Через главный кавказский хребет

ЛИРИКО-ДРАМАТИЧЕСКОЕ ЭССЕ ПОСВЯЩЁННОЕ МОЕМУ ПОХОДУ ВМЕСТЕ С СЫНОМ В 1989 г.
Эссе написано в 2006 г.



   ВМЕСТО ВСТУПЛЕНИЯ

  ХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ
   (поэма о горах)

1
День измеренный страданьем,
Жаждой в полдень изнурён,
Я секундным осязаньем –
Горизонтом оживлён.
2
Вид одной вершины снежной
Обнадёжит так мечту,
Что суровость станет нежной,
Прошибёт восторг слезу.
3
Так близки все очертанья, –
Неподкупный силуэт;
Станут выкупом страданья
И мои полсотни лет.
4
Сколько радужных мгновений
Мне отпущено в пути,
Сколько мыслей-вдохновений
Роем кружаться в груди.
5
С онемевшими руками,
С бестелесною душой,
Черепашьими шагами
Я сражался с высотой.
6
И при виде белых флагов
У развенчанных вершин,
Покидаю ношу страхов
С торжествующих седин.
7
С каждым внутренним влеченьем
Проявляюсь исподволь
Ив достигнутом стремленье
Я меняю свою роль.
8
Испытал невзгод пещерных,
Самый злейший враг мой – страх:
Только шаг один неверный
Разделяет жизнь и прах.
9
У рунклюфта-глянуть жутко, –
Оттолкнулся и лечу ...
И в спасённом промежутке
Приземлился на снегу.
10
Прокатился от удара,
Пропахал я склон до слёз;
Пот пробившийся от страха
И бороде моей примерз.
11
В одиночном восхожденье
Поубавился порыв.
Вот, – сказалось напряженье –
Эта "проба на разрыв".
12
Пережить все это надо
На границе бытия,
Что6ы счастье виновато
Вновь вселилось бы в меня.
13
На морене ледниковой
Взор срывается с хребта,
Растворяюсь весь в молочном
Гончем облаке с утра.
14
Свежий ветер дует в спину,
Облака клубясь плывут;
Поднебесную картину
Дарит ветер по утру.
15
Но когда лучом пробило
Солнце гряду облаков,
То окрест весь обнажило
С чревом бездны ледников.
16
Этот путь еще опасней,
Чем казался мне внизу;
Но пройти, – желаньем властным, –
Не предал свою мечту.
17
Пятна зелени на склонах
Оживляют естество;
Несравненные вершины
Излучают божество.
18
Только краски небосвода
Могут так задор вселять,
Что походная невзгода
Отойдет, отступит вспять.
19
То, к чему был глух с рожденья,
Обострённый в чувствах весь,
Я в бунтующем смиренье
Слышу глас природы здесь.
20
Растревожен силой буйства
Мыслью предаюсь лихой;
Привожу в согласье чувства
Между телом и душой.
21
Как здесь выжить, а не знаю
Одному средь ледников;
Но вдвоём – уже страдая,
Отстаю на сто шагов ...
22
И шагая мыслям вровень,
Не спешу идти вперёд:
Здесь вершина – корень жизни
Вдохновляет мой поход.
23
Я не только здесь всё вижу,
Но и чувствую душой.
Тишину до боли слышу
Покоренный высотой.
24
Я один в себе, в округе, –
В тонкой сфере хрусталя:
Только звук один и треснет
Хрупкий мир мой бытия.
25
Обнажил ледник свой панцырь,
Вьются змейкою ручьи,
И в порыве горный ветер
Гложет чёрные холмы.
26
А в ботинках своих горных,
Я спускаюсь как хмельной:
Балансирую на острых
Рёбрах камней лишь рукой.
27
С камня прыгаю на камень,
Как забывшись за игрой ...
За хребтом сверкает гавань,
Как бальзам души больной.
28
Там внизу, вдали зеленой,
Средь ручья и скальных глыб,
На привал бы встать спокойный,
Ведь иду уже в надрыв...
29
Здесь, – решил остановиться:
Место ровное в траве.
Выбрал камни из землицы,
Чтоб не корчится во сне.
30
Постелил вначале плёнку,
Раскатал вслед узелок,
Закрепил крепёж для днища,
Вставил пару штанги вдоль.
31
Натянул распорки сбоку,
Зафиксировал штырем;
Ожил домик – слава богу,-
В нём уместимся втроём!
32
Расстелил матрац походный,
Хоть он с палец толщиной,
Он не мокнет, не холодный,
Подо мной он как родной.
33
Домик есть, теперь за ужин,
Дело важное вдвойне,
Будет гречка на сгущёнке,
Шпроты в масле из НЗЕ.
34
Для костра сойдут коряги,
Всё, что смыл поток реки
И в пути своём оставил,
Обессилев без воды.
35
Вот уже дымок пробился:
Сизый родниковый ключ,-
Он сварливой и капризный
И к тому ж ещё колюч ...
36
Начинает пламя биться,
Озаряя уголок;
Кто ты – брат или сестрица-
Дружбе преданный дружок.
37
В котелке чебрец томится, –
Чая вдоволь я напьюсь.
Жажда за день утолится,
До утра здесь отосплюсь.
38
Силы новые вернутся,
Мыслям станет веселей;
Переправы вновь найдутся
И пойду вперед смелей ...
39
Чтоб с утра с тропы не сбиться
Снова выверил маршрут.
Ветер за бортом резвится,
У мена же всё ж уют.
40
С ней в походах не разлучен,
Сколько ж дней я с ней прожил?
Влазишь – до смерти измучен,
А с утра – весь полных сил.
41
Ноят раны и ушибы.
Не могу никак уснуть;
А палатка на отшибе -
Рядом пропасть – глянуть жуть.
42
Как же быстро здесь темнеет,
Только тьмы а не боюсь:
Ночь – она меня жалеет
И я в этом – признаюсь.
43
Кок медлителен сейчас я
От усталости хмельной,
Как спокоен, что удачно
Встретил здесь ночной покой.
44
Но надолго ли блаженства
Хватит этого теперь?
Задаю вопрос в главенстве,
Открывая утра дверь ...
45
Весь угас и снова вспыхнул
Обескровленный костёр,
Где-то птицы голос вскрикнул
Среди чёрных скальных гор.
46
Ночь и звёзды небосвода;
Отчего я в вас влюблён?
Вы – покой мой до восхода, –
Пеньем нежным усыплён.
47
Тишина здесь пугает.
Тишина здесь не мертва:
Измеренью не поддавшись,
Дышит вся вокруг меня.
48
Долго, долго мне не спится.
Мысль тревожится за путь:
К перевалу как пробиться, –
Не даёт пока уснуть.
49
Засыпая, просыпаюсь.
Пообмял себе бока:
Давит камень изгаляясь
И болит уже рука.
50
Ночью все кошмары света
Вдруг представились во сне;
Сплю я и хочу проснутся,
Но не удаётся мне.
51
Слышу дробь я первых капель
И протяжный ветра вой, –
Только ты лишь сгонишь тучу,
Не сойдет ручей рекой!
52
Сплю и жду я как на стрёме:
Бой то реже те частит.
Мне как сонному Ерёме
Не пристало грусть мелить.
53
Пробудился от журчанья
Говорливого ручья;
Пробудился от сознанья:
День пришёл и ждёт меня.
54
В ожидании рассвета
С нетерпеньем гложет страх:
Быть прикованным средь лета
В западне ледовых скал!
55
Убавляет только силы, –
Я уверенно твержу, –
Лишь безделье лежанины
И моления творцу ...
56
Как отшельник в одиночку
В мыслях провожу досуг ...
И лавины грохот только
Отрезвляет ещё вдруг;
57
И омыв всего волною,
Пронизал меня насквозь,
Чувства обострил собою:
Не надейся на авось ...
58
Полумглой укрыта местность
В спячке облако дрожит;
Тень уходит в неизвестность,
Но ещё звезда горит ...
59
Вот и первые вершины
В всплеске розовых лучей;
Вот заветные картины –
Незабудки моих дней!
60
Ледяной ручей не шутит:
Сводит руки, но терпи.
Оплеснувшись – я умылся,
В котелок черпнул воды.
61
Мой очаг, покрытый пеплом
И прибитый чуть дождём,
Оживает вмиг под ветром:
Будет кофе с сухарём.
62
Покидаю я палатку:
Бросил к ней прощальный взгляд;
Разобрал, сложил, взял каску, –
С грустью посмотрел назад ...
63
Из под камня суетливо
Вылез рыженький сурок.
И застыл вдруг изумлённо,
На меня уставив взор.
64
Я прощаюсь здесь с цветами,
С серо-голубой скалой,
Я целуюсь с ручейками
И с лазурною мечтой ...
65
Только вниз и снова в гору
Все сначала начинать.
Предстаёт вдруг турик взору, -
Он куда ведёт, как знать?
66
Снова целый день в упряжке:
Оседлал меня рюкзак;
По горам ходить не в сказке:
Семь потов – здесь как пустяк.
67
Под высоким летним солнцем,
Отягчённый снегом, склон
Разрывает льдины в стоне,
Катит камни в марафон.
68
Держит снег, иду все выше.
Склон крутой грозит бедой:
Сгромоздился снег на нише,
Как бы не сошёл стеной.
69
Кажется, что ритм дыханья
Согласован и шагам,
И биенью пульса сердца
И теченью мыслям стал.
70
Вдохновитель мой – природа,
И она – учитель мой;
Впечатленья от похода
Тороплюсь связать с мечтой.
71
Склоны гор открыты югу,
Солнце светит целый день.
Я с утра снежок утюжу –
В белизне я как мишень.
72
Сверху вижу как на плане
Цепи гор, зубцы хребтов;
Шапки бурые как в стане
От увядших там лугов;
73
Русла от лавинных просек,
Как багряно-жёлтых рек,
В стоке через зелень хвои,
Порождая мелкий лес.
74
Бор "бараньих лбов" правее
Щелью тёмной рассечён;
В глубине медвежьей пасти
Мечет речка жуткий стон.
75
Горы. Вы, моя опора!
Ваша мудрость так нужна.
Ворожбой иль властью зова
Каждый год стремлюсь сюда.
76
Поднимусь на ваши склоны
И пытливей чем вчера,
Озираю пропасть, сосны
Как прижились на века!
77
Бьётся сердце все ровнее
И отдышка всё слабей.
Но пугает все сильнее
Бездуховность наших дней ...
78
Как всё реже и все меньше
Встретишь на тропе людей,
С кем готов, как в братской встрече,
Разделить всю тяжесть дней;
79
Удивлять и удивляться,
Полюбив суровый край,
В поднебесье устремляться, –
Ближе шагом – в божий рай ...
80
Субальпийские красоты:
Горечавка и герань.
Переждав зимы невзгоды,
Отдают природе дань.
81
Примула, шафран, яснотка,-
Разве все упомнишь враз, -
И фиалка, как красотка,
Вечно радует мой глаз.
82
Голубых озёр глазницы,
Словно чудо среди гор, –
Растянувшись вереницей –
В них любуется их взор.
83
В жизнерадостной долине
Лес взбирается в хребты.
Каждый клок земли – картина
Удивительной красы.
84
Криволесье, мелколесье.
Здесь растёт рододендрон;
Борщевик из травянистых
С исполинским тут зонтом.
85
Лисохвост и камнеломка,
Иван-чай цветёт кругом.
Оглянись вокруг и только:
Как ликует мир – мой дом!
86
Лес, кустарники и травы
Обживают всё вокруг:
Щели, трещины, изломы
Угловатых скальных груд;
87
Так смягчая и скрывая
Некрасивых форм места,
Что долина удивляет
Взглядом нежного цветка...
88
Склоны гор в лесах сосновых.
Выше смешанный царит;
А над ним ещё всё выше-
Березняк уже пестрит.
89
На ковре лугов альпийских:
Анемона белый цвет;
Красный мак – красою чистой,
Растревожит память лет.
90
Васильки в уборе синем,
И купальниц желтизна,-
Вот, где яркие картины
Сотворила мать-земля.
91
На полянах среди леса
Земляники и не счесть;
Но грибов, малины спелой, –
Не забыть, мне этих мест ...
92
Вот и стадо нагоняю,
Что в загон уже идёт.
Пастуха затем встречаю, –
Кто его здесь труд поймет?
93
Пацаны связав ковбойки,
Тащат малого бычка, –
Потому здесь всем верёвка
Так особенно нужна.
94
За плетнём бутылки, банки,
Кукурузная мука;
И сушёные желудки
Для закваски молока.
95
Ночь провёл я с пастухами
В балагане среди гор.
Расставались мы друзьями
За полночный разговор.
96
Спал на нарах было тесно;
Тлелся в стороне очаг,
Грея с молоком корыто,
Где расти сыр начинал.
97
Сбил пастух в нём ком ладонью
С хлопьев выпавших на дне;
Он затем рос монотонно, –
Лишь бы был всю ночь в тепле.
98
Так познал сыроваренье,
Оглядев пастушьий мир;
Хлеб печёный я отведал,
Мне в дорогу дали сыр.
99
И при всей убогой жизни,
Сколько может вера дать:
В шесть пора доить корову,
В семь на выпас стадо гнать ...
100
В узком и глухом каньоне
Мчится бурная река,
Прорываясь в скалах в стоне,
Крушит в гневе берега ...
101
День встречаю спозаранок,
С небом утренней звезды,
В царстве камней, льда огранок
Средь озёрной красоты.
102
Здесь к утру приходят туры
Чтоб испить воды живой.
Я впервые в жизни вижу:
Гриф парит над головой ...
103
В сенях букового леса,
Под навесом дивных крон,
Я иду тропою века,
Словно вижу сладкий сон.
104
Слышу шум, – реки журчанья.
Там привал устрою я.
Облегчу свои страданья,
Чтоб пройти путь до конца.
105
Краски зелени просвета,
Под напористым лучом,
В полдень солнечного лета,
Оживляют всё кругом.
106
Сколько, я уже протопал?
Перестал уже считать.
Перевал за перевалом –
Не пора ль, на днёвку встать?
107
Встречу ночку у кострища, –
Вознесу костёр души;
Приоткроет небо днище
Неизведанной глуши ...
108
Где предел моих желаний,
Где несбыточный покой?
Здесь, в неведомом исканьи,
Ищет берег разум мой.

5-25.03; 20.05 1994



          ВМЕСТО ЭПИГРАФА

             БЛИЗНЕЦ

Что на роду мне написано с детства – не знаю.
Я не боюсь одиночества, дальних дорог...
Свой я характер в строках гороскопа читаю.
Вот я вернулся, ну, здравствуй родимый порог!

Я близнец, я близнец;
Я бронзовый с лета Дикарь.
Я в походах певец,
Я ищу свой венец, –
И таким я останусь и встарь.

Встречу восход я светила с обрыва впервые,
Воды морские покажут картину глубин;
Скалы, пещеры откроют мне тайны святые,
Чтобы красоты природы хранить до седин.

Я близнец, я близнец;
Я бронзовый с лета Дикарь.
Я в походах певец,
Я ищу свой венец, –
И таким я останусь и встарь.

