рецепт, чтобы любой "изъян",

Что таковым мерещится,
Подать изюминкой своей.
А нелюбовь не лечится —
Когда своих же для очей

Ты сам себе урод,
То как ты требуешь с людей
Считать наоборот?
И каждый третий лицедей.

И с тем всё меньше веры
В полезный прок от соцсетей.
С Мариной Саша первый
Заговорил, хотя странней

Не мог себе представить,
Чем открываться чёрт кому.
Но смог тревогу сбавить,
И потихонечку, ему

Раскрылась и Марина.
Ко встрече шло общенье их,
Идущее невинно.
И вот, сомнений гул утих,

И встретились они.
Хочу сказать, обычай был
Хороший искони:
Родитель, что тебя любил

И нрав твой точно знал,
По мудрой зрелости ума
Супруга выбирал
Дитю, ведь голова сама

Вообще-то, думать и не хочет:
Ей romantique милей, и ночи,
Что дни венчают без забот.
А только принесёт хлопот

Суровый быт — младые в россыпь,
Как от испуга воробьи.
А ум родительский белёсый
Своей кровиночке борьбы

Не пожелает неподъёмной.
Юнцы с тоскою неуёмной
Бранят птенцов своей Отчизны —
Негожи, мол. А что о жизни

Мы знаем, коли детство длится
Теперь годов до тридцати:
Кому пенять, на коих злиться,
Когда не хочется идти

Законной парой под венец?
— Не пожила, не нагулялась, —
Марина честно под конец
Окалина ему призналась,

На что ей Саша отвечал:
— Ну как же так? Да Бог с тобою,
Вот, только время потерял,
И часть мужицкого покоя,

Построив планы, а потом
Их основательно разрушив. —
Ах, кабы словно с решетом
Могли бы мы сначала слушать,

Потом уже принять решенье
Так, как рассудок скажет.
Хотя, тогда бы вдохновенье
Не появилось даже.

Расставшись, Саша перестал
Ловить фортуну в Сети.
Сегодня, коли раньше встал,
И был не на диете,

Он с удовольствием умял
Уже хвалёный завтрак.
Кровать большую заправлял
Ещё армейски. Правда,

Что мощь привычки велика,
Особенно хорошей:
Под дисциплиною рука
Полезней станет тоже.

А как же душ? С утра понять,
Что организм воспрял,
Нельзя, покуда не обдать
Себя водой. Под ней стоял

Недолго быстрый Тихомиров:
Во спешке, но при том
При всём довольно ювелирно
Смывал, и бритвою потом

Срезал ненужные излишки
Для виду модной бороды.
Эх, мода! Мне твои делишки
По сердцу — очень уж чужды:

Сегодня — бритый, завтра — в стразах,
А послезавтра с бородой
Такой, что жители Кавказа
Считают, что для них я свой.

Пошто ты так мужчин не любишь?
То парики, то галифе,
То ростишь бороды, то рубишь!
Конечно, в самом хвастовстве

Обычно мальчики в столице
Павлинят пышные хвосты.
И иногда понять где лица —
Задание не из простых.

Ну и да ладно. Каждый кречет
Летит где хочет. А лосось
Пред дамой там икрою мечет,
Где маломальски удалось

Преодолеть воды стихию
За отведенный жизни срок.
А вот и Сашины сухие
Власа уже через порог

Переступали, чтоб спуститься
К машине. Дальше — на работу
Любимую он устремиться
Собрался. Но вдруг, вспомнил что-то.

—Конечно! — Часто мыслей шум
Напоминаниями важен,
— С работы к Ксюше! — ленту-фум,
Набор ремонта комнат влажных

Он захватил с собою в путь,
Готовый прочно затянуть
Оксанин повод беспокойства.
Ветшает всё мироустройство,

Вода и камень точит гладко,
А на резиночку-прокладку
Ей достоверно хватит сил.
Прокладки тоже прихватил

С собою Саша Тихомиров.
"Не создавай себе кумиров!" —
Кажись, пророки говорят.
А вы видали как блестят

Латунный патрубок и гайки,
Заглушки, шайбы, шаровые!?
У Саши были и медальки,
И Орден Мужества, но в пыли,

А сантехническая утварь
Сияла в тёмной кладовой.
И по-кощеевски как будто
Над ней склонялся он порой

И чах с восторгом, увлечённо,
Забывши в мире обо всём.
В любимом деле облегчённо
Мы, люди, тяжкий крест несём.

