Кляксы

Поэма в прозе

На первой странице размазна какая-то грязь или говно, поэтому начну писать отсюда. Стакан полон воздуха и я не собираюсь про это. В моём доме нет лифта, а ручку я выкинул в окно, так что теперь разбираться в этой шизофазии тебе.

Малевич говорил: "всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию".

Правильно! Разъебись о стену лбом и найди в кирпиче великое предзнаменование детерминистически угаданного огромного будущего, что объяло всё человечество аки мать родная и ждёт только твоего прихода, чтобы наконец явиться в мир.

В пустоте рождаются новые слова. Там им и место вообще-то, но раз уж они вырвались из твоей грязной глотки, то пусть будут поразухабистей. Давай! Какой там! не гондон! Тиран!!! Охуевший злюка, накинув костюм тройку, тычет в тебя своим шприцом. По шприцу течёт (что?!) нефть?! Нет! я не стану об этом.

Сейчас я стукаю тебя головой о бачок сортира. Тебе хоть и хочется ощутить частичку свободы, но ты думаешь: "это какая-то ***ня, не так я представляла потерю невинности". Как невинен был сотню лет назад этот листок бумаги, так была невинна и ты, но забудь, ты теперь богоматерь, а значит, и у тебя что-то вылезло из ****ы. Пустой лоскуток свободы рвётся и внутрь вваливается густая жидкость.

Но что это? Бог?

Нет, походу эта ***ня по забористости превышает отведённые мне природой лимиты. И я скатываюсь.

Очнувшись от плотного удара по голове, я продираю зенки. Перевёрнутая вверх ногами, на меня пялится какая-то сущность. Вместо лица у него что-то типа колонки, а на пальцах ногти отросли так сильно, что ими можно совершить харакири. Но что-то здесь не так. Ах да! Выверни шею, дурак, перевернись на пузо и взгляни наконец в глаза своей смерти.

Вот она, расстелилась по снегу бумаги и ждёт обьятий. Не так ты её представлял? Ну хули, придётся смириться с таким воплощением. Есть что есть. Но имеется другой выход. Если не хочется - беги со всех ног туда, где окружающие говорят исключительно ямбом или хореем. Где птицы и небо, а грязь под ногами, если на неё направить лампу или солнце, блестит не хуже тысячекаратного бриллианта.

Член наконец-то стоит, и я могу задать жару этой девице. Ну же, давай, стони! Стони громче! Наверное, с этим перебор. Да похуй! На её сосок прилипла чья-то высохшая какашка, припрятанная в этом туалете до лучших времён. Ну ладно, хватит, так можно долго продолжать, я не совсем трезвый. Ты кончила? Отлично, пошли наружу.

В глаза бьёт яркий красный свет. На сцене орёт какой-то картавый придурок. Он держит микрофон слишком близко к аппаратуре, и реверберация от колонок делает его стихи совсем неразличимыми.

"А ведь вроде что-то толковое втирает" - успел подумать я, и меня тут же снесла толпа и завертела в безумной пляске, в ритмичном dance macabre.

Что-то неразборчивое. Мелкий, ты вообще думал, как мне обходиться с этим потом, когда малевал в моём блокноте карандашом? *** с ним, что там дальше?

Снова эта чупакабра. Наверное, пора уже дать этой твари бой. Хук правой, спартанский толчок ногой, и пыром его, пыром! Осталась какая-то груда, и слава богу. Чудик вроде из железа, и я теперь будто на приёмке чермета. Вокруг коряги, покрытые ржавчиной, а в центре - я.

Малевич, наверное, хотел бы писать прозу, но в доме не нашлось ни одного карандаша или ручки. Ну и хуле делать, взялся за что есть. А ну спрячь пенис обратно, грязная тварь! есть ещё кисточка. Вот так, сублимируй, сублимируй, сука! Квадрат, ещё квадрат. У квадрата птичьи крылья. А, в ****у. Пусть у квадрата не будет ничего. Только пространство. Но и в нём наёбка какая-то. Ладно, тогда не пространство - чистое ничего. Вот, вот это настоящий кайф, вот это не стыдно назвать искусством.