Вечная схватка борьбы, непонятных желаний;
К звёздам ночным и бескрайной вселенной влекут.
Слышу голос лесов и полей, может, грузом познанья
К храму святому и Богу они приведут...

Я близнец, я близнец;
Я бронзовый с лета Дикарь.
Я в походах певец,
Я ищу свой венец, –
И таким я останусь и встарь.


ОГЛАВЛЕНИЕ СТИХОВ ГОРНОЙ ТЕМАТИКИ

Поэмы о горах
Райские горы
Хрустальный горизонт
Погоня
Горы
Мамзишха
Байкальская поэзия 2015
Чирали

                ДВОЙКА

     Валерий Енков
     МОСКВА 2006

Посвящаю 17-летию со дня совершения перехода через Главный Кавказский хребет в 1989 году по маршруту Архыз - Сухуми
 
        СОДЕРЖАНИЕ

ЧАСТЬ I. Поход - это здорово!
ЧАСТЬ II. По маршруту Архыз - Ахалшени: Архыз; урочище р. Кизгич; Зелёное озеро; Софийское озеро; Чучхурская эпопея; Кизгич; р. Бзыбь; Нарзанные источники; ХиХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ
(поэма о горах)


1
День измеренный страданьем,
Жаждой в полдень изнурён,
Я секундным осязаньем –
Горизонтом оживлён.
2
Вид одной вершины снежной
Обнадёжит так мечту,
Что суровость станет нежной,
Прошибёт восторг слезу.
3
Так близки все очертанья, –
Неподкупный силуэт;
Станут выкупом страданья
И мои пол-сотни лет.
4
Сколько радужных мгновений
Мне отпущено в пути,
Сколько мыслей-вдохновений
Роем кружаться в груди.
5
С онемевшими руками,
С бестелесною душой,
Черепашьими шагами
Я сражался с высотой.
6
И при виде белых флагов
У развенчанных вершин,
Покидаю ношу страхов
С торжествующих седин.
7
С каждым внутренним влеченьем
Проявляюсь исподволь
Ив достигнутом стремленьи
Я меняю свою роль.
8
Испытал невзгод пещерных,
Смый злейший враг мой – страх:
Только шаг один неверный
Ръзделяет жизнь и прах.
9
У рунклюфта-глянуть жутко, –
Оттолкнулся и лечу ...
И в спасённом промежутке
Приземлился на снегу.
10
Прокатился от удара,
Пропахал я склон до слёз;
Пот пробившийся от страха
И бороде моей примерз.
11
В одиночном восхожденьи
Поубавился порыв.
Вот, – сказалось напряженье –
Эта "проба на разрыв".
12
Пережить все это надо
На границе бытия,
Что6ы счастье виновато
Вновь вселилось бы в меня.
13
На морене ледниковой
Взор срывается с хребта,
Растворяюсь весь в молочном
Гончем облаке с утра.
14
Свежий ветер дует в спину,
Облака клубясь плывут;
Поднебесную картину
Дарит ветер по утру.
15
Но когда лучом пробило
Солнце гряду облаков,
То окрест весь обнажило
С чревом бездны ледников.
16
Этот путь еще опасней,
Чем казался мне внизу;
Но пройти, – желаньем властным, –
Не предал свою мечту.
17
Пятна зелени на склонах
Оживляют естество;
Несравненные вершины
Излучают божество.
18
Только краски небосвода
Могут так задор вселять,
Что походная невзгода
Отойдет, отступит вспять.
19
То, к чему был глух с рожденья,
Обострёный в чувствах весь,
Я в бунтующем смиренье
Слышу глас природы здесь.
20
Растревожен силой буйства
Мыслью предаюсь лихой;
Привожу в согласье чувства
Между телом и душой.
21
Как здесь выжить, а не знаю
Одному средь ледников;
Но вдвоём – уже страдая,
Отстаю на сто шагов ...
22
И шагая мыслям вровень,
Не спешу идти вперёд:
Здесь вершина – корень жизни
Вдохновляет мой поход.
23
Я не только здесь всё вижу,
Но и чувствую душой.
Тишину до боли слышу
Покоренный высотой.
24
Я один в себе, в округе, –
В тонкой сфере хрусталя:
Только звук один и треснет
Хрупкий мир мой бытия.
25
Обнажил ледник свой панцырь,
Вьются змейкою ручьи,
И в порыве горный ветер
Гложет чёрные холмы.
26
А в ботинках своих горных,
Я спускаюсь как хмельной:
Балансирую на острых
Рёбрах камней лишь рукой.
27
С камня прыгаю на камень,
Как забывшись за игрой ...
За хребтом сверкает гавань,
Как бальзам души больной.
28
Там внизу, вдали зеленой,
Средь ручья и скальных глыб,
На привал бы встать спокойный,
Ведь иду уже в надрыв...
29
Здесь, – решил остановиться:
Место ровное в траве.
Выбрал камни из землицы,
Чтоб не корчится во сне.
30
Постелил вначале плёнку,
Раскатал вслед узелок,
Закрепил крепёж для днища,
Вставил пару штанги вдоль.
31
Натянул распорки сбоку,
Зафиксировал штырем;
Ожил домик – слава богу,-
В нём уместимся втроём!
32
Расстелил матрац походный,
Хоть он с палец толщиной,
Он не мокнет, не холодный,
Подо мной он как родной.
33
Домик есть, теперь за ужин,
Дело важное вдвойне,
Будет гречка на сгущёнке,
Шпроты в масле из нзе.
34
Для костра сойдут коряги,
Всё, что смыл поток реки
И в пути своём оставил,
Обессилев без воды.
35
Вот уже дымок пробился:
Сизый родниковый ключь,-
Он сворливый и капризный
И к тому ж ещё колюч ...
36
Начинает пламя биться,
Озаряя уголок;
Кто ты – брат или сестрица-
Дружбе преданный дружок.
37
В котелке чебрец томится, –
Чая вдоволь я напьюсь.
Жажда за день утолится,
До утра здесь отосплюсь.
38
Силы новые вернутся,
Мыслям станет веселей;
Переправы вновь найдутся
И пойду вперед смелей ...
39
Чтоб с утра с тропы не сбиться
Снова выверил маршрут.
Ветер за бортом резвится,
У мена же всё ж уют.
40
С ней в походах не разлучен,
Сколько ж дней я с ней прожил?
Влазишь – досмерти измучен,
А с утра – весь полных сил.
41
Ноят раны и ушибы.
Не могу никак уснуть;
А палатка на отшибе -
Рядом пропасть – глянуть жуть.
42
Как же быстро здесь темнеет,
Только тьмы а не боюсь:
Ночь – она меня жалеет
И я в этом – признаюсь.
43
Кок медлителен сейчас я
От усталости хмельной,
Как спокоен, что удачно
Встретил здесь ночной покой.
44
Но надолго ли блаженства
Хватит этого теперь?
Задаю вопрос в главенстве,
Открывая утра дверь ...
45
Весь угас и снова вспыхнул
Обескровленный костёр,
Где-то птицы голос вскрикнул
Среди чёрных скальных гор.
46
Ночь и звёзды небосвода;
Отчего я в вас влюблён?
Вы – покой мой до восхода, –
Пеньем нежным усыплён.
47
Тишина здесь пугает.
Тяшина здесь не мертва:
Измеренью не поддавшись,
Дышит вся вокруг меня.
48
Долго, долго мне не спится.
Мысль тревожится за путь:
К перевалу как пробиться, –
Не даёт пока уснуть.
49
Засыпая, прсыпаюсь.
Пообмял себе бока:
Давит камень изголяясь
И болит уже рука.
50
Ночью все кошмары света
Вдруг представились во сне;
Сплю я и хочу проснутся,
Но не удаётся мне.
51
Слышу дробь я первых капель
И протяжный ветра вой, –
Только ты лишь сгонишь тучу,
Не сойдет ручей рекой!
52
Сплю и жду я как на стрёме:
Бой то реже те частит.
Мне как сонному ерёме
Не пристало грусть мелить.
53
Пробудился от журчанья
Говорливого ручья;
Пробудился от сознанья:
День пришёл и ждёт меня.
54
В ожидании рассвета
С нетерпеньем гложет страх:
Быть прикованным средь лета
В западне ледовых скал!
55
Убавляет только силы, –
Я уверенно твержу, –
Лишь безделье лежанины
И моления творцу ...
56
Как отшельник в одиночку
В мыслях провожу досуг ...
И лавины грохот только
Отрезвляет ещё вдруг;
57
И омыв всего волною,
Пронизал меня насквозь,
Чувства обострил собою:
Не надейся на авось ...
58
Полумглой укрыта местность
В спячке облако дрожит;
Тень уходит в неизвестность,
Но ещё звезда горит ...
59
Вот и первые вершины
В всплеске розовых лучей;
Вот заветные картины –
Незабудки моих дней!
60
Ледяной ручей не шутит:
Сводит руки, но терпи.
Оплеснувшись – я умылся,
В котелок черпнул воды.
61
Мой очаг, покрытый пеплом
И прибитый чуть дождём,
Оживает вмиг под ветром:
Будет кофе с сухарём.
62
Покидаю я палатку:
Бросил к ней прощальный взгляд;
Разобрал.сложил.взял каску, –
С грустью посмотрел назад ...
63
Из под камня суетливо
Вылез рыженький сурок.
И застыл вдруг изумлённо,
На меня уставив взор.
64
Я лрощаюсь здесь с цветами,
С серо-голубой скалой,
Я целуюсь с ручейками
И с лазурною мечтой ...
65
Только вниз и снова в гору
Все сначала начинать.
Предстаёт вдруг турик взору, -
Он куда ведёт, как знать?
66
Снова целый день в упряжке:
Оседлал меня рюкзак;
По горам ходить не в сказке:
Семь потов – здесь как пустяк.
67
Под высоким летним солнцем,
Отягчённый снегом, склон
Разрывает льдины в стоне,
Катит камни в марафон.
68
Держит снег, иду все выше.
Склон крутой грозит бедой:
Сгромоздился снег на нише,
Как бы не сошёл стеной.
69
Кажется, что ритм дыханья
Согласован и шагам,
И биенью пульса сердца
И теченью мыслям стал.
70
Вдохновитель мой – природа,
И она – учитель мой;
Впечатленья от похода
Тороплюсь связать с мечтой.
71
Склоны гор открыты югу,
Солнце светит целый день.
Я с утра снежок утюжу –
В белизне я как мишень.
72
Сверху вижу как на плане
Цепи гор, зубцы хребтов;
Шапки бурые как в стане
От увядших там лугов;
73
Русла от лавинных просек,
Как багряно-жёлтых рек,
В стоке через зелень хвои,
Порождая мелкий лес.
74
Бор "бараньих лбов" правее
Щелью тёмной рассечён;
В глубине медвежьей пасти
Мечет речка жуткий стон.
75
Горы. Вы, моя опора!
Ваша мудрость так нужна.
Ворожбой иль властью зова
Каждый год стремлюсь сюда.
76
Поднимусь на ваши склоны
И пытливей чем вчера,
Озираю пропасть, сосны
Как прижились на века!
77
Бьётся сердце все ровнее
И отдышка всё слабей.
Но пугает все сильнее
Бездуховность наших дней ...
78
Как всё реже и все меньше
Встретишь на тропе людей,
С кем готов, как в братской встрече,
Разделить всю тяжесть дней;
79
Удивлять и удивляться,
Полюбив суровый край,
В поднебесье устремляться, –
Ближе шагом – в божий рай ...
80
Субальпийские красоты:
Горечавка и герань.
Переждав зимы невзгоды,
Одают природе дань.
81
Примула, шафран, яснотка,-
Разве все упомнишь враз, -
И фиалка, как красотка,
Вечно радует мой глаз.
82
Голубых озёр глазницы,
Словно чудо среди гор, –
Растянувшись вереницей –
В них любуется их взор.
83
В жизнерадостной долине
Лес взбирается в хребты.
Каждый клок земли – картина
Удивительной красы.
84
Криволесье, мелколесье.
Здесь растёт рододендрон;
Борщевик из травянистых
С исполинским тут зонтом.
85
Лисохвост и камнеломка,
Иван-чай цветёт кругом.
Оглянись вокруг и только:
Как ликует мир – мой дом!
86
Лес, кустарники и травы
Обживают всё вокруг:
Щели, трещины, изломы
Угловатых скальных груд;
87
Так смягчая и скрывая
Некрасивых форм места,
Что долина удивляет
Взглядом нежного цветка...
88
Склоны гор в лесах сосновых.
Выше смешанный царит;
А над ним ещё всё выше-
Березняк уже пестрит.
89
На ковре лугов альпийскикх:
Анемона белый цвет;
Красный мак – красою чистой,
Растревожит память лет.
90
Васильки в уборе синем,
И купальниц желтизна,-
Вот, где яркие картины
Сотворила мать-земля.
91
На полянах среди леса
Земляники и не счесть;
Но грибов, малины спелой, –
Не забыть, мне этих мест ...
92
Вот и стадо нагоняю,
Что в загон уже идёт.
Пастуха затем встречаю, –
Кто его здесь труд поймет?
93
Пацаны связав ковбойки,
Тащат малого бычка, –
Потому здесь всем верёвка
Так особенно нужна.
94
За плетнём бутылки, банки,
Кукурузная мука;
И сушёные желудки
Для закваски молока.
95
Ночь провёл я с пастухами
В балагане среди гор.
Расставались мы друзьями
За полночный разговор.
96
Спал на нарах было тесно;
Тлелся в стороне очаг,
Грея с молоком корыто,
Где рости сыр начинал.
97
Сбил пастух в нём ком ладонью
С хлопьев выпавших на дне;
Он затем рос монотонно, –
Лишь бы был всю ночь в тепле.
98
Так познал сыроваренье,
Оглядев пастушьий мир;
Хлеб печёный я отведал,
Мне в дорогу дали сыр.
99
И при всей убогой жизни,
Сколько может вера дать:
В шесть пора доить корову,
В семь на выпас стадо гнать ...
100
В узком и глухом каньоне
Мчится бурная река,
Прорываясь в скалах в стоне,
Крушит в гневе берега ...
101
День встречаю спозаранок,
С небом утренней звезды,
В царстве камней, льда огранок
Средь озёрной красоты.
102
Здесь к утру приходят туры
Чтоб испить воды живой.
Я впервые в жизни вижу:
Гриф парит над гсловой ...
103
В сенях букового леса,
Под навесом дивых крон,
Я иду тропою века,
Словно вижу сладкий сон.
104
Слышу шум, – реки журчанья.
Там привал устрою я.
Облегчу свои страданья,
Чтоб пройти путь до конца.
105
Краски зелени просвета,
Под налористым лучом,
В полдень солнечного лета,
Оживляют всё кругом.
106
Сколько, я уже протопал?
Перестал уже считать.
Перевал за перевалом –
Не пора ль, на днёвку встать?
107
Встречу ночку у кострища, –
Вознесу костёр души;
Приоткроет небо днище
Неизведанной глуши ...
108
Где предел моих желаний,
Где несбыточный покой?
Здесь, в неведомом исканьи,
Ищет берег разум мой.