Прыжок в машину, и уже,
Буквально за минуток десять
Наш Александр в гараже,
Одежду сменную развеся,

Хотел её одеть, и в строй
Вступить товарищеский свой.
Но тут, с улыбкою надменной
Племянник дядюшки Гургена

Суренчик громко подошёл:
— Ах, ва! Смотрите, кто пришёл,
Санёк-брат, я на кузовные,
Твои сегодня — обжимные,

Ты как? Нормально? Ставлю двести,
Что твой цилиндр не на месте!
Давай колись! Чего притих?
Опять я буду за двоих

Твои секреты доставать.
Какой ты молчаливый. А-ать!
Тебя я, брат, нормально знаю,
И перед Богом отвечаю,

Что за тебя, братишка, рад!
— Сурен, спасибо тебе, брат!
Ну есть, кажись, одна парковка
(Пусть вам не кажется неловко

За сленг дружины работяг —
Здесь лишь добро за каждым словом,
И это только верный знак,
Что Саша хвастался уловом).

Она мне две ноги спасла,
Пока работал под домкратом, —
И рассказал про те дела,
Упоминая каждый атом

Подробностей их прежней встречи.
— Вот видишь, Саня, время лечит,
Смотри, как сразу оперился!
Орёл! Как за Радимовой носился,

Был весь угрюм и очень сер.
— Ну, Ксюша Лере не в пример,
Там всё иначе, всё другое.
И я своей одной ногою

Почти уже в её квартире.
— Да ну? — Да так, сломался кран.
— Ну и чего. Подумай шире:
Уж и концерт, и ресторан

Вы испытали друг на друге.
Чего тут можно тушеваться?
Ведь ты не думал об испуге,
Когда решил во всём признаться!

— Ты знаешь, брат — я не могу.
Я потеряю уваженье:
Если попру на всём бегу,
То сам себе не дам прощенья...

— Эээ! — перебил его Сурен, —
Как ты всё любишь усложнять.
Не вижу никаких проблем
Я в том, чтоб дальше развивать

Могли вы эти отношенья.
Ты вроде говорил, взаимна
Симпатия. На улучшенье
Должно пойти. Не будь наивным —

Девчонкам нравится мужчина,
За словом дело выдающий.
А ты сейчас сказал причину
Как дед, везде подвоха ждущий.

— Ты прав, Сурен, я торможу,
Точней, хочу не торопиться.
Я может, старчески сужу,
Но мне пора остановиться

И перестать на странных Лер
Сил тратить выше всяких мер.
Спугнуть не хочется. И, кстати, —
— с усмешкой, — кажется, не хватит

Мне воли ей сопротивляться,
На случай, коль она сама
Решит, в какое время сдаться.
Меня она свела с ума!

Ты б знал, как я уже держался,
Как нелегко пред красотой!
— Ну всё, напрасно сомневался.
Я знаю, парень ты простой,

И честный, — вымолвил Сурен.
Затем, по-братски, "на обмен"
Ему поведал о своих
Свиданьях давешних двоих.

Немного странно мне, когда
Твердят "мужчины — тоже сплетники".
А коли счастье, иль беда —
Кого нам в собеседники?

Бабулю с тыквенным зерном,
О чёрте даже всё прознавшую
Всего лишь сидя под окном,
Прохожих взглядами пронзавшую?