Мой стул не умеет обниматься, но обниматься охото. Новый выворот! Давай в изнанку!

Мы сидим у стойки бара, пьём что-то типа Б-52 или подобной бурды, не важно. Важно, что мои колени не пустуют - на них с видом ебучей монады расположилась недавняя знакомая с испачканной грудью. Прижавшись к её спине, можно почувстовать, насколько она худая. Не позвоночник, а частокол, ****ь. Тычется в скулу и вот-вот разорёт кожу. Тяжело, но надо поднять щеку, а то в такой грязи немудрено подцепить какую-нибудь ***ню.

Чо дальше по плану? Милая, собирайся, двигаем на хату.

Тёплый кавказский ветер удивительно нежен к нам после духоты грязного клуба. Теперь только плюхнуться в таксу с приятным разговорчивым армянином на водительском и двинуть домой.

Провод у одной колонки наебнулся, но ничего. Дядь Саня собрал как следует, с душой, так что и одного источника звука будет достаточно, чтобы погрузиться в другое пространство. Стерео, так сказать. Но из ревербератора нихуя нет музы'ки, только сплошной поток ноликов и едениц, едва ли имеющий смысл. Если вспомнить слова старины Казимира, смысл конечно можно найти, нужно только отойти на достаточное расстояние, чтобы его разглядеть. Неизвестно, насколько далеко, ну и ладно, всё равно меня наконец-то рубануло как следует.

И вот в этом пароксизме кататонии, когда предметы вокруг просто распадаются на элементы, я разглядел тетрапак.

- А ну поднимайся, мразь. Гляди на него, весь пол заблевал!

Рукастый дядя Вася (охраннк в приёмном покое больницы) волевым движением обеих лап поднимает меня и ставит на ватные ноги.

- Простите, простите, я щас уберу - пытаюсь выговорить я.

- Чо он там булькает? Выгоните этого придурка нахуй.

- Но так нельзя, сначала должен докапать физраствор, слишком серьёзная интоксикация. Не можем мы его жизнью рисковать. Клятва Гиппократа, все дела.

-Девушка, у вас такой приятный голос... Как вас зовут?

Молодая медсестра, а может и врач, на удивление не пренебрежительно отнеслась к невнятному вопросу. Наклонившись ушком поближе, она спросила:

- Чего? Повторите, пожалуйста.

Совершив титаническое усилие, чувствуя себя хоббитом Фродо на склоне Роковой горы, я переспросил:

- Как вас зовут?

- Анна, но, пожалуйста...

- Заткнись и трахай как следует, чо ты там бубнишь?

Дотянулся до прикроватной тумбочки, схавал солёный крекер и тут же возник жуткий сушняк. Хватаю бутылку и залпом глушу с поллитра воды. Дальше - только потные шлепки в тишине тёмно-синей ночи.

Утро. В ладошке обрывок матраса с принесёнными сто лет назад от подруги таблетками. Вроде что-то от головы. Глотаю, запиваю последними каплями воды из бутылки. Изнутнри воняет блевотиной, и я скорее закидываю её подальше от себя, в угол - за кучу неглаженной одежды.

Моя недавно приобретённая подруга ещё спит. ****ь, ей восемнадцать-то есть? выглядит совсем молодо... Никак не вспомнить, что творилось ночью. Думаю, стоит как можно быстрее съебать. Накидываю серое пальто на голый торс и убегаю к Владу.

Такие приключения сведут в могилу, если слегка не отдышаться. Надеюсь, этой нимфетке хватит эсэмески, чтобы понять, что между нами всё кончено. Я по-любому ей вчера наболтал что-нибудь про единственное чистое чувство, доступное человеку, и всё такое. Про то, что наша любовь не как у всех, и что ближе к закату земной жизни я стану с блаженством менять под ней обосранные утки.

Кстати про закаты: очередной уже догорал в окне кухни Влада, выходящем на погост. Ярчайшие нити этого зарева штыковыми лопатами впивались в землю, простираясь вверх до самого неба. От такого зрелища действительно поверишь в рай: кажется, будто мертвец может вскарабкаться наверх по такому пандусу.