5-25.03; 20.05 1994
Химса; Буих; Кот-Кот; Цеми; Ахалшени


ЧАСТЬ III. Сухуми

Комментарии автора
Приложения:
    Карты
    Маршрут
    Стихи посвящённые походам
    Отзывы


            ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ


    В. Енков

    ВЕТЕР СТРАНСТВИЙ

Не пиши тревожных писем,
Не зови меня назад!
Ты ведь знаешь мой характер,
Ты ведь знаешь мой характер -
Что подчас себе не рад!
Что нас будит спозаранок
Променять покой и дом;
Кто нас гонит на просторы,
Кто нас гонит на просторы,
Чтоб в горах услышать гром?!

Это чудный Ветер Странствий
Ветер Странствий, Ветер Странствий
Он с рожденья непоседа -
Дух туристов всего Света;
С ним всегда в одной мы связке
Раздвигаем мир в пространстве!

Есть всегдашняя загадка,
Есть какой-то тайный зов:
Что вон там за поворотом,
Что вон там за поворотом,
Где тропа сливается с хребтом.
Там заоблачные боги
Сторожат принцессу гор...
Синеву глазниц озёрных
Синеву глазниц озёрных
Кто увидеть только смог?

Это чудный Ветер Странствий!
Ветер Странствий! Ветер Странствий.
Он с рожденья непоседа -
Дух туристов всего Света;
С ним всегда в одной мы связке
Раздвигаем мир в пространстве!

Аромат лугов альпийских
Одурманит не щадя;
Только там, в коротком лете,
Только там, в коротком лете
Средь снегов трепещется весна!

Не гоняясь за богатством -
То добро мне ни к чему!
От болезней всех - лекарство,
От болезней всех - лекарств
Я с собой лишь привезу:

Это чудный Ветер Странствий!
Ветер Странствий! Ветер Странствий.
Он с рожденья непоседа -
Дух туристов всего Света;
С ним всегда в одной мы связке
Раздвигаем мир в пространстве!

                ЧАСТЬ I.   В ПОХОД - ЭТО ЗДОРОВО!

Наконец мы сели в вагон поезда 027 Москва КУР-НЕВЫННОМЫСК 5 августа в 08-43 и закинули на третьи полки свои неподъёмные рюкзаки. Наши места 18 и 20. Поезд тронулся, промелькал перрон и взмахи ладоней провожающих. Позади все хлопоты с подготовкой к походу и сдачами вступительных экзаменов в ВУЗ, принесшие столько волнений и огорчений.

В 1989 г. сын Дима закончил школу. С его матерью я был разведён. С 8 лет она сдала его в интернет. С субботы на воскресение через неделю брала его тёща и я. Мате его жила с новым мужем в квартире которую мы разменяли...

В МИФИ экзамены начинаются раньше всех остальных вузов; Дима успешно сдал, но не прошёл по среднему балу, у него, кажется, был 4,0.

После этого, он подал документы в МВТУ им. Баумана. Ему там не повезло, как и мне в своё время. Он писал сочинение, и ему поставили неудовлетворительно, за то, что к литературному герою отнёсся нестандартно и, вопреки традициям социалистического реализма, оценил его положительно.

Тогда я разведал ВУЗ - приборостроения и робототехники, там ещё принимали документы для сдачи вступительных экзаменов на вечерний факультет. Я приехал с Димой, девушка в приёмной комиссии сказала:
- Зачем сдавать ему экзамены, у него такие хорошие оценки, полученные в МИФИ, он пройдёт по конкурсу, у нас всего 1,5 человека на место.

И мы поддались искушению. А когда проводились зачисления, то перевели в результате недобора, на этот менее престижный факультет, абитуриентов, которые не прошли по конкурсу по другим направлениям.

Мы были огорчены таким подлым коварством, приёмщицы документов в приёмной комиссии,- студентки старших курсов, решают такие вопросы. Там включается "тяжёлая, дальнобойная артиллерия" со стороны родителей и прочих доверительных лиц.

У нас осталась последняя попытка. Сдать вступительные экзамены на вечерний факультет. Экзамены начинались, кажется с 8 или 10 сентября, и мы успевали вернуться с похода. Началась та же запрограммированная история, заманчивые предложения, но когда я отпарировал и показал всё скрытое зло в этих предложениях, она выпучила глаза как цапля и ей нечего было сказать.

- Дима будет сдавать экзамены,- сказал я - на равных основаниях и не будет униженным изгоем даже с хорошими оценками, полученными в престижном, но в другом Вузе.

Девка оказалась ленивой, она медленно оформляла приём документов на факультете Вычислительной технике, очередь не уменьшалась. Мы испугались, что нас не успеет принять до конца рабочего дня, а был конец недели, билеты у нас уже были куплены и в последний момент за 30 минут до конца рабочего дня мы подали документы на ф-т "Робототехники" и уехали довольные домой собирать рюкзаки.

Вес получился у меня за 30 кг. у Димы тоже. А с таким весом идти по горам да в почти категорийный поход (после похода мы определили, что он оказался по сложности и опасности эквивалентен двойке с элементами тройки) да притом только вдвоём, для меня было невозможным.

Стали уменьшать вес за счёт продуктов питания. Уже были опытнее и, вместо надувных прорезиненных матрацев, брали самодельные подстилку из упаковочного материала - (?) полипропилена.

Толщиной в два пальца нарезанные пластины вставлялись в гнёзда из сшитой тонкой материи. Длина "коврика" до бёдер. Основное Альп снаряжение составляло на каждого ледоруб и кошки, которые я взял в турклубе напрокат.

В течение года я переписывался с Казанджаном из Волгограда (он, жена его и пятилетний сын и ещё две семьи были в совместном походе см. Эссе "Красная Поляна"). Я просил купить, если удастся альпинистскую верёвку.

Однажды Дима дал объявление в турклубе насчёт купли снаряжения. Мне в выходной день позвонил заведующий склада авиаклуба и предложил купить имеющееся у него снаряжение, которое он продавал по причине ликвидации клуба. Мы купили у него настоящую альпинистскую верёвку диаметром 18 мм. И он ещё в придачу дал нам тормозное устройство и ленточные амортизаторы для гашения скорости при падении и на время (которое осталось у нас до сих пор) брошюру по самодельному изготовлению различных устройств. Из приведённых чертежей, впоследствии я сделал карабин-защёлку для пристёгивания ремня.

Кроме того, в спортивных магазинах купил пол дюжины карабинов марки IRBIS, а также в мае месяце капроновую палатку. Это Дима проявил инициативу, найдя в магазине на Ленинском проспекте, позвонил мне... Дима не столько внимания уделял подготовке к выпускным экзаменам как к предстоящему летнему походу через ГКХ (Главный Кавказский Хребет).

Мы уже поднимались на горы до 4 000 м., знали коварство погоды и все сопровождаемые трудности. Оставалось самое главное - выбрать маршрут и крепких попутчиков.

Что касается маршрута, то Дима взял в библиотеке турклуба, что на Товарищеском переулке, отчёт № 214. Мы внимательно его изучили. Там в основном описывался подход из Архыза до верхнего Софийского озера и радиальные походы.

Я купил ксерокопию карты, Дима переснял весь отчёт фотоаппаратом Зенит - фотографии и текст. Совершенно не было чёткой ясности, как перевалить через ГКХ, через какой перевал, т.е. вторая часть маршрута у нас висела в воздухе.

Из подданных Димой объявления по поводу совместного похода через ГКХ, был звонок одного парня, но то ли сроки его не устроили, то ли наш авантюризм, но он, в конце концов, отказался.

Была ещё одна встреча по звонку с одной экстравагантной дамой, она работала в Останкинском ТЦ, в отделе электроснабжения и мы ходили в Останкино переговорить с ней о походе. Я случайно заметил, что у неё на полщеки огромное родимое пятно, и она, стесняясь, видимо, выбирала такую диспозицию, что я и Дима оказывались по другую сторону от её щеки. Но главное в том, что она спортивная женщина, любит играть в волейбол (я ещё один раз встретил её, несколько лет спустя, на привале в Подмосковном походе) и пройти в удовольствие 20 км.

Поход то у нас категорийный, не шуточный, через ГКХ, вес рюкзаков на пределе наших возможностей и брать с собой балласт мы не собирались. Весь её груз был бы косметичка, пара килограмм еды и "на****ники". Ни ледоруба, ни кошек и она не ходила в горы за 4 000 м. Матрасников, много пожрать да поспать за чужой счёт пота выживания...

       Вот так и получилась у нас ДВОЙКА.

Это была очень рискованная затея, но мы сбросили и часть риска за счёт отказа взять с собой эту девицу, лет тридцати пяти.

Теперь это всё позади. Мерно стучат колёса вагонов на стыках рельс, мы неудержимо рвёмся навстречу неизведанным испытаниям. Диме исполнилось 17 лет 18 февраля. Это возраст бесшабашных экстремалов.

Как-то Дима заявил: - Я поднимусь на Эльбрус один. В 2006 г. уже замерзла группа, окопавшаяся в непогоду в снег. Я Диме приводил реальные примеры гибли новичков и, таким образом, невольно стал "парашютным тормозом".

Если я не принимал бы в его жизни активного участия, в соответствии с его взрослением, то неизвестно, что ещё было бы, если ему взбрело бы пойти одному или с таким как он...

Мы приехали на следующий день 6 августа. Слезли на станции Невинномысск. Поезд прибыл с опозданием.

Автобусом доехали до автовокзала. На Архыз идут три автобуса в сутки. Взяли билет до посёлка Зеленчукская на 16-40. Было уже под вечер, когда приехали. Автобус на Архыз первым рейсом шёл около 6 ч. утра.

Надо было где-то переночевать. К счастью, остановка машины была в центре посёлка, и нам показали гостиницу. Мы успели вселиться и тут же направились с ёмкостью, чтобы купить 1-1,5 литра бензина. Подойдя, к водителю стоящей машины, он продал нам или просто дал, я уже не помню, главное теперь не замёрзнем в горах, можно сделать какао со сгущёнкой или чай.

Довольные мы вернулись в гостиницу - двухэтажный домик. Наш номер на втором этаже. Мы с Димой поужинали и легли спать, но настолько были возбуждены, что ещё говорили между собой. Я только не помню, были ли там постели или мы легли на свои ватные спальники. Встали мы рано в 5 часов, чтоб успеть к первому автобусу на 6 часов. Возможно, комендант спала на первом этаже, и мне пришлось разбудить ее, чтоб сдать ключи и инвентарь.

Почему именно с первым автобусом? Во первых, как я уже упомянул, за день 3 рейса и терять пол дня совершенно непростительно. Во вторых, потому что не так просто взять разрешение в турклубе на маршрут, и его нам не дала бы комиссия, учитывая нашу полу подготовленность.

А для того, чтобы обойти КСП (контрольно-спасательный пункт), Дима решил начать движение по маршруту, пока ещё все спят.

Итак, 7 августа в 6-15 мы первым долго желанным автобусом уехали в Архыз. По пути подсаживались рыбаки… кроме нас ехало ещё 4 человека. Езда была не долгой, возможно через 30 минут мы уже приехали.

Итак, мы в Архызе - начальная точка нашего маршрута. Наконец-то мы на воле.


ЧАСТЬ II. По маршруту Архыз - Ахалшени:


 ДЕНЬ  ПЕРВЫЙ   7 августа  1989 г.

Ещё не забыто прошлогоднее пребывание на турбазе "Чегем", с видом на возвышающую вершину Тихтингена (см. фото). Инструктор Светлана Сысоева (дом. тел. 275-23-90), выпендривалась перед начальником сборов Ивакиным Виктором Васильевичем, и Диму склоняли на утренней линейке по всяким пустякам.

Наше пребывание в Чегеме можно разделить на три временных отрезка: Вначале нас обучали узлам, лазить на скальную глыбу, переходить речку двумя способами: таджикским (двое переходят реку, взаимно опираясь на плечи через голову) и с верёвкой и шестом; спускались по снежнику с ледорубом.

Затем были два радиальные похода, и один к перевалу. После этого должен был быть переход через этот же перевал к Твиберу и далее в Сухуми. Мы с Димой взяли кинокамеру "Кварц-2". В одном из совершённых походов - к снежнику для тренировки обращения с ледорубом, Дима поднялся на 20 метров выше тропы и начал делать съёмку. Во время подъёма скатился камешек величиной с грецкий орех, и за это из мухи раздули слона, больше из зависти.

Второй раз жаловалась дура Сысоева - карьеристка, по совсем надуманной причине. Мы прокляли советское групповое заорганизованное хождение под линейку, где у инструктора была одна цель - повысить свой разряд.

    (Прочтите стих ПУТЕВКУ МЫ КУПИЛИ)
И вот мы одни на воле, но это не значит вседозволенности, и мы это хорошо понимаем. Издержки прошлогоднего похода и подвигло нас на самостоятельный поход, и готовились к нему со всей серьёзностью, несмотря на недоработку маршрута перехода через ГКХ. Это связано с тем, что не было хороших карт и описания, ранее пройденных маршрутов по направлению, которое мы выбрали. Это 1989 год, не то, что сейчас и навигационные приёмники c GPS-навигатором и карты со спутника… Но, в крайнем случае, мы вернулись бы обратно. Последнее утверждение, конечно же, не очевидно, а возможно бывает и неосуществимо по изменившимся обстоятельствам на маршруте.

Мы помним описание маршрута и точно следуем его. Как вышли с автобуса свернули налево, перешли мост и сразу поднялись вверх направо, дошли до забора турбазы и, обходя забор, справа вдоль берега реки по тропе прошли метров 200.

Через реку на правом берегу (противоположном) сквозь деревья видим корпуса оригинальной архитектуры турбазы. Начинает светать. Нам кажется, что мы "оторвались" от КСП. С самого начала идём быстро со скоростью 4 км/час, со стартовым весом рюкзаков. У Димы 30 - 32, у меня 28 - 29 (возможно, что и у Димы столько же или чуть больше).

Мы прошли лагерь. Тропа теряется, Дима рванул вниз к берегу,- пологий спуск на 3 - 4 метра, пройдя несколько шагов, он снова поднимается вверх; я - за ним по следу. И когда, я рванул вверх и только вышли на плоскую травянистую землю, как я от перегрузки потерял сознание и упал лицом вниз. Хорошо при падении я с амортизировался руками. Дима заметил и остановился. Через пару секунд я пришёл в себя, снял рюкзак, отдышался. Дима недовольно смотрит на меня и бросил в упрёк, как камень в меня:
- Знал бы, один пошёл!

(Спустя год, забегая вперёд, скажу: в осенние дни, в выходные, ходил в подмосковные походы и как-то заметил, что беру в сумке-рюкзачке бутерброд, пакет с молоком или кефиром и фотоаппарат ФЭД-2. И сказал про себя не упасть бы, ведь вопьётся аппарат в позвоночник,- рюкзак пустой. И вот в следующий раз в середине октября, с утра подморозило, выпал ранний снег, тропы кое-где покрылись тонкой изморозью.

Я нагнал женщину-руководителя похода, и рассказывал про наш поход через ГКХ. Она шла посередине, а я сбоку и поскользнулся за разговором и резко упал на спину. На секунду потерял сознание. Меня подняли, подали шапочку, и я заметил от удара объектива через кобуру между позвоночником и лопаткой я не могу поднять правую руку.