У ней от семечек мозоль
На языке и на руках.
И не понять мужскую боль
Тому, кто ногти на руках

Растит и лаком покрывает.
И только друг не разбирает
От сплетен друга правоты.
Тем разговоры и просты

В мужских рабочих коллективах:
Почти по-детски и игриво
Решают сложные вопросы
Те, кто дорос до папиросы.

Рабочий день пришёл к концу.
И к автосервиса торцу,
Чтоб сесть в любимую машину
Шёл Саша, разминая спину

И забивая в навигатор
Заветный адрес для ремонта.
Проверещал хрипатый стартер,
И вслед Сурен с большой заботой

Свистел и взбадривал "Дава-ай!"
Ну что за прелесть эти други!
У них эмоций через край,
И больше нас порой потуги

О счастье дружеском. Порою,
Коль голова не в равновесьи,
Бесценен друг своею ролью,
Когда холодно нужно взвесить

Решенье. Но решать лишь нам,
Всяк будь внимателен к словам,
Но нам слагать итог решенья
На посторонних умозренья —

Равно ответственность не брать.
Отъехал Саша ровно в пять,
И вскоре, сидя у подъезда,
Оксаны ожидал приезда.

Ах, этот двор! Теперь ему,
Любовью Саша был обязан.
А там, где он болты тянул,
Казалось, ладаном помазан

Насквозь асфальта чёрный слой.
Он источал приятный зной
С тяжёлой нотою гудрона,
Поскольку Солнце с небосклона

Поверхность плавило дорог.
Он засмотрелся на порог,
И вспомнил, как слеза Оксаны
В него вцепившейся так рьяно,

Почти сбежала из-под век.
Сентиментален человек,
А уж под снадобьем любовным
Он станет вовсе бесподобным

Воспоминателем всего
Чем жил, и более того,
Ещё и сверху дорисует,
Дополнив красками былую

Пускай и тусклую картину.
Так вышло, что коллега Нина
Оксанина, жила в подъезде
Втором соседнем. Вместе ездить

Давно привыкшие с работы,
Пришли, болтая то да сё.
Скамейка. А на ней, подпертый
Набором шайб, сидел и цвёл

Ловящий солнце Огонёк.
И Ксюша, попрощавшись с Ситцевой,
Ему сказала: "Вот денёк!" —
И прямо перед очевидцами

С ним очень нежно обнялась.
У Нины челюсть расползлась
От крутизны сего сюжета:
Ей показалось, что с планетой

Случилось что-то непонятное.
И вдруг, с улыбкою приятною
Она пошла назад к коллеге,
Чтоб подышать в любовной неге,

Потешить хитрые глаза
И неуёмность любопытства,
Так, чтобы после рассказать
О всём узренном, от бесстыдства

За чашкой завтра кофею:
— Оксана, тряпочку твою
Я для очков отдать забыла!
Держи! - и взглядом окатила

Всю пару с ног до головы,
Сказавши с тоном деловым:
— Нормально! Ты у нас при деле!
И как мы это проглядели?!

Недаром ты весь день вздыхала
И как воздушная порхала
От микроскопа к морозилке,
А днём в обед, ты даже вилки

Ни разу пальцем не коснулась. —
Улыбка в Саше растянулась:
Ему, пожалуй, это льстило.
Когда натура разрешила

Пуститься душам в буйный пляс,
То редко сало про запас
Мы отлагаем. Пуще завтрак,
Обед, а то и вовсе фартук

Снимаем старый поварской.
Твердят, что мудростью мирской
Отмечено, что худоба терзает
Того, кто резко "загуляет".

А смысл таков, что коли тело
Забраковаться захотело,
Природа то и норовит
Придать ему товарный вид,

И, запуская танец брачный,
Все то, что уплетали смачно,
Расходуем в угоду роду.
Я столько повидал народу,

Среди которых элегантность
Приятных глазу стройных форм
Теряла прежнюю пикантность
При факте только при одном:

Когда союз телес случился,
И больше не к чему стремиться.
И подбородок провалился,
И перестали косы виться...