День прошёл
пусто-пусто-пусто.
Подруга не писала, и я уже по ней заскучал. Надо бы проведать. Желание это возникло очень вовремя: как раз сумерки. Владу - покеда, а тело - на воздух.

Ночное пространство прорезают сотни вывесок макдональдсов, или, как их сейчас следует называть, вкусноточек. Вкусно, ****ец: в воздухе выхлопные газы и феромоны мужской агрессивности. Слишком много самцов вокруг, а я никогда не мог занять топовые места в соревнованиях по борзости и силе, так что надо бы чапать быстрее.

Сучий ветер поднял вверх мои длинные сальные волосы. ****ь, стоило одолжить у Влада что-нибудь с капюшоном.

- Эй, пидор.

Не мне.

- Ты, пидор, а ну подожди!

Ну или мне.

Странно, лицо даже не болит. Ну и замечательно. В блокноте появилось больше места - брат похоже уронил его и перелисталось несколько страниц. Это пространство нужно потратить мудро. Собственно, так я и сделаю. Поверь, тебя ждёт нечто ошеломляющее! Но ведь нельзя так резко. Нужно сначала подготовить тебя как следует. Все знают аллегорию с бросанием никотина и резкой остановкой при беге. Так вот, тут довольно схожая ситуация, только тебе наоборот придётся разогнаться. А ну поднимай задницу! и усаживай её на борт этого парохода.

Внимание, впереди вас ожидает новая правда жизни, откидывайте гегелей, гоголей и прочих словоблудов. Двери закрываются, а мы, находясь внутри преодолевающего уже вторую космическую судна, готовимся лицезреть чистое, нерукотворное, незыблемое! Итак...

Вот же ****ь, место кончается! О нет!
 
Меня хватают под руки. Смотрю направо - ****ый сюжет, смотрю налево - нудная фабула. Они близнецы? Никогда не различал. Прости, дорогой, придётся двигать дальше.

Придя домой, я увидел свою юную музу. Охуеть, она ещё спит? В той же позе, как я её оставлял?.. В череп тихонько просачивается понимание. Паника подступает к горлу. Пальцами через простынь щупаю запястье. Труп. ****ец...

Блокнот, ты куда меня привёл?! Ненавижу! Мразь! Уёбище! Ведь я её любил...

Весь в крови, избитый, (спасибо не убитый) лежу и нюхаю так любимый с детства запах сырой пыли. Приятный запах, напоминает о дедушке. О чём я? Ах да, мо'лодцы. Ну, они уже ушли. Я бы поднялся да почапал дальше, но небо сегодня жутко красивое. Вот и лежу как придурок, пялюсь наверх с расквашенным носом и в испачканной одежде.

Сижу на краю кровати, держу в руке уже совсем холодную ладонь милой девочки. Я так и не узнал её имя. Тем удобнее на самом деле - не придётся вписывать его в текст выше. Кстати про текст: вы наверное можете подумать: "как можно сидеть и калякать в блокнот, когда рядом разлёгся трупак?". Ответ очень простой - трупак до безумия красив. Не стану опошлять эту разлагающуюся мадмуазель всяческими художественными приёмами. Поверь, милый читатель, она в действительности выглядит именно так, как ты её себе представил. Договорились? Шикос.

Но чо дальше-то? Я вам не современный Ромэо, да и venena под рукой отсутствует. Наверное, придётся совсем непоэтично, пачкая ладошки, прибираться. Но это оставим за ширмою листочков.

Совершенно много места в блокноте. Братик, ну откуда у меня столько фантазии? Про вселенское открытие я только выёбывался, рассказать нового у меня ничего нет. Походу придётся оставить некоторое количество страниц прелестно пустыми.

Да и вообще, как сказал питерский поэт: хватит ****еть!

Щас. Последние предложения, пожалуйста: в окошке сегодня потаял последний снег, а оранжевое солнце ласкает чернозём с такой нежностью, о какой человек в нашу эпоху может только мечтать. Сижу, пью чай со вкусом карамели и тремя ложками сахара и заворожённо гляжу на то, что творится на улице. В блокноте, что под рукой, маленький брат однажды нарисовал кучу чудовищ и всяческих кракозябр, а на последней странице - кляксы.

08.02.2024 - 09.02.2024