Поход был испорчен, я прошел до конца, расстояние не более 18-20 км, но в полном угнетённом состоянии. Объектив буквально впился при ударе, так сильно, что ободок металлический изменения диафрагмы, треснул и погнулся через кобуру.

В это время я оформлял путёвку в санаторий на декабрь месяц в Светлогорск, в Калининградской области, на побережье. Ходил к врачу, чтоб взять заключение врача, а в качестве жалобы сказал, что периодически схватывает радикулит в спине - это старая история. Он уложил на кушетку и прошёлся по позвоночнику, вроде бы размял или выправил позвонки. И тут такая неудача. Я испугался, не повредил ли позвоночник, сделал рентгеновский снимок. Перелома не было. Ушиб, в нервное сплетение, тут и причину выдумывать не надо для получения путёвки. У меня оставались неиспользованные отгулы, которые я, таким образом, собирался использовать.

По приезду в Светлогорск мне сняли кардиограмму сердца и обнаружили зубец на графике, а на перегородке сердечной - рубец. Тогда я, перебирая возможные коллизии, вспомнил этот поход. Сердце не выдержало перегрузки, когда резко рванул с рюкзаком с берега наверх. И я ещё прошёл весь поход!)

Я поднялся, надел рюкзак, и мы продолжили путь, чуть медленнее. Вскоре появилась тропа, и мы пошли нормальным шагом. Через полчаса тропа вывела нас на зелёную тенистую лужайку со столом и двумя лавками.

Мы молча остановились, сбросили рюкзаки - решили передохнуть и позавтракать,- мы ведь с утра ничего не ели. У нас были ещё варёные яйца, хлеб и прочее, что готовили в дорогу. Мы присели, словно отвели душу. Через минут пять, мы не успели даже опомниться, как навстречу к нам идёт мужчина - местный житель.
Он представился пожарником, и расспросил нас: откуда мы и куда идём. Я любезно ответил - Дима - мой сын, мы из Москвы.

Затем он спросил:
- А разрешение у вас есть?
- Разрешения у нас нет, мы не успели оформить.
- А у Вас карта есть?
Я уклончиво ответил: - Добрый совет всегда не помешает.

На лице его мелькнула лукавая улыбка, и он ответил:
- Лесник у нас строгий в этих краях, вас догонит и не пропустит!

После этой короткой размолвки он ушёл. Вскоре и мы собрались и пошли ускоренно. Вначале шли по тропе, затем вышли на открытое пространство, где путь нам преградила речушка шириной 5-8 м. довольно быстрая, вода холодная - бодрящая, но здесь она течёт не с гор, а прошла десяток километров и прогрелась под августовскими лучами солнца. Мы сняли ботинки и ищем место удобное для перехода, чтоб снова попасть на исчезнувшую тропу.

При переходе камни выскальзывают из под ног, теряешь равновесие; при одном неудачном шаге я сильно ушиб большой палец правой ноги. Холодная вода смягчила боль. Мы перебрались на другой берег, обулись и идём по еле заметной тропе. Через три минуты мы слышим голос: - Стойте! Стойте!

Мы оглянулись. На огромном коне, не жалея его, мчался к нам всадник и подняв коня на дыбы, остановился прямо передо мной.

- Вы что, убежать от меня хотели?
- Нет, не хотели.
- Кто вы, откуда?
- Из Москвы, а раньше жил в Тбилиси.
- Куда собираетесь идти?
- Перейти через Главный Кавказский хребет и выйти к морю.
- А у вас есть разрешение?
- Нет.
- Здесь запретная зона, вы должны вернуться.
- У меня больше нет сил возвращаться.
- А как же ты собрался идти через горы!?

Конь от погони за нами разгорячился и не может стоять спокойно. Маячит головой и бьется копытами.

Я говорю: - Слезай с коня, не пугай меня. Давай спокойно поговорим. Я действительно испугался, и на мне наверно нет лица.
Я начинаю его уговаривать: - Понимаешь, я разведён, сын живёт в интернате, мы только раз в году бываем вместе, когда я в отпуске, и мы уезжаем в горы.

- Ты что. Меня разжалобить хочешь? А что если увидят вас косари?
- Мы сегодня же перейдём горы, а если встретим косарей, скажем, что тебя не видели. Ну, помоги нам, как отца прошу!
При этом он даже чуть смутился, но не подал вида, так как он был моего возраста, но плотного телосложения.
- Ну, хочешь я поцелую копыто твоему коню!
После этих слов, конь стал вести очень беспокойно,- стал агрессивным. Тычет мордой. Будто бьется, стал на месте не управляем.
- Ладно, идите, только не говорите, что меня видели.
- Спасибо большое.

ВСТАВКА: ЭТОМУ СОБЫТИЮ Я НАПИСАЛ СТИХ

         ПОГОНЯ
        (ПОЭМА)

Как только нас первый автобус
Привёз на рассвете в Архыз,
Мы сразу взялись за работу
И ветром к мосту пронеслись.

Пока просыпался посёлок,
Чтоб нас не заметил бы «глаз»,
Идем без сторонних издёвок –
Ведь каторжный труд у нас.

Тропою мы шли над обрывом
И снова спустились к реке;
Мы базу обходим с тыла
И снова идем по тропе.

Прошли два часа незаметно
И стало со всем уж светло
Тропа привела откровенно
К поляне где лавка и стол.

Торопят нас нервы: быстрее,
У нас разрешения нет.
А сердце всё бьётся труднее
И ждёшь приговора ответ.

В обрыве тропа исчезает:
Мы к берегу – низом пройдём!
Напрасно: прохода здесь нету
И снова наверх ползём.

На мне вот рюкзак неуклюжий, –
Он мне здесь житья не даёт.
А стартовый вес он дюжий
И в сердце мне клапаны рвёт.

Рюкзак отстегнул и камнем
Упал я на зелень земли;
Дышал и не мог надышаться,
В глазах набежали круги.

Но надо идти – не сдаваться,
Ведь только – начало пути.
И думает сын: «остался б …
Я смог бы один здесь пройти …»

Собрал я в себе всю волю
И дальше пошли по тропе.
Такую нелёгкую долю
Пришлось испытать на себе.

Прошли два часа незаметно
И стало совсем светло
Тропа привела откровенно
К полянке где лавка и стол.

С минуту мы там посидели
Из фляги напились воды.
И только мы встать не успели
Как слышаться рядом шаги.

Откуда, он следом явился?
Ведь мы непрерывно всё шли.
Обход совершал здесь пожарник,
И нас о пути расспросил.

Ещё нам сказал напоследок:
– Вернёт вас лесник назад.
Он строгий в своих владеньях
И зорок к чужим его взгляд.

Мы только вперёд рванули
Минут не прошло и пяти,
Как голосом нас обернули –
Навстречу скакал лесник.

Огромная темная лошадь
И всадник добротный в седле,
Готовый от злости в погоне,
Меня затоптать на земле.

– Вы что, убежать хотели,
Не слышите что ли, меня?!
Ему говорю: – не хотели,
Слезай, не пугай меня!

Предатель, – подумал – пожарник!
Наверно он выдал тут нас;
Конечно его он напарник,
А мы – все, чужие для вас.

– Откуда? Куда вы идёте?
А есть разрешенье у вас?!
– Сейчас объясню всё, поймёте:
Идём через Главный Кавказ.

Со мною мой сын, - москвичи мы.
А раньше в Тбилиси я жил.
Идём по тропе отчизны –
Ведь мы же с тобой земляки!

– А здесь заповедник не знали?
– Имеете карту с собой?
– Вы что, проскочить пытались, –
– В поселок пойдемте со мной!

Испуг, до сих пор мной владевший,
Чуть когти у горла разжал;
В отчаянии осмелевший,
С моленьем в глазах я сказал:

– Назад не могу: нету силы …
– Я еле пришёл в себя.
– Под тяжестью этого «джина»
– Нет у меня даже лица.

– А как же ты в горы собрался?
Коль силы истратил уже.
Километров тридцать осталось
До снежных вершин здесь тебе.

Тут я уловил в интонации
Его колебанье ко мне.
Да есть ли различия в нации,
Коль ищешь греха не в себе?!

Я снова поднялся в атаку,
Но – в просьбах к нему: помочь …
Обещаю не мять даже травку,
В горах провести уже ночь!

– Никто нам не даст разрешенья
И здесь ты один властелин!
Войди же в моё положенье,
Прошу я тебя помоги!

Один я живу, но знаешь, –
Ты должен меня же понять:
Раз в год вместе с сыном встречаем
Свободу в горах как мать.

– Разжалобить что ли ты хочешь!?
Причём, скажи-ка, мне сын.
В охранной ты зоне не сможешь
Уже самовольно пройти.

– Сегодня же мы перевалим
И нас не увидишь опять.
Умру, но маршрут не оставим, –
Могу на колени хоть стать.

– Ты хочешь, чтоб я здесь работы
Своей бы лишился б за вас;
Выводят ведь к лугу все тропы, –
Там косари встретятся вам.

– Мы их обойдем стороною …
Прошу как отца помоги;
Ты знаешь как трудно с мечтою
Бороться когда не враги.

Мне клятву бы дать ему!
И тут я подумал: какую?
– Коль хочешь, скажи, поцелую
Копыто коню твоему …

Но конь словно жертву услышал,
И вмиг устыдился себя.
Не надо ему – честь превыше, –
Зачем унижать ходока.

И стал он копытами биться,
И мордой вертеть и ржать:
Довольно туристу виниться, –
Вед главное было догнать!

И тут нам лесник заявляет:
– Идите левей вдоль ручья.
Кто спросит, тому отвечайте:
Не видели здесь вы меня!

О, низость – моих унижений,
О, краски – сияния гор:
Да есть ли цена искупленью,
Которым не даст здесь мой взор.

Мы дальше идем по маршруту,
Но тяжесть еще не слегла.
В отчизне своей – как жутко,
Стоит отчужденья стена.

Но горы – всего нам дороже, –
Не жаль и себя самого.
Вдали показались: о, боже,
Вершины в сиянье снегов.

Снимаю рюкзак я немедля
И щелкаю виды вдали.
А Дима, с камерой целясь,
Снимает у камня цветы.

Вот пчелка засела вся в кадре,
Нырнув на мгновенье в цветок,
Изведала быстро устами:
Есть ли нектара глоток.

А вот уже снопы и сено.
И, точно! – шалаш впереди.
Пошли к косарям мы смело, –
Спросить их: верны ли в пути …

Они расспросили учтиво:
Откуда идём и куда;
И есть ли с собой у нас водка,
Которая так им нужна.

– У нас только чай и кофе, –
Гордо ответил в ответ.
Понятно в высоком слове:
Туристы мы, а не бред.

Идем мы под солнцем палящим
И щурим глаза от лучей.
И стало небо звенящим –
О радость походных тех дней!

Но тропка вдруг резко упёрлась
Вся к берегу бурной реки.
Пытаемся выйти вброд слева.
Но дальше тропы не нашли.

Я скинул ботинки и босый
Иду по дну быстрой реки.
Сбиваю до боли я ноги,
И вышли на остров … мечты!

Мы с боем идём в разведку;
А штурман находит тропу.
Вот радость одна человеку –
Не сбиться теперь на беду.

Иду, задаю вопросы:
Сколько прошли мы за день?
Будет ли снова погоня?
С усталости есть даже лень.

Бежим с утра в этой гонке.
О, штурман, труби же привал.
Весь остров в шуме потока,
Но отдыха час наш настал.

В горах очень быстро темнеет,
Лишь солнце взойдет за хребет.
Палатка уж кровью алеет
В лучах на закатный привет.

Прохладою веет от речки;
Старательно примус шипит.
Вокруг нет укромной местечки:
Нас каждый заметит вдали.

У каждого – должность в походе.
Вот я – «кашевар» королей:
Поели, напились кофе
И стало уже веселей.

Речка шумит непрерывно:
Поёт колыбельную нам.
А звёзды ночные – вот диво:
Будто влюбились все в нас.

Лежим и не спиться в палатке,
Не знаем душе чем помочь …
Какое же счастье в награде
Прожить эту первую ночь …

1,2.02.1991

ПОДЪЁМ

Лишь горное солнце так может слепить
Мы начали поздно подъем.
Взгляни: это ОКО за нами следит –
Озерная гладь в голубом.

Крутой к перевалу трассируем склон
Тревожит занудная мысль:
Держись, не сорвись, чтобы вспомнить как сон
Тобой покорённую высь.

Вот кончился снег и ступили на грунт
За осыпью кромка скалы.
Вдруг ветер прохладой целует мне в грудь
У мрачной высокой горы.

Ура! – перевал. И, как конь седока,
Бросаю под ноги рюкзак.
Глотаю от жажды я ветер пока
И даль озираю в слезах.

Я всё-таки смог,значит, в каждом есть Бог!
Такое душа лишь поймёт ...
Умылся я снегом да дух перевёл,
А время уж гонит вперёд.

Вот день убегает, ручей замирает,
И прыснули звезды в ночи.
Нам солнце ночное безмолвно сверкает,
Вершины уснули в тиши.

Здесь краски природы пленяют нам взоры,
Здесь жизнь начинает ручей.
Приснятся нам в городе снежные горы,
Как эхо исхоженных дней ...

1989

ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССКАЗА:

Он повернул коня и, стегнув плёткой, ускакал назад. У лесников зарплата то ли 30, то ли 50 рублей, а к тому времени чуть прибавили и они очень дорожат своей работой, чтоб их не уволили, и это нам вполне понятно. Вся пытка длилась около 10-15 минут, и когда он ускакал, ещё долго ощущал тяжесть не только рюкзака, но и унижения. Позже, вспоминая этот этап похода, я написал поэму Погоня)

(Кликнув при желании на слове с гиперссылкой, можно открыть страницу с поэмой и прочесть. Возврат в текст - аналогичен по гиперссылке в конце поэмы.)

Теперь мы пошли уже без страха преследования. Вскоре выходим на поляну. Привал на полчаса. Дима снимает кинокамеру "Кварц-2" и делает съёмку поляны и дальние очертания гор. Я также делаю снимки на обратимой плёнке (слайды) фотоаппаратом ФЕД-4л. только выпили чуть воды, здесь река, можно не экономить. Солнце уже в зените и нещадно палит. Я чувствую, горит лицо и сильно болит большой палец правой ноги,- ноготь посинел. Но мы довольны, когда ещё такое придётся увидеть!

Отдохнув, мы продолжили путь в целом вдоль долины реки, но река осталась правее. Шла луговая возвышенность с редкими деревьями. Пройдя 300 или 500 метров, мы слева на возвышенности увидели трёх косарей. Мы решили не избегать их, и подошли к ним:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте, откуда Вы? - Из Москвы.
- Куда идёте? - к софийским озёрам, а дальше через Главный Кавказский хребет к морю.
- А разрешение у вас есть?
- Нет, не успели оформить.
- О, вас лесник не пропустит, здесь заповедник, запретная зона. Вы лесника не видели? - Нет.
- А у вас водка есть? - Нет, мы туристы, только пьём чай. До свидания...

Последний ответ был, когда мы уже повернулись, чтобы уйти дальше.