Хотя, для пущего здоровья
Неплохо б дольше сохранять
То состояние, что с любовью
Смогли себе тогда придать,

Для соискания нормальное.
Его б назвал я "оптимальное":
Когда улыбка, стан и вес
И есть всегда тот самый бес,

Который крепкое ребро
Полгороду переломает.
— Похоже, зрение остро!
Но я тогда не понимаю

Зачем ты тряпочку просила, —
В ответ ей Ксеня отшутилась.
— Вы двое смотритесь так мило!
Похоже, туча опустилась:

Пойду-ка я скорей домой.
— А как Вас звать-то? — Александр,
— Я Нина. И какой нуждой
Вы глаз на самый ценный кадр

С моей работы положили?
— А разве Вам не доложили?
— Нин, это мой знакомый, Саша.
Совсем недавно дружба наша —

Вчера ходили в ресторан,
Ну а сегодня дома кран
Он обещал мне починить.
Все трое уловили нить

И в Ситцевой проснулась совесть
От солидарности, а то есть,
Как между взрослыми бывает,
Когда все вместе понимают,

Что третий лишний. И Нинель,
Попав под мокрую шрапнель,
Сбежала быстро восвояси.
— Ты после гаража прекрасен! —

Сказала честным тоном Ксюша,
— Но всё ж, не лишним будет душа
Тебе, конечно же, принять.
— Потом, сначала ковырять

Я буду твой источник гнева. —
Зайдя в подъезд по счёту первый,
Взяла Оксана свой квиток,
Где невменяемый итог

За пару взмахов мокрой тряпкой
И гору призрачных услуг
Толкали по цене идиллии.
Зато в листке была фамилия!

— Перова, — Саша прочитал,
— "Перова Ксения" — как лебедь! —
Зачем-то он пролепетал.
А потому, что в это верить

Он начинал ещё когда
Впервой увидел из подъезда
Её: как солнечный удар
Ему судьбой взамен наезда

На ноги был преподнесён.
— Спасибо, Саш! А вот и он,
Этаж шестой, и дом мой милый:
Я так удачно прикупила,

И дверь вот эта — двадцать три.
Пойдём, посмотришь, что внутри!—
В квартире было чисто, ясно.
Со входа слышалось прекрасно,

Как капля громкая воды
Стучала раковине по лбу.
— Вот тут разуйся. Проходи. —
И он увидел всюду колбы

У ней в подсобном помещеньи.
— А это радость, увлеченье.
Когда дела мои плохи,
Я изготавливать духи

Из масел разных начинаю:
И их в пропорции мешаю
Из верхних, средних, нижних нот,
Вот. Я завела себе блокнот,

Чтобы вести учёт рецептов
Понравившихся ароматов.
Вот это спирт лежит. А это —
Вода и масло мною взяты,

Чтоб разливать готовый запах.
Вот фартук, в ароматных пятнах:
Забыла, кстати, постирать.
Ещё хотела показать... —

И показала всю квартиру.
Под краном было очень сыро,
Но Саша, будучи готов,
Не подбирая долго слов,

На кухне разложил свой кейс,
Уже под раковину влез
И изучил всю суть протечки
С минимизацией осечки.

Ах, этот кран! Настырный метроном
В квартирах девушек, живущих одиноко.
Уснёт капель его навечно крепким сном,
Когда падёт на него взгляд мужского ока.

Известно, что мужчине, первым делом
Сантехника обязана починкой.
Он с нею обращается умело:
Вооружившийся всего одной резинкой,

Хозяин прекратит любую течь.
Спокойствие хозяюшки сберечь
Помогут наточённые ножи,
Но коль вода из всех щелей бежит,

То, чтоб наладить ровный быт,
Мужчины путь туда лежит,
Где подтекает и сочится.
И может даже так случиться,

Что от грядущего потопа
Бывает весь подъезд спасён,
Предупредив соседский ропот
И иск, что после принесён

Конвертом белым заказным
С фатальной надписью "судебное".
С подходом истинно мужским
Его внимание целебное

Для всех красавиц драгоценно.
И так, в присутствии мужчины
Ремонт случится непременно.
И кран забыл свою кручину,

А также клапан у стиральной
Машины бросил подтекать,
Сифон из чаши умывальной,
Бачок вдруг перестал шуршать

Своей бельгийскою оснасткой,
И воцарилась тишина.
Ну не сантехника — а сказка,
Когда исправная она.