С облегчённой душой мы продолжили путь по палящей солнцем местности. Шли мы ещё часа три - четыре. Впереди снова разлилась река на множество рукавов, и не понятно как идти дальше. Пол часа почти кружили, затем, найдя мелководье, перешли в брод на сушу острова середины реки. Она растекалась в этом месте на множество рукавов. Наши силы на исходе. Решили здесь установить палатку и переночевать.

Поставили палатку, разожгли костёр, сварили из пакетика вермишелевый супчик с мясом. Поели с баранками. Сделали чай и вдоволь напились, утолив накопившуюся жажду за день. (Точно не помню, разожгли костёр или использовали примус, чтоб огнём не привлекать внимания стражей порядка.)

Мы ещё долго сидели у палатки, провожали закат, слушали журчанье реки. И первые вспыхнувшие звёзды погрузили нас в свои тайны и отвлекли от текущих забот. Мы долго не могли уснуть. А когда уснули, то у меня ещё всё болела и спина и плечи и ноги. Так прошёл первый день похода.

 ДЕНЬ  ВТОРОЙ   8 августа  1989 г.

Проснулись, когда солнце уже поднялось и пригрело палатку. С утра мы не завтракали, чтоб не тратить время и … не утяжелять вес желудка. Собрали палатку, рюкзаки и пошли дальше. Перешли вброд реку. На правом берегу нашли тропу. Огибаем по тропе лощину.

Прошли не много, нахмурилось небо, неведомо откуда появились тучки. Вскоре покрапал дождь. Мы достали полиэтиленовые самодельные плащи и накинули на себя. Дождь был не сильный, и мы шли под ним...

Через полчаса он прекратился, и появилось солнце. От долины стал подниматься пар. Мы шли по красивой местности, где правее тропы поднималась возвышенность с хвойными лесами. Вот и мелькнула у ног земляничка, но Дима не хочет останавливаться.

Долина всё больше сужается, и приближаются хребты слева и справа. По описанию маршрута 214, справа должен встретиться домик лесника. И он вскоре встретился по пути. Продолжаем движение. Обошли балку, начался хвойный лес. Перешли речку и снова лес. Крутой подъём в гору, идём часа 2-2,5. Появилось очертания горы под названием "Чертовый палец" (возможно "- рог"). Его фото приводилось в описании маршрута 214 из библиотеки из турклуба. Мы обрадовались, значит, не сбились с пути. (прочтите стих ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, ГОРЫ!)
Обходим склон, сверху стекает ручей, разбиваясь на мириады капель, создаёт радугу на солнце. (Читайте стих БЕЛАЯ КЛОКОЧУЩАЯ ЛЕНТА)


Мы прошли ещё немного, и левее открылась плоская площадка, а за ней обрыв 10 - 15 метров, внизу по руслу протекала речка, её сверху не видать. Мы решили здесь немного отдохнуть. Сделали 1,5 часовую остановку. Промыли ботинки, носки и подсушили на скале. Было солнце и жарко.

Но Дима решил испробовать снаряжение, просушить верёвку и спуститься в открытый скальный обрыв. Он вбил толстый металлический штырь в расщелину, привязал к нему один конец верёвки, другим концом - привязал себя, и, кроме того, я его страховал. Взял он "прусик", чтобы подтягиваться, и молоток с крючьями были при нём.

Я волнуюсь, но вроде бы всё надёжно, он постепенно опускается, а я его не вижу. Обрыв возможно высотой 20 метров, почти точно может сказать сам Дима. Он успешно спустился и стал подниматься, но когда осталось совсем немного - метров два или три, у него с руки соскочил молоток на тесёмке. Он снова спустился за ним.

Я стал больше волновался, так как не знал, куда упал молоток и хватит ли отмеренной длины верёвки. Прошло менее 10 минут, и он успешно поднялся с молотком. Он доволен малой тренировкой: тут и вязка узлов, использование карабина и прусика. Наконец я вздохнул спокойно. Верёвка немного подсохла, она крепилась снаружи рюкзака.

Мой рюкзак скатился, и я долго, - 10-15 минут искал очки, а они оказались зажаты в рюкзаке, а я не заметил. Собрав всё, мы пошли дальше. Но не успели пройти и 10-15 минут, а может и меньше, как выходим на склон где течёт с ледника приток реки. Недалеко от неё находиться "Чёртова мельница", интересное природное явление: вода в скале проделала отверстие и низвергается страшным грохотом и шумом. Это левее тропы за 40 метров. У Димы загорелись глаза, он говорит:
- Я спущусь и посмотрю!
Сверху - скалы с отверстием не видать, оно в расщелине.
Но тут я Диме говорю:
- В следующий раз, когда с матерью придёшь, а я за твой бред отвечать не собираюсь.

Тут я ему пыл остудил и через несколько минут остановки, мы продолжили подъём. Идём, огибаем балку, проходим травы в рост, среди которых борщевик, колючка. Видим вдали домик. Начался дождь, сделали 30 мин. остановку, а после окончания дождя продолжили путь. Дошли до домика лесника, никого нет. Идём дальше и через 2 часа видим вдали силуэт вроде домика. Оказалось палатка и 4 туристов москвичей: 3 парня и девушка - в возрасте 19-20 лет.

Прошли дальше них на 100-150 м. на пригорок, возле хвои сделали остановку на 30 мин. Дима пошёл к ребятам, выяснилось, они тоже собирались подняться к зелёным озёрам на следующий день, а карта у них такая же, как у нас. Мы пошли дальше и через час, после развилки реки Кизгич-баш, остановились у берёзки и установили палатку,- здесь мы остались на ночлег. Ночью был первое испытание палатки - шёл малый дождь.
Так прошёл второй день похода

ДЕНЬ  ТРЕТИЙ   9 августа  1989 г.

Вышли часов в 10. Мы шли не более получаса, и Дима зорко смотрит направо. Прошли вброд речку, справой стороны открылся водопад. Проходим дальше по тропе и когда сравнялись, Дима воскликнул! Эта наша точка поворота и начало подъема. Мы остановились и сняли рюкзаки.

Дима снимает кинокамеру и делает съёмки местности, а я на своём фотоаппарате. С высоты тонкой змейкой, почти незаметно падал ручей. По описанию он был более внушительным. Очевидно после сильного дождя, здесь сверкает целый каскад водопадов. Справа поднимается гора. Мы довольны, что дошли до опорной точки поворота, сделали привал и обед.

После отдыха начался подъем, изнурительный, по тропе в гору через кустарники и деревца. Всё чаще делаю остановки, тропа заросла колючими кустарниками. Палит солнце, а мы идём в касках, у Димы белого цвета, у меня - красного. Прошли 3 водопада внизу и 2 вверху. Мы преодолели этот склон, за ним начинается уже скалистый, без растительности.

Перед нами раскрывался проход шириною порядка 100 метров. Начинался крутой подъём по скальным нагромождениям.

По высоким "овальным" ступеням надо было взбираться вверх, всматриваясь, за что зацепиться, ухватиться, найти выступ для ноги. И когда я опирался на одну ногу, а другая вытянулась по горизонтали и не находила опоры, - пальцы рук без тренировки не выдерживали нагрузки, а нога от перегрузки начинала вибрировать дрожью.

У меня дурной рюкзак, как бочка, более вместительный, чем у Димы. У него - станковый, типа ЕРМАК, - можно закрепить палатку или верёвку к нижней части арматуры, ниже мешка. Он более привлекателен, так как центр тяжести располагается ближе к спине. У меня же - рюкзак собирается опрокинуть меня назад. Вот наша неопытность и скудность отечественной промышленности.

Мы купили специально разные, чтобы их испытать. Они хорошо дополняют при равнинных не сложных Подмосковных походах. Каждый год оба рюкзака дорабатываем: то дополнительные лямки пришиваем, то увеличили объём за счёт добавленной "юбки". Мой рюкзак здесь оказался - убийцей!

Мы упорно продолжаем подниматься, Дима впереди меня на 30 метров. В одном из переходе с одного места на вышестоящее, нога сорвалась, и я мог сорваться вниз. Но пальцы левой руки так сжались, что удержали меня. А острый гребень разрезал по косой сразу три пальца: указательный, средний и безымянный. Особенно сильно пострадал безымянный палец - разрезал до кости. Вся рука в крови. (У меня до сих пор видны шрамы).

Я кричу Диме, он какой-то равнодушный, прёт себе как козёл вверх и никакого внимания. Не понимает, что несу неудобный рюкзак. Потом он подошёл, раны я смазал йодом, перебинтовал пальцы. А как идти? Они весь поход у меня кровоточили, раскрывался разрез. Я же не мог на одной руке взбираться. (См. Стих ОТ НАДРЫВА ОНЕМЕЛО ТЕЛО)


Стресс с меня сошел, и я медленно стал подниматься по скале вверх...

Здесь отсчёт идёт не на пройденные километры, а насколько сотен метров поднялся. Через час дошли до маренной гряды. Оттуда открывался вид на котлован, где текла река и подъём к зелёным озёрам, которые должны были там находиться.

Преодолев склон, мы увидели озеро. Это нижнее Софийское озеро. Это отсюда берёт исток ручей. Нам предстояло ещё много подъёма. После каждой горы, если так можно сказать, открывалась новая перспектива следующего подъёма. Мы почувствовали прохладу гор и порывы ветра. Здесь уже было не так уютно как в долине.

Сделали маленький привал минут на 20.

Смотрим, как нас настигли вчерашние москвичи. С лёгкими компактными рюкзаками они пронеслись вихрем мимо меня. Мы продолжили подъём, возможно, ещё два часа, точно не помню. Но мы достигли намеченной цели и поднялись до верхнего Софийского озера.

Открылась прекрасная панорама перед нами. На фоне вершин и двух перевалов и окаймляющих хребтов, как изумруд, украшал подножие синеокое озеро. Здесь уже стояли палатки. Одна большая группа туристов из Прибалтики, можно было узнать по громкой не выдержанной речи и палатка с тремя москвичами, как выяснилось при знакомстве, - студентами МГУ: два парня и девушка.

Мы поднялись и поставили палатку, недалеко от студентов-москвичей, поздоровались с ними и взаимно расспросили о намеченных маршрутах. Нас больше интересовала карта и переход через ГКХ, но у них, к сожалению, не было больше информации, чем у нас, да и маршрут у них был не через ГКХ.

        ДЕНЬ  ЧЕТВЁРТЫЙ   10 августа  1989 г.

Утром нас разбудили горные козлы, рядом с палаткой у камня была выемка. Там до нас и мы тоже складывали банки от консервов. Один из смелых козлов - вожак, может быть, гремел по банкам, что-то вылизывая. Мы отогнали их. Кажется, Дима успел сделать съёмку, надо проверить. Но совершенно интересной получилась съёмка сурка. Он выходил из норы, вставал на задние ноги, выпрямлялся и как капитан на мостике, оценивал окружающую обстановку.

Нужно было действовать, принимать дальнейшее решение по продолжению маршрута. Вся имеющаяся информация не давала четкого представления. Вот если бы были текущие аэрофотосъёмки местности - тогда другое дело!

Поэтому Дима решил с самого утра одному подняться на перевал с целью разведки посмотреть и наметить маршрут перехода. Здесь был узел - сходились три перевала вокруг Софийского озера, но выводили в разные места (См. карту).

***************************
С вечера он начал готовиться. Мы открыли пакет, где было горное снаряжение. И тут мы заметили - нет моих кошек. Куда они делись? Кто их мог украсть? Может в гостинице, когда мы отлучались за бензином - сомнительно. Так это и осталось загадкой и тревогой - как мне идти дальше. (По приезде в Москву, я их обнаружил под диваном, буквально с краю. Когда перебирали рюкзак, всё взвешивали и уменьшали вес, он оказался вне поля зрения. А не Дима ли сбросил их, чтоб уменьшить мне вес? Сомнительно. Нет!)

Дима собрал всё необходимое для подъёма по заснеженному подъёму. Мы легли спать, и я ещё долго не могу уснуть - продолжаю оставаться в тревоге от потерянных кошек, долго не мог уснуть.

Весь день у нас был днёвкой, отдыхом - зализывали раны, царапины. Снимали нервное напряжение от погони, знали сюда не сунуться стражи Архызского заповедника (филиала Тебердинского). С утра было пасмурно, но вышло солнце потеплело. Я наблюдаю за всем окружающим. С утра подошёл к озеру любоваться отражением гор в ней. Подошла девка из прибалтийской группы и стала на берегу озера мыть кан, посуду. Вот тебе и прибалтийская культура и аккуратность. Уж точно, в чужом глазу соринку заметят, в своём бревна не видят. Озеро то не в Латвии. Можно было бы набрать воду и помыть посуду в стороне. Потом другая дура подсела, и лущила семечки и тут же бросала на землю скорлупу. В общем, группа напоминала цыганский табор: крики, визг, неуёмный восторг и "ржание" от каждого слова.

Хорошо, что они собрались и через час часа ушли. Стало легче на душе, словно вытащили занозу. Горы любят тишину... Я тоже!

У нас 12-кратный бинокль и с Димой с удовольствием всматриваемся в вершины и в каждую складку гор в утренних лучах.

Разожгли примус, что-то сварили, открыли консервную банку, и что-то поели после такого напряжённого для меня дня. Я осмотрелся, у нас 12-кратный бинокль, здесь мы как в каменном мешке, как в мышеловке и мысли о том как и куда идти дальше, оставил на грядущий день.

Достал из рюкзака листы бумаги и ручку, делаю панорамную зарисовку окружающих гор на 3-х листах формата А4.

Это моё хобби - рисовать силуэты гор. Художник я плохой, даже когда раньше на Юг брал акварельные краски, то не удавалось ими воспользоваться - карандашом быстрее. (Читайте стих СОФИЯ)

После второй половины дня, часов в 4 или 5, мы заметили в бинокле 3-х москвичей (два парня и девушка) на софийском гребне. Они взобрались на гребень с левой стороны и шли по кромке гребня. У них 10 - 15 метровая верёвка. Она тоненькая, худенькая, прыгала как горная коза. Уже начинало смеркаться, но их было ещё хорошо видно.

В палатку они пришли, когда было темно. Мы подошли к ним. Они говорили, что верёвка у них была для страховки: если кто-то срывался и падал, то другой, чтобы удержать, должен был прыгать сразу в другую, противоположную сторону кромки хребта. Просто жуть! А про нас сказали, что мы смертники, раз решились на такой маршрут...

Я залез в палатку. У меня ныл ноготь большого пальца правой ноги от ушиба. Пальцы на руках кровоточили и ныли. Дима тоже устал, у него тяжёлый рюкзак и я боюсь, чтоб он не надорвался б. На отдых мы себе заработали.
Так закончился многострадальный четвёртый день похода под звёздным небом - среди снежных вершин.

       ДЕНЬ  ПЯТЫЙ   11 августа  1989 г.

Дима встал рано. Что ел и вообще ел ли, не помню. Возможно, он взял складной ножик и консервы (кильки в томатном соусе) и полиэтиленовый пакет со снаряжением. Как он поднимался, мне не было видно. Зато при спуске его хорошо разглядел, как он со средней части скатился кубарем и на заднике - только снежна пыль поднялась по его следу, и ещё что-то отлетело тёмное, возможно рукавица.

Спустя два или три часа, он пришёл довольный, возбуждённый, что-то усмотрел сверху и решил, как мы пойдём, пересекая Главный Кавказский Хребет. Когда мы разговаривали со студентами, о том, как перейти, они даже ничего не смогли посоветовать, глядя на безмолвную карту, хотя нам казалось у них больше опыта.

А то, что мы были двое, то они сказали:
- Вы смертники!
Так закончился 5-ой день похода.

                ДЕНЬ  ШЕСТОЙ   12 августа  1989 г.

Москвичи ушли. Мы остались одни.

Во второй половине дня мы решили тоже сделать радиальную вылазку - поразмять мышцы. Мы пошли налегке, в надежде, что тоже пройдёмся по гребню. Мы пошли вниз и направо. (Москвичи шли слева направо по гребню). Мы взобрались на правый край гребня. Там открывался крутой ледяной отвесный спуск. Четверть неосторожного шага и летишь 700 метров по леднику вниз. Мы хорошо помним трагедию с прошлого года с одной туристкой из Ленинграда под Чегемом...

Вершина горы Софии - чуть притупленная бритва, с кромкой от десяти до 20 сантиметров, а слева и справа глянешь - охватывает ужас.

Я прошёл 2-3 метра и отказался от авантюрной затеи. Я и так не восстановился, а от тяжёлого рюкзака, при ходьбе в предыдущие дни, у меня завибрировали ноги и невозможно было побороть появившийся страх перед этой ледяной бездной.

Мы спустились, через час или полтора были у палатки и восхищались тем видом, который нам открылся, глядя вниз, когда мы были на кромке хребта.

Я до сих пор восторгаюсь мужеством 19 летних студентов. Им, и таким как они, мой стих: НА КРОМКЕ БЫТИЯ

Итак, завтра с утра на перевал!

Погода в горах резко меняется, мы легли спать с надеждой, что с утра будет всё нормально. Эта была ночь в раздумьях о предстоящей встрече к неожиданностям, которые заготовила нам СУДЬБА.

Читайте стих НАС ТОЛЬКО ДВОЕ)

Рис. Вид с кромки горы Софии

********************************

           ДЕНЬ  СЕДЬМОЙ   13 августа  1989 г.

                ПОДЪЁМ К ПЕРЕВАЛУ

Встали рано, собрали палку и рюкзаки. Про еду не помню. Наверно перекрестился я верящий в Судьбу, и мы пошли. Вперёд и только на подъём. Начинаю постепенно "втягиваться". Рюкзак, по-видимому, полегчал, всё-таки за счёт съеденных продуктов за неделю: сухарей, сахарного песка, консервов и возможно был уже весом в 25 кг.

Так незаметно шаг за шагом поднимаемся. Ловим порыву холодного ветра, чтобы охладить лёгкие и сердце. Ползу вверх как черепаха, и уже виден пройденный путь сверху.

Особенно трудно даются последние 50 - 100 метров до перевала. Подъём очень крутой, я опираюсь на ледоруб и иду из последних сил. Дима забрался первый, я через 5 минут. И вот я на перевале! (См. стих ПЕРЕВАЛ)

Это незабываемая картина, три разных мира открылись с этой высоты. Так получилось, совпало, что когда я поднялся, подошла другая группа туристов, которая поднялась с другой стороны - справа. Их около 5 человек, точно уже не помню, оказалась на этом пятачке. Они разожгли примус, сделали чай. Спасибо им за пол стакана горячего, здесь под перевальным ветром, который и освежает и окрыляет.

Здесь мы пробыли минут 30 не более, пока обменялись впечатлениями, Дима что-то советовал; в бинокль осмотрели спуск вправо, а прямо пологий снежный подъём. Мы считали, что там должен быть перевал, ведущий через ГКХ, так как прямо возвышался гребень, уходящий и спускающийся вправо.

У Димы уже привычка подниматься к такой самой верхней точке, где хранятся записи туристов: Откуда, дата и количество людей. Например: Харьков 20.08.89. 4 человека. У него уже дома коллекция этих трофей, и косвенное подтверждение собственного восхождения.

Встречные туристы ушли вниз, откуда мы взошли, а мы начали подъем по снегу. Пока мы были на перевале, нещадно палило солнце. И стоило нам тронуться в путь, как вдруг покрапал дождь и налетели облака. Если косые лучи, то и при солнце может идти дождь.

Мы прошли 50 метров, и Дима провалился в снег,- глубиной чуть выше колен. Это сигнал - могут быть провалы. Вот наша неопытность, а зачем ждать сигналы? Надо сразу соблюдать технику безопасности. Солнце, ослепительный снег создаёт эйфорию благополучности и беззаботности.

Он вытащил верёвку, обвязался и дал другой конец мне. Я иду на расстоянии 8 - 10 метров от него. Раза 2 - 3 он проваливался. Но не глубоко. Мы поднимаемся всё выше. Подъём всё круче.

Моросящий дождь прошёл. То на какое-то время выглянет солнце из-за туч, и тут сразу накрывают его облака и не удаётся разглядеть контур местности впереди. Слева по ходу, на самой высокой точке поднимался остроугольная глыбы скалы. Мы подумали, что это самая высокая точка и там должен быть перевал. Мы всё идём вверх. Вдруг повалил навстречу густой туман, дальше нескольких шагов ничего не видно. Мы только ориентируемся на этот скальный зуб. Подъем всё круче, а идём по снегу.

Вдруг, на несколько секунд появилось солнце, я оглянулся назад. Ужас! Мы поднимаемся к пике, а позади нас, внизу, крутой пройденный нами склон. Если поскользнутся или не удержать равновесия, так и стрелой полетишь вниз.

А впереди - только вдали очертания хребта, проходящие перпендикулярно нашему движению. Перевала здесь нет. До этой скалы несколько десятков метров и мы решили дойти только до неё, чтоб остановиться, отдохнуть, переждать облачность, так как стоять долго не возможно на крутом подъёме, в любой момент можно сорваться вниз. Надо дождаться пока полностью пройдёт туман.

С одной мыслью - не сорваться, "ползу" к этой глыбе. У этой скальной стенки ступенька-площадка 1,5 на 2 метра. В середине выемка, напоминающее склеп, каменный гроб без крышки. Мы обрадовались этим выступающим из снега скалам. Сняли рюкзаки прилегли. Ощущение: попали в западню, в ловушку. Видно одно, что впереди пропасть! Хорошо, что рассеялся частично туман. А ведь при тумане так и нырнёшь в безвестность...

Было около 4 - 5 часов, мы одно решили: остаться здесь и переночевать в этом скальном склепе. Спустя 15 минут мы услышали звук капели. Вокруг этой глыбы можно с левой стороны пройти несколько метров. Дима нашёл место, откуда по каплям таял снег в нище скалы. Это последние капли от солнечных часов дня. (Читайте стих НА ЛЕДНИКЕ)

Мы подумали о чае и решили накопить воду. Так мы сэкономим бензин на растапливание снега. Дима подставил каску, потом ещё рядом нашёл место, где капля стекала через каждые 10 - 15 секунд. Таким образом, за пол часа мы набрали 2 стакана воды. Мы уже как-то свыклись со своей безвыходностью, но не теряем надежды на разрешение проблемы с утра. Сейчас мы вгрызаемся в то, во что можно, чтобы выжить.

Прошёл вечер, подступала ночь. Ветер, который нас сдувал с этой вершины, утих, он же и разогнал тучи. Появились над хребтом впереди нас первые звёзды. В бинокль мы разглядели глубоко внизу, почти у подножия, с левой стороны, костёр. У меня не исчез синдром погони. Мы всё ещё боимся, что нас могут снизу заметить, придут за нами и снимут с маршрута.

Перед тем как улечься в могильник, мы разожгли примус, замаскировав огонь; вскипятили набранную воду, сделали крепкий сладкий чай. Он придал нам силы на исходе кошмарного дня. (Читайте стих ВЕЧЕР)

Сказочная ночь охраняла нас светлым месяцем, укутывала нас звёздами, убаюкивала завыванием ветра и покрывала ночным холодом.

Мы одетые во всё, обернулись в спальники и лежали в этом проёме тесно прижатые друг к другу. От ветра мы защищались, укрывшись двумя слоями плёнки. Сколько стоило труда, чтобы уснуть и в полусне просыпаться каждый час, толкать сына в бок со словами: - Ты живой?
И услышав ответ, снова засыпать. (Читайте стих НОЧЬ)

А Дима, возможно, иначе оценит стих из двух частей СНОВЕДЕНИЯ

Так закончился наш седьмой день похода.

           ДЕНЬ  ВОСЬМОЙ   14 августа  1989 г.

Наконец-то настало утро, после холодной звёздной ночи. Мы проснулись оцепеневшие от холода и, прежде всего мы разожгли примус, сделали еду, чай и подкрепились. Только с первыми живительными лучами солнца мы стали отходить, хотя ещё было холодно. Теперь перед нами прояснилась вся картина, где и в каком месте мы оказались.

Мы были на краю пропасти. Весь пологий участок внизу завершался заснеженными скальными бараньими лбами. Если бы в тумане мы попытались бы идти вперёд, то неминуемо угодили бы в пропасть. А ночевать вблизи заснеженной кромки не лучший вариант. Выходит, здесь нам повезло и с ночлегом и с горячим чаем, а главное сейчас, находясь в высшей точке, нам лучше видать все, что перед нами.

Дима взял верёвку прикрепил к выступу и стал спускаться для разведки. Фотоаппарат был внутри рюкзака, снимать им боялся: как бы замерзший механизм, при взводе рычагом не порвал бы плёнку. Я не стал терять время, достал чистые листы бумаги и быстро стал карандашом набрасывать эскиз местности с видом на место, откуда взошли и на вид хребтов перед пропастью. (См. рисунки).

**********************************
Пока я ещё не собирал рюкзак, а уже слышу радостный возглас Димы: - Я кулуар нашёл! Это он так быстро разведал, мы находились на краю вертикальной стенки и только, спустившись немного, можно было заметить структуру скалы. Где-то ниже проглядывалась от полуметра до метра полочка, спускавшаяся вниз, направо на 60 метров.

Мы собрали рюкзаки. Дима навёл верёвки, спустился я, потом спустили рюкзаки и следом Дима.

Далее он закрепил верёвку на кулуаре и мы, спускались по кулуару придерживаясь верёвки. Он где-то вбивал крюк с отверстием, возможно здесь, и сделал развязывающийся узел, при натяжении тонкой контрольной верёвки. Этот участок мы успешно преодолели и перешли на снежник влево. Мы перевели дух. Первая победа Димы!

В это время успели снизу подняться 4 альпиниста, возможно, это мы их огонь вечером, под ночь видели. Они ниже нас на 50 - 60 метров. Мы не успели оглянуться, а они уже вбивают в скалу крючья. Пока сматывали верёвки, первый уже почти поднялся на плато и опустил верёвку. Видно, слаженная команда, 4 крепких ребят, за пол часа поднялись по вертикальной стенке, хотя Дима крикнул: - Здесь кулуар есть!

У них маленькие лёгкие рюкзачки. И им хочется лезть по стенке, разве можно лишить альпиниста такого удовольствия, ради которого он пришёл сюда...

Мы начали спуск с верха, а под нами был крутой снежный спуск. Теперь они выбрались на снежное плато, и ожидал лёгкий спуск на пути, который мы прошли.

Мы подготовились идти дальше, а у этих альпинистов и след простыл, так быстро они преодолели стенку.

Начали продолжать спуск, чтоб перейти потом ближе к хребту и, завернув налево продолжить подъем. На пути зияет снежная трещина, мы обходим, хорошо, что видна, а если бы была присыпана снегом, то ступни ногой и полетишь в ледяную могилу. Мы были на верхней части ледника, который связывал два хребта.

Обойдя пару трещин и страхуясь верёвкой, перейдя в её узкой части, мы оказались на выпуклой части снежной поверхности. Мы прошли несколько десятков метров, и вдруг перед нами разверзлась трещина с перепадом высоты. Ледник треснул и отошёл и оттаял - так называемый "рунклюфт". Это было вторым серьёзным препятствием на нашем пути. Обойти сложно и много времени можно потратить. Дима решил прыгать вниз с самого ближайшего выступа снежной кромки, где ширина трещины минимальна.

Дима привязался одни концом верёвки, другой конец закрепил за ледоруб, врытый глубоко в снег, и я ещё вдобавок держу верёвку. Длину оставили с запасом. И вот он подошёл к краю снежника и прыгнул. Удачно приземлился на снегу, с высоты как второго этажа или более.

После этого нам предстояла операция: по верёвке, которой он натянул уже внизу, спустить по очереди два рюкзака. Я выполняю все команды. Которые он даёт мне снизу и, прикрепив карабином, рюкзаки к верёвке, я тонкой верёвкой постепенно опускаю, а он подтягивает. Таким образом, всё снаряжение было спущено. Осталась последняя операция. Это подойти мне к выступающему уголку снежника и прыгнуть. Я был обвязан верёвкой, во время прыжка Дима мог меня подтянуть, если бы я сорвался или не дотянул бы.

Минут десять я набирался силы воли и духа, как штангист настраивается перед взятием веса. Наконец я подхожу к кромке, ещё чуть ближе к обрыву. Стою, как намагниченный, пока снежная кромка держит нельзя медлить, она может обломиться. И вот пригнулся и оттолкнулся с места. Я упал на снег и пару раз покатился, пропахав бородой своей снег.

Я встал, а впереди меня в нескольких метрах зияет пятно трещины в снегу. Мы собрали верёвки, надели рюкзаки. Обошли трещину, и теперь мы повернули влево и вверх под углом 45°, где начинался этот ледник, покрытый снегом между двумя хребтами, то есть образовывал смычку. (Читайте стих ПОДЪЁМ)

Уклон постепенно вырастает, и откуда берутся силы, просто чудо; на грани выживания, забываешь свою слабость и немощь. Минут 15 - 20 подъёма и мы действительно оказались на перевале, а на картах его нет.(Читайте стих ПЕРЕВАЛ)

Мы с облегчением вздохнули, а перевальный ветер облегчил наше разгорячённое дыхание. Теперь следовал крутой спуск, а впереди окружала другая цепь гор!

Мы начали спуск. Закончился снег. Пошла осыпь, камни. Мы медленно осторожно спускаемся и прошли самый верхний участок, может быть всего 40%.

Стало пасмурно. Мы подошли к месту, где оказалась чудом площадка 3х3 метра, а спускаться ещё порядочно и там крупные скальные камни. Намаявшись за день, решили здесь остаться на ночёвку. У меня уже не было сил дальше идти. На площадке много острых камней и чтобы не проколоть новую капроновую палатку, решили устроить открытую ночёвку, в спальниках, под покровом звёздного неба.
Мы разожгли примус, сделали кофе с молоком, что-то сварили, здесь мы могли спокойно пребывать.

В горах, где ледники, на солнечной стороне слышен треск - это происходит разлом, а где камни - то камнепад, даже маленький настораживает внимание, отвлекая от всего, что тебя занимало в данный момент.

Ночка у нас была холодной, но терпимой. Звёзды оберегали нас. Так закончился самый критический восьмой день нашего похода.