Пока протечке Александр
Старался обеспечить глушь,
Уже усталая Оксана
Принять решила быстро душ,

Насколь сие вообще возможно,
Когда власа до поясницы.
У ней и заблудиться можно
В количестве, что не приснится

И в самом изощренном сне,
Бальзамов, масок и шампуней.
Для укрепления одне,
Другия для суровых будней:

Крема и сывороток куча,
Масла для блеска и шипучий
Набор из круглых пенных бомб,
Что был отложен "на потом",

Для выходного посвободней —
Себе вниманье уделить;
Набор какой-то новогодний,
Чтобы коллеге подарить,

Но так удачно подошедший
По цвету раковины Ксюше!
Но в доме гость. И вот уж сушит
Пропитанных сиренью свежей

Волос намокшую вуаль
Хлопчатым мягким полотенцем,
И, показав зубов эмаль
Свою счастливую, от сердца

Сказала: — Ну и молодец!
Ну ничего себе, как шустро!
Теперь, смогу я, наконец,
Познать без капанья искусство

В тиши размеренного сна.
Давай-ка в душ! — ему она
Сказала, — Верно, хочешь есть.
Я приберу пока что здесь.

Ведь хочешь, знаю. Да чего ты!
Оголодал, поди, с работы.
— Я никогда тебе не лгал! —
Сквозь смех ей Саша отвечал, —

— Да, я поел бы. — Хорошо.
— Да я недолго, точно пулей.
— А я, пока ты в душ пошёл,
Поговорю с одной кастрюлей.—

И рассмеялись. Разошлись.
Из душа крик: — А где тут мыло?
— Хи-хи, — Оксана, — Обернись!
На синий столик положила!

Хоть Александр не впервой
Свой внешний вид налаживал,
Но не видал ещё такой,
Кто б сильно так ухаживал

Как Ксеня с этим арсеналом.
"Ещё б она не покоряла!
Так вот, как лебедь чистит перья...
Помоюсь же и сам теперь я."

Обыкновеньем урагана
Себя очистил Огонёк
От солидола и от крана,
Что при ремонте на висок

Ему нервирующе капал.
Помылся, встал ногою на пол,
И прокричал: — А полотенце?
— Сейчас несу! Держи, — сквозь дверцу

Своей заботливой рукой
Его Оксана подала.
Хоть Саша быстрый был такой,
Всё ж, мультиварка помогла

Его немного обогнать.
Подала Ксюша одевать
Ему фасон из гардероба,
Который будто соткан, чтобы

И великану подошёл.
— Да я б поел, да и ушёл.
— Да ладно, что ты, за столом
Приятней в чистом, и потом,

Я всё равно не дам испачкать
Одеждой от ремонта тачек
Свою начищенную мебель.
Да не стесняйся! Вот же небыль! —

Через минуту по тарелкам Половник выстилал рагу
Кусочком аккуратным, мелким
На всём Оксанином бегу

Сготовленным от всей души.
— Ну и хозяюшка! — решил
Ей Саша делать комплименты
За то, что финишной до ленты

Рагу пришло быстрей него.
Но удивительней всего
Была реакция на лесть —
Перова села. Ей бы есть,

Она ж, смотрела ещё пуще
Как ужин был для Саши мил.
Понятно было: предыдущий
Свою удачу не ценил.

Когда очистил Тихомиров
Посуду вилкой от еды,
Уже кофейных элексиров
Стояло два. И два воды

Прозрачных налила стакана.
— Получше, чем из ресторана! —
Сказал, опять же, не солгав.
— Это из-за прованских трав,

Мне по душе их пряный вкус,—
Поскромничав, Оксана тут же
Халат свой якобы потуже
Подзатянула. Я боюсь,

Что если бы ещё жевал
Рагу мясное Огонёк,
То в горле б точно комом встал
Им восхваляемый кусок.