ДЕНЬ  ДЕВЯТЫЙ   15 августа  1989 г.

Солнышко нас разбудило и прогрело после открытой, холодной ночёвки. Утром есть лень, поэтому мы, как правило, собираемся и уходим. В полдень или чуть позже делаем чай, а вечером варим суп и делаем чай, чтоб утолить жажду за день. Хотя себя в питье мы не ограничиваем, если есть рядом источник воды.

Перед нами во всей красе открывался каменистый спуск, представляющих собой эрозированную часть скалы, в виде нагромождения больших застывших каменных глыб.

Мы начали спуск. У Димы автоматически включается дух состязательности, он обязательно хочет быть первым. Он начал по правой части от ночлега, ближе к правой кромке скалы, и успешно спускался вниз. Я же начал ниже ночлега и вскоре попал в затруднительную ситуацию, проще говоря, в патовую.

Впереди ступенька в мой рост. Я снимаю маленькую верёвку, привязываю рюкзак и опускаю его, затем и сам спускаюсь. Надев рюкзак, я обнаружил, что он так сильно перевешивает назад, если спускаться лицом к склону, чтобы руками ухватываться за выступы, что невозможно удержаться. Я пришёл в отчаяние. Диме повезло на том участке, он как горный козёл уже спускается вниз, буквально играючи скатывается. Я наблюдаю за ним, радуюсь за него и одновременно возмущён его поведением.

Через несколько минут, он уже спустился с этой скальной горки, сбросил рюкзак и довольный отдыхает. Потом он берёт бинокль и смотрит на меня, как я обратно вытягиваю рюкзак на исходную площадку. Тут у него проснулась совесть, и минут за 10-15 налегке он поднялся ко мне, взял рюкзак и начали спускаться правее.

Мы спустились к его рюкзаку, отдохнули и начали продолжать спуск, чтобы обойти одну гряду и выйти направо между хребтами. Там должен был быть перевал, но нам никто не говорил и не показывал. Хотя была не слишком подробная карта. Но здесь Дима больше ориентировался шестым чувством - интуицией.

Я внутренне гордился сыном, его смекалкой, находчивостью и как он незаметно повзрослел и стал мужать, хотя ещё подросток - 17 лет.

Мы спускались, правее - речка и за ним подъём, крутой возвышенности. Нам надо спуститься вниз, перейти на эту возвышенность с того места, где она начинается, и идти вверх. Мы прошли не много по времени, даже менее получаса. И тут нахлынули тучи, и пошёл крапать дождь. Погода явно испортилась, уже к полудню и никакой речи о перевале пока и не могло быть.

На перевал надо идти с утра при полной видимости. А мы выбирались из лабиринта гор, не имея чёткого представления всей картины и как это надо делать.

Пока не разразился проливной дождь. Мы под навесом плёнки собрали палатку, уложили рюкзаки. Дождь усилился, ветер колышет плёнку-накидку и палатку. Мы ждём час, два, три. Появился маленький просвет и Дима разжигает примус, и мы довели воду в котелке до кипения. Здесь, на высоте разряжённый воздух и вода закипает при температуре ниже 100°С. Мы сделали вермишелевый с мясом суп из пакета.

(Читайте стих В ПАЛАТКЕ)
Дождь усилился и шёл непрерывно. В палатке под дождём очень тоскливо находиться. Слишком много внимания требуется: надо следить - где капает, затекает. А если учесть, что мы на склоне и дождь формирует целые грязевые потоки и камнепады, то станет понятным всё наше положение обречённости. Но мы обязательно переждём эту непогоду.
(см. стихотворения: "В палатке; В серой безмерной массе")

(Читайте стих В СЕРОЙ БЕЗМЕРНОЙ МАССЕ)
Мы легли, долго не засыпаем. Приёмника с собой не взяли. Домбай наш весил прилично, самоделки мои не работали. Дождь с перерывом продолжался всю ночь. Так завершился наш "мокрый" девятый день похода.

         ДЕНЬ  ДЕСЯТЫЙ и ОДИННАДЦАТЫЙ   16-17 августа  1989 г.

Эти два дня мы не вылазим из палатки. Дождь шёл непрерывно. То моросящий, то слабый, то сильный. Мы смотрим на небо, на набегающие тучки и молим небеса выпустить нас из этого каменного мешка. Единственное, что сделал, так это зарисовку места, откуда спустились и то, что было видно. Мы предполагаем, что эта самая высокая вершина Пшиш. Так безрадостно прошли десятый и одиннадцатый дни в палаточном заточении.

         ДЕНЬ  ДВЕНАДЦАТЫЙ    18 августа  1989 г.

Ветер ночью разогнал тучи. Утром проглянуло солнце. На небе ни облачка. Мы, не тратя времени, быстро собрались и пошли. Звонко журчит ручей с правой стороны, от дождей она прибавилась.

Мы быстро спустились вниз и, перейдя речку, вышли на правый склон и пошли в обратном направлении вверх, чуть левее. Что такое Горы? Сущий ад. То спустились вниз, то тут же надо подниматься. После подъёма за перевалом, снова спуск. Так приходиться обходить горные складки хребтов. А мы шли в районе приближенном к центральному участку Главного Кавказского Хребта (ГКХ), и признаться, несмотря на наши трудности, мы выбирали не самый сложный маршрут. Мы с Димой его оценили как 2-я категория сложности с элементами тройки.

Ну, какой ещё отец в 48 лет, да ещё не одарённый физической силой с 17 летним сыном решился бы пройти через ГКХ, чтобы сын не замёрз бы один в расщелине, как гибнут каждый год в горах подростки и взрослые.

День выдался на славу, солнечный жаркий. Господь смилостивился, услышав мою молитву и мольбу. Кончается насыпь склона. Подъём всё круче и круче. Я иду, и всё время задаю Диме вопрос: - Разве там перевал?

Впереди возвышаются слева скала и правее горб. Ещё не полдень, но солнце палит в лицо. У нас защитные очки. У Димы очки для защиты от электросварки. По пути хочется пить, и в этом я и Дима - себе не отказываем. То снежок зачерпнём и едим как мороженное. Но его влага почему-то насыщения не даёт. На одном из участке подъёма видим, как под напорами солнечных лучей по снежнику течёт ручеёк. Но тут мы его не упустили: сняли каски, зачерпнули и напились досыта.

(Читайте стих РУЧЕЙ)

Когда идёшь по жаре, через некоторое время снова пить хочется, особенно на подъёме. У нас в боковом кармане рюкзака пластмассовая бутылка с полихлорвиниловой трубкой и мы можем во время движения утолять жажду малыми глотками. Но на ответственном участке, там не до воды.

Медленно, но, тем не менее, наверно за час мы поднялись и вышли к месту перевала. Это действительно перевал. Это было нашей Главной общей победой!

Отсюда открывался вид на горный хребет, но мы минуем его центральную часть, самую высокую часть. В бинокле видно, за крутым спуском начинаются хвойные леса. Мы идём на ЮГ. Внизу течёт река...

За ней ещё надо пройти хребты, но там снега нет. Мы были в узловой точке центральной части Главного Кавказского Хребта (ГКХ), и хотя здесь не самые высокие вершины, мы в полной мере ощутили на себе ГОРЫ.

После отдыха минут на 10 - 15, мы начали спуск. Вначале крутой, всё сыпется из-под ног, только бы удержаться в вертикальном положении. Через 100 - 200 метров уже легче. Спускаться легче, тут работают другие мышцы ног, чем при подъёме, но и они тоже устают. Такое ощущение, что, спускаясь, всё время надо тормозить.

И ещё одно чувство невольно сопровождает: ведь мы теряем высоту, набранную с таким трудом. Столько затрачено труда, чтобы взобраться, сколько сил и нервов ...

(Читайте стих ЗНАЮ ХАРАКТЕР ТВОЙ)

Где-то на карте в этих местах располагался минеральный источник. И опять начинает пытать забота. Ведь по эту сторону хребта тоже заповедник, тоже нужно разрешение чтоб по нему пройти. Но, думаем, обратно через хребет не отправит стража порядка.

Начался, наконец, спуск по тропе, Дима подгоняет меня. Но вот мы увидели, как справой стороны по скальной возвышенности стекает ручеёк шириной в два метра. Мы приняли его за минеральный источник, и выпили не менее 2-х стаканов холодной воды, пока не напились. Продолжая спуск, через 20 метров, точно такой же сток воды. Я попробовал - привкус железа. Это и был настоящий нарзанный источник. Но мы, забив желудок обычной водой, смогли выпить насилу пол стакана, если не стакан от обиды.

Мы ускорили шаг, торопимся спуститься, чтоб снова забраться на склон другого хребта, уже менее высокого и опасного. Свой апогей мы уже прошли, но это не значит, что кончились ГОРЫ. Главный Кавказский Хребет имеет ширину и надо пройти полсотни не менее километров, пока окончательно не перевалим все мелкие хребты и главное надо идти по тропам иначе вообще можно не выбраться. (Читайте стих "В долине")

(Читайте стих В ДОЛИНЕ)

Уже у самого спуска, нам встретился мужчина, в какой-то полувоенной форме, он вернее всего и был лесником. Мы поздоровались с ним и познакомились, он действительно был лесником. Сван по национальности (отдалённая грузинская ветвь), звали его Самсон.

Встретил он нас настороженно, всё расспросил, а мы всё рассказали. К тому же пригодился и грузинский язык. Я ему даже прочитал по памяти большой отрывок поэмы известного поэта Акаки Церетели - "Како хачахи" на грузинском языке.

Рассказал, как учился в Тбилиси, а теперь живу в Москве и теперь разведён и живу один. Постепенно мы разговорились и пошли вниз. Он шёл в том же направлении. Мы стали расспрашивать о тропе, как дальше продолжить нам путь. Но он, что-то определённо сказать не мог. Потом он сказал, что скоро будет кош, там пастухи ночуют; они все тропки знают и нам подскажут.

Это было уже тогда, когда мы начали подниматься и прошли около получаса. Незаметно он повёл к хижине - кошу. Там было человека 3 внутри, на нарах кто-то лежал. Он вроде бы нас представил и после короткого разговора с ними ушёл. Пастухов звали Амиран, Федя и Павел.

Мы сняли рюкзаки и поставили у входа. Нас пригласили войти, мы сели на скамью, был маленький столик. Нас стали расспрашивать, все интересуются, как живётся в Москве. Спустя пять минут заходит молодой парень лет 25 и приносит бидон с водой. Из разговора я понял, что это минеральная "чёрная вода" (шави цхали). Мне дали попробовать, она была действительно темноватого оттенка и показалась более вязкой, чем обычная и чуть терпковатой. Недалеко, внизу находится источник этой минеральной воды, - целебная от желудочно-кишечных, язвенных, заболеваний.

Я тут вспомнил и рассказал им сюжет известной грузинской оперы Захария Палиашвили "Абесалом и Этери".

Суть легенды такова: царь древней Грузии - Абесалом, вместе со свитой и своим приближённым визирем - Мурманом, охотился в лесу за оленями. Но визирь заметил в лесу одинокую молодую красивую девушку, собирающей ягоды и грибы. Красота её настолько поразила, что визиря не смутило её деревенское происхождение и он, усадив её на коня, увёз к себе домой.

Дома его мать и сёстры сняли с неё лохмотья одежды и нарядили во всё лучшее, и теперь она выглядела как бриллиант в окладе.

При встрече с царём, Абесалом хвастал удачной охотой, а на вопрос, куда исчез Мурман, тот ответил: - Мой конь споткнулся, я упал, сильно ушибся и вынужден был вернуться назад домой. В один из дней Абесалом заехал к Мурману и увидел эту девушку, которую Мурман насильно вывез из леса. Она запала ему в душу, он влюбился в неё с первого взгляда. А на вопрос, почему Мурман промолчал и о ней не рассказал, тот ответил, что вот собирался, но он приехал раньше.

Прошло некоторое время, Абесалом, не мог её забыть и заболел любовной горячкой, и день со дня становилось ему всё хуже. Тогда по совету доверенных на собрании, он вызывает Мурмана и даёт ему поручение: достать ему "черную воду", которая ему поможет выздороветь, и что без неё не возвращался б. С утра он должен был выехать за водой.

Достать того, чего не знаешь, было равносильно погибели. Драматично в опере разыгрывается ночь пере расставанием Мурмана с домом. Он молит бога, чтоб не рассвело, так как с рассветом он должен был отправиться в путь:
- "Нетав ар гатендес".

После его отъезда, подручные Абесалома, приезжают в дом Мурмана, чтоб забрать девушку. Она была одета в крестьянской одежде - лохмотья. Тогда мать Мурмана, говорит "опричникам":
- Погодите, не гоже царю видеть её в таком виде, я её наряжу в достойные одежды.

Слуги и сёстры Мурмана нарядили её в красивое платье, а мать вдела в волосы красивый гребень, украшенный бриллиантами. Гребень был магически заворожен на его носителе. При встрече между Абесаломом и Этери возникают взаимная любовь, и вскоре была назначена свадьба. После свадьбы не долго длилось счастье молодых. Этери захворала, и день ото дня ей становилось всё хуже (возможно она завшивела, и никак не могли её спасти от такой напасти). Действовали чары заколдованной расчёски, которую она всё время носила в прядях волос. По совету родных её обратно отвезли к родителям Мурмана.

Абесалом не выдерживает разлуки, сам неизлечимо заболевает. И в одной из арии он приходит в дом Мурмана и просит показать Этери.
В арии такие слова "чем тан ихо им дхешиа, шен тан арис ра дхешиа..."(на грузинском языке!)
"У меня была она была в том состоянии, в каком она теперь...". Но её не показывают Абесалому. Мать то вынула гребень...

Возможно, на пятак я и соврал, но на то и легенда! Я уже не помню либретто. Но не в ней суть дела. А дело в том, что "чёрную воду" до сих пор считают вымыслом! И мне было приятно до ужаса оживить эту легенду - "чёрная вода" - реальность.

Минут через 15 входит лесник Самсон, и кладёт на стол несколько помидорин. Он, оказывается, собрал урожай со своего огорода, который был не далеко - в сотнях метров ниже. Возможно, он принёс немного водки - чачи. Скромный стол быстро накрылся, главное - закуска есть: помидоры, печёный хлеб, сыр. Нам дали по ломтю хлеба, и мы с Димой с таким аппетитом его навернули, мы столько дней не ели хлеба. А он тут был вроде ржаной.

Одной рюмки мне стало достаточно. Мы посидели в общей сложности около часа или полтора, потом отблагодарили и сказали, что будем ночевать у них рядом с кошем в палатке, несмотря на уговоры, остаться внутри. Палатку не ставили, мы открыли спальники и залезли в них. Мы быстро уснули, утомлённые солнцем за день и окутанные прохладой ночи

Так закончился наш двенадцатый день похода. (Читайте стих ЛЕТО)

        ДЕНЬ  ТРИНАДЦАТЫЙ nbsp;  19 августа  1989 г.