Но он лишь кофе чуть сглотнул.
Да! Речь о магии движений —
За миг в ней Саша утонул
От столь простого жеста Ксени,

И ощутил, что трезвый ум
Терзают смутные сомненья.
— Пойдем, чего-то покажу!
Пожди чуток до утрясенья

Еды в желудке — и пойдёшь.
Пошли в гостиную, на шкафе
Лежит коробка фотографий.
Мне интересно: ты найдешь

Меня на старых фотоснимках. —
И, опершись вдвоём на спинку
Большого мягкого дивана,
Под переливный смех Оксаны

Шутил над фото Огонёк.
Он не узнать её не мог —
Её божественная внешность
Отняла шансы на погрешность

Черты ему столь дорогой
Напутать с девою другой.
— Спасибо, милая Перова!
Я сыт и счастлив. — Ксюша снова

Рукой поправила халат,
Теперь губу чуть прикусив.
— Мне очень нравится, что рад
Ты и доволен. И красив!

— Уж не красивее, чем ты! —
С отсылкой на вчерашний день
Сказал ей Саша. И застыл.
И уронив глаза на тень

Любимой ото света бра,
Он думал: "Как ты совершенна!"
И слева сердце до ребра
Уже совсем неравномерно

Его наотмашь колотило.
— А ты когда-нибудь любила? —
Спросил её, себя не слыша
Зачем-то он. И стало тише.

Она, в пучине серых глаз
Уже минуту как тонула.
Её мотор — бурлил и тряс,
И хоть она и запахнула

Халат, но впрочем, не в сознаньи
Был сделан этот ею шаг.
В её взволнованных ушах
Витало пенье, ликованье,

А дрожь прикусанной губы
Мурашки всюду на дыбы
Во предвкушенье разом ввергли.
Рукой перебирала серьги,

И, наклонившись чуть главою
Немного набок, ожила.
Такой манящею немою
Картиной в Саше подожгла

Безудержный порыв к устам.
Целует... Счастье! Красота!
Когда немы в слияньи губы,
То будто ангелы во трубы

Поют Создателю хвалу
О состоявшейся любви.
Амур учился ремеслу
Из-под Хироновской брови

Снискав в итоге одобренье,
И тем сложней сопротивленье
Тому, кто на людских сердцах
Тренировался без конца.

Обоюдное влеченье алых губ
Полагает сладость соприкосновенья
Уст взволнованных. Под гул небесных труб
Происходит долгожданное сближенье.

Муза! Поцелуй меня! Тотчас
Чрез уста твои познаю Бога!
Быша, свет любви встречает нас
Как маяк в пути до райского острога,

Где не спрашивают, сколько ставил свеч
У кануна, об усопших сожалея,
А умножил, иль хотя бы смог сберечь
Благодать, без лицемерья фарисеев,

Нам завещанную Сыном человеческим.
Будь ты хоть последний атеист,
Брошенный вниманием Отеческим,
Но и ты без содержанья — чистый лист,

Если Бог твой, Пустота или Ничто,
Не позволил быть фигурой полноценной,
Патетично в руки дав тебе квинтон,
Но без партитуры пнув на сцену.

Правда над людьми всегда одна:
Человеком коль назвать себя умеешь,
То изволь такую чашу пить до дна —
Не любить ты попросту не смеешь!

Муза! Поцелуй ещё! И воды
Выйдут из высоких берегов,
Противу пустынь начав походы
Насмерть, до конца. Итог таков

Будет у сего противоборства:
Вместо засухи воздвигнется Эдем,
И над пущим естеством превознесётся!
Я почти уверовал совсем,

Что приблизить рай дано стихии:
А точней, его преддверьем верным стать:
Не спокойные, но лишь ветра лихие
Могут с места парусник сорвать,

В добрую и долгую дорогу
Вдарив шквал по белым парусам.
Потому — у брега недотрога,
А Синдбад судьбою правит сам.

Муза! Волю дай губам! И нежность
Изольётся лёгким запахом жасмина,
Преодолевая трансцендентность
Прежде чувств неведомых. Едины

Ласковая огненность рассвета
И уста горящих чайных роз,
Этими ж лучами обогретых.
Лирика людских сладчайший грёз

В танце переплетшихся дыханий —
Пиршество природы перед спесью
Воли злой и всех её стараний
Ядом роковым, бесплодной смесью

Заволочь ещё здоровые умы
И нетронутые кривдою сердца.
Миром я б твои ступни омыл,
Как в заветной притче, без конца

Их целуя и слезой обожествляя.
Двум влюблённым раньше отведённого
Срока Бог открыл ворота рая,
Лишь для них одних благословлённого.

Сплелись не лишь уста, но руки
Меж пальцев, в талию, за шею:
Констант у нежности науки
Не существует. Чем сильнее

Влеченье двух влюблённых душ,
Тем паче каждое касанье
Взрывной несёт заряд. Не уж
Природа своему созданью

Желала б скуку привыкания
И вызывала замиранье,
Когда вся жизнь — одно мгновенье:
Замрёшь — и к темному забвенью

Судьба удел приблизит твой.
Мы понимаем под судьбой
Ту объективность, безотвратность,
Чья очевидна вероятность

В стереотипном поведеньи,
Когда чужи свои решенья.
А тот, кто рвётся на дыбы —
Сам властелин своей судьбы,

Точней, её необходимость
И не нужна, как категории.
Всегда лишь полная решимость
На протяженьи всей истории

Творила будущее всех
Сердец, идей, народов, стран.
Известно, что унынье — грех:
И коль исход своим делам

Слагаешь на "всевластный случай",
То в отношеньи своей роли,
Ответственности, силы воли
Ты приуныл. Хотя, не мучай

Себя, коль сил и вправду нет.
А наших голубков дуэт
Имея каждый непосредственность,
Умели понести ответственность.

Ни в миг уста не размыкали,
И прекратили бы едва ли,
Но Саша инициативу
Решил принять. И так красиво

Он разводил касаньем губы,
Что Ксюша вздрогнула. Вино
Касаний до восторга любо.
— Уже на улице темно.

Наверное, мне стоит... — Саша,
Останься, может... Ну а форму
Рабочую твою от сажи
Я постираю вместе с чёрным.

Останешься? — Конечно, да.
Уж больно вкусная еда
И поцелуи. Нет, вкуснее —
Рагу, — шутил он с нею, —

А знаешь, у меня отгул
Один отложенный остался.
— И у меня! — мобильный гул
Чрез полминуты раздавался.

И чтоб побыть вдвоём, они
Начальству начали звонить.
Сначала трубку взял Гурген:
— Алло, привет! Да, без проблем,

До послезавтра, значит, Саша.
— Абрес*, Гурген Паруйрович.
— Алло, Геннадий Юрьевич.
Перова Ксюша ваша
______
*Абрес - спасибо (армянск.)
______

(Начальник ветхий РКС,
Научный сверхтяжеловес,
Бывало, вовсе забывал
Того, кто с ним труды верстал).

— Ах, да, Оксаночка, конечно!
Я понимаю, отдыхайте,
Привет от Таечки сердечный
(Его жены), ну всё, бывайте.

— Давай посмотрим новый фильм.
— Давай, — сказала Ксюша, —
Вот только подожгу фитиль
Свечи. Нет, пару лучше.

И воцарился romantique:
Они легли поближе,
И, погасив стенной ночник,
Смотря, как тени движет

По дому пламя огонька,
Главой ему в плечо
Она уткнулась. И рука
Прижалась горячо

Ко столь внезапно дорогому
Оставшемуся с ней мужчине.
Спокойно как, когда все дома.
Как хорошо, что кран починен.