Утром мы встали отдохнувшими. Было не холодно. По высоте - это ниже, чем мы были и южнее. Мы были в средней части небольшой возвышенности. Распрощавшись с пастухами, мы продолжили свой путь по тропе. Преодолев легко зелёный склон, вскоре оказались у её обрыва после высокой точки. Тропа серпантином вела вниз через осыпи и камни. Только мы начали спускаться, как видим, навстречу поднимаются три всадника и четыре лошади. Лошадь без всадника была загружена ковровыми мешками-хурджинами свешивающихся с двух сторон. Они были заполнены, естественно, продуктами питания.

Я вспомнил вчерашний разговор с пастухом, что проводники приводят больных на лечение этой "чёрной" водой. Но я думал о лошадях, мне было их жаль, когда их стегали плёткой, а подъём такой крутой - мы с трудом спускались. Но нам уже не привыкать, вскоре мы спустились и оказались у полноводной реки Бзыбь. По карте надо было пройти вправо, вдоль неё до переправы.

Мы идём по живописной узкой местности. Слева по ходу на склоне вижу землянику. Дима так не любящий останавливаться по пустякам и сбивать темп при ходьбе - не выдержал соблазна полакомиться, снял рюкзак и минут пять мы наслаждались вкусом нежной ароматной земляники.

Мы прошли участок вдоль узкой живописной полоски берега, прижатой слева к поднимающейся возвышенности до переправы на другой берег. Вряд ли мы тут у берега сделали костёр и приготовили б еду. Дима гнал, гнал и гнал меня.

После перехода, ещё тропа вела нас по склону с тенистыми деревьями, растущими вокруг местности. С увеличением высоты меняется растительность, остаются те, которые выживают при более низких температурах и менее комфортных условиях.

Склон оказался пологий и большой протяжённости. После нескольких часов ходьбы по пути нам встретился парень, который прошёл с нами около получаса. У него паслись лошади на лугах в этих местах. По пути он сказал, как нам дальше идти к перевалу ХИМСА:
- На самой высокой перевальной точкой овальной верхушки будет камень и крест. Здесь убило парня молнией, и он там похоронен.
По дороге мы взаимно интересовались жизнью.
- Вон, внизу под деревом мой кош, я сейчас пойду туда, - указывая на место под огромным раскидистым ореховым деревом.

Он просил курево, но его у нас нет,- мы не курим. Мы дружелюбно распрощались и пошли дальше вверх, а он свернул направо в балку,- пошёл вниз.

Мы шли долго - часа два, достигли этой точки с приметой, посидели передохнули и пошли дальше. Дальше шёл уже спуск, так как это была самая высокая точка отрога хребта. Стало пасмурно, задул ветер, через час мы подошли к месту, где слева внизу показалось огромное озеро и слышен был шум впадающего ручья с высоты.

Из-за веса основного снаряжения, вес рюкзаков у нас оставался практически постоянным и большим, а после 5-6 часов ходьбы, ноги и плечи просили покоя. Стало смеркаться, уже под вечер, мы решили здесь установить палатку для ночлега.

Дима говорит мне: - Возьми котелок и спустись вниз за водой.
Я так устал, говорю ему: - Сходил бы сам, а я палатку разверну. Дима агрессивно воспринял моё предложение. У него рюкзак был даже, может быть, на 2-3 кг. тяжелее моего и он сорвался:
- Ты мне здесь не отец! Ты компаньон...

Эти слова больно ранили мою душу. Потом он взял котелок и пошёл спускаться вниз - там крутой спуск. Подул очень холодный ветер, у меня руки окоченели, и я с трудом вдевал и стыковывал штыри дурной конструкции палатки. Ветер всё время срывал, не давал возможности закрепить. Поднялся Дима с водой. Уже заметно стемнело. Мы разожгли примус, вскипятили воду, - не помню, довели ли до кипения.

Лысый склон был открыт ветру и палатку нашу колыхало, как парус Бригантины. Усталые длинным переходом мы вскоре уснули после чая с сухарями. Так закончился наш 13 день похода.



       ДЕНЬ  ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ   20 августа  1989 г.

Мы выстояли ветреную ночь, вопреки всем проискам ветров. Утром встали, были медлительны как озябшие жуки. Первым делом Дима разжигает примус. Когда вода вскипает я достал из НЗ (неприкосновенного запаса) сгущёнку - како с молоком, делаю ножом два отверстия. Дима достаёт кинокамеру и снимает меня, как я выдавливаю како, вдувая воздух в отверстие с противоположной стороны.

Напиток придал нам силы, снял напряжение прошлого дня. Горы имеют свойство: чем выше надо подняться, тем меньший путь проходишь за день, так как высота даётся с большим трудом. А чем меньше высота, тем протяжённый пройденный путь, - надо же, в конце концов, выйти из горной цепи, а они как складки "земных мозгов".

Надо быстро уходить от этого ветро-дувного места. Собрав палатку, мы скатываемся буквально с этой неуютной возвышенности. С утра солнце, а, спустившись, наконец, мы отогрелись и от ходьбы и от солнца. Внизу ветра не было. Нам предстояло ещё пройти одну малую и одну среднюю возвышенность.

Идём по холмистой местности: вверх - вниз. На одной из троп встречаем двух ребят, старшему Сергею 13-14, младшему - Мурману 10 лет. Они из ближайшего села. Около часа идём вместе. Мы прошли путь между двумя перевалами Буих и Кот-Кот. У Димы за рюкзаком связкой висит альпинистская верёвка - гордость нашего похода. Она у всех на виду, как на зависть.

Ребята просят: - Дайте нам верёвку!
Им приходиться объяснять, что это не просто верёвка, а альпинистская, для страховки при спуске и подъеме на скалу и мы её два года доставали, а у нас впереди ещё горы. Им было интересно, откуда мы идём и куда. У одного маленького холмика один из ребят показывает траку и называет её по своему. Мы узнал - это чабрец и немного его нарвали для чая; (Немного я его ещё сохранил до наших дней).

Когда ребятам надо было свернуть в сторону поселка, и мы прощались, они нам дали кусок сыра и хлеба, который у них остался...

Вскоре на пути нам попалась речка, мы её перешли и какие-то тростниковые заросли. Это пойма реки шириной 200 - 300 метров.

Проходя через эти заросли, мы вдруг обнаружили хижину, которую смастерил из тростника русский парень лет 18 - 19 в которой жил. Мы перемолвились парой словечками, - он живёт в Сухуми. Мы пошли дальше.

Солнце печёт. Здесь нет того бодрящего горного воздуха, который придаёт силы и толкает вперёд. Здесь задыхаешься без воздуха. Пройдя низменный участок, медленно поднимаемся вверх, и незаметно тропа переходит в дорогу. Поднимаемся по серпантину все выше и выше. На пути попадаются двое ребят, они, привязав две рубашки-ковбойки между собой, прицепили к шее упрямого бычка и тащат его.

Нам стало понятно, почему здесь всем так нужна верёвка. Мы обходим их, впереди стадо коров, голов 15-20, их подгоняет пастух. Мы поздоровались и разговорились и шли рядом. Не более чем через полчаса мы подходим к их стоянке, и он приглашает нас на их стоянку. Здесь у них кош (временное жилище типа сарая), где они ночуют и живут: четверо взрослых мужчин и двое ребят - их дети. Внизу к оврагу - участок с ограждением для коров.

Прискакал на лошади второй пастух, он пригнал отстающих коров. Дотащили ребята упрямого бычка. Около деревянного коша изгородь из сухих ветвей, окаймляющая вход и образующая участок прихожей.

Мы сбросили рюкзаки после долгой и нудной ходьбы; мы прошли достаточно много. Каждый день проходили всё большее расстояние.

Где коровы, там и мухи и слепни. Видим, как ребята заботятся о своих коровках. Они облеплены клещами, и они выдирают их из шеи, заушин, выше глаз и из труднодоступных мест для коровы. Что она может: стегать хвостом, и почесать шею копытом. Собрав в банку полсотни клещей, они их сжигают после.

Пригнали ещё малое стадо и загнали в загон. Мы пришли сюда около 4 часов дня, было ещё солнышко. На изгородях у них торчали стеклянные банки, надетые на жердь, и ещё сушились желудки. Как выяснилось позже, они используются для закваски молока, для изготовления сыра. Приближался вечер, они начали доить коров. На это уходило 1,5 или 2 часа. Всё это время мы были одни. Я осмотрел их летнюю стоянку, их скромный быт и нелёгкий труд.

Вечером нас угостили банкой надоенного молока. Перед входом, огороженным со всех сторон плотной изгородью, находилось кострище. Они разожгли костёр, когда несколько поленьев как следует разгорелись, он в середину костра положили большой таз с молоком, а поленья отодвинули в сторону. Спустя два часа, периодически, они руками выуживали со стенок образовываемые хлопья и руками прессовали в комок.

Так всю ночь тлел костёр, поддерживая температуру, а при наличии закваски - сушеного желудка, - сейчас точно не помню, то ли диких кабанов, то ли ещё какой скотины, при брожении молока образовывался сыр. Потом они подливали ещё молоко.

Весь вечер мы наблюдали за этим процессом. На ужин нас угостили печёным хлебом, сыром и чаем. Мы хотели расставить палатку, рядом с ними, но они предложили нары. Уже было около 11 или 12 часов ночи и мы, намаявшись за день, согласились.

Эта ночь для меня была сущей пыткой. Было так мало места, что Дима и я еле уместились, я всё время опирался, чтоб не скатиться на землю. Здесь стенки не было, и голова моя была открыта. Меня заели комары. Хорошо помню, как я измучился и пожалел, что не поставили палатку. Так закончился наш 14 день похода.




         ДЕНЬ  ПЯТНАДЦАТЫЙ;  21 августа  1989 г.

Утром с начала выгона скотины в 6 часов, мы встали и стали прощаться. Они, видя нас тощими, изнеможенными дали нам на дорогу кусок хлеба и грамм 300 (целый кусок) сыра. Парнишка по нашей просьбе прошёл с нами минут 5 и вывел на тропу, и мы здесь с ним распрощались.

Забыл сказать, что вечером они нас вывели недалеко на площадку и показали: - Вон Ахашени.
Далеко внизу мерцали огни селения.

Мы идём по буковому лесу. Бук и граб - я так их часто путаю. У бука плоды - трёхгранные семечки, а у граба - черешенки. У граба высокий гладкий ствол, с одной кудрявой макушкой ветвей. Как приятно идти по такому лесу. Я просто млею, глядя на чудесную зелень листвы - сквозь проходящих солнечных лучей.

Необыкновенный воздух, так хочется пожить среди такого леса.

Идём по еле заметной тропе, и вдруг она исчезает. Куда идти? Так просто дают советы насчёт пути, а тут всё виляет, и вроде холм обходим справа налево. Меня одного охватила б паника. Конечно, есть у нас компас, но тропы проложены не по азимуту. И тут Дима говорит: - Пойдём так...

У него словно собачий нюх и безропотно с ним соглашаюсь. Пол часа прошло, пока длился спуск по этому прекрасному лесному склону. Лесному, не заросшему, не с завалами, а в основном растущими грабом, буком, чинарой (платаном).

Мы подошли к речке, здесь была плотина и построена маленькая электростанция Цимури-ГЭС, дающая ток селу Ахашени, возможно и Сухуми. Мы долго ходим вокруг, пытаясь найти подступы, затем проходим по узкой плотине на другой берег, сворачиваем направо идём 5 минут, потом решаем: не в ту сторону повернули. Возвращаемся и идём на подъём. По серпантинной дороге поднимаемся всё выше.

А серпантин вводит путаницу, начинаешь сомневаться, куда идём, ведь она поворачивает то направо, то налево. Невольно вспоминается наша прогулка в 40 км., когда в Гаграх поднялись на гору Мамзишха, там видны были лесоразработки, а дорога вела влево. Внизу, в сторону моря шла другая дорога. Мы всё думали, вот сейчас мы завернём на неё. И так мы дошли до Пицунды и только после по этой нижней дороге мы пришли домой после 12 ночи, одно утешенье - мы встретили светлячков, и ...

Наконец мы достигли высшей точки холма, и теперь дорога пошла вниз. Я предложил Диме,- давай здесь остановимся. Нам вроде пастухи сказали время, когда приходит автобус из Сухуми в село Ахашени. И если мы не успевали б, то в селе не поставишь палатку. Дима не согласился, и мы ускорили шаг.

Около часа мы шли по дороге, возможно, был кое-где асфальт, проложенный к электростанции. Дорога пошла серпантином вниз, Проходим свиноферму, сад с яблоками. Последний автобус отправляется 19-30 по местному времени, но мы забыли про это - 18-30 по московскому.

На противоположном склоне виднеется с десяток домов. Это ли посёлок?

Не более часа занял спуск и вот мы на краю села. Забор. Женщина в огороде. Я приветствую, спрашиваю, где машина останавливается и будет ли она. Она указала рукой - вниз, по улице, метров за 200. По акценту я угадал - она армянка. Я начал разговор по-армянски, спросил как живёте, трудно ли вам.

Она обрадовалась, подошла, открыла калитку и пригласила нас зайти. Мы вошли, и сели на лавку и попросили воды напиться. Она принесла воды, и мы утолили жажду.

Она уже пожилая, из разговора понял, живёт одна, больная, у неё цирроз печени и выписали из больницы как две недели. Сестра её стирает. Она спросила, указывая на Диму: - А это ваш брат? - Нет, отвечаю я, - Это мой сын. За время похода у него появилась редкая бородка и усы. А у меня борода туриста.

    До рейса машины было около 30 минут.

Она начала говорить со мной по-армянски, так ей было легче, а я понимал из каждых 4-5 её слов только два.

У неё был сын, на заработки с другом уехал в Краснодарский край. Обычно на строительство домов или прокладку труб. Его весной там убили. Мать переживала это горе.

Она спросила, как я живу. Я ответил: - Разведён, живу один, а отпуск провожу с сыном.

Она не лестно отозвалась о русских женщинах. Она пошла в дом и вынесла в кастрюле рисовый плов с изюмом и предложила поесть. Мы не отказались и с Димой начали есть такую благодать. Мы уже подъедали плов, как услышали сигнал, шум мотора машины преодолевающей подъём.

Мы сердечно поблагодарили и пустились с рюкзаками к машине.

И вот мы сели в машину, минут через пять, а здесь мы были одни, поехали.

Прощайте Горы!
Мы Вас никогда не забудем,
Но и Вы вспоминайте о нас...

По пути несколько малых селений. Машина набилась до отказа. Через час мы приехали в Сухуми, он остановился недалеко от вокзала. Места были знакомые, а позабытые быстро вспоминаются.

Мы вышли к платформе и тут мы встретили женщину, которая предлагала квартиру. Не помню, чья была первой инициатива по вопросу жилья, но сразу по акценту понял, что она грузинка и говорил с нею на грузинском языке. Тогда с койки брали 3 рубля в сутки. Но в комнате у неё 3 койки, а нас двое. Я просил уступить, рассказывал, как мы чудом остались живы и что я, после развода с женой, остался только с сыном...

Она пожалела нас, уступила в цене и повела в свой дом. Недалеко от вокзала, на второй или третьей параллельной улице она ввела нас в калитку. На участке у них два дома: в одном жила семья, а другую сдавали. Комната, которую сдавали, находилась в глубине участка с проходом через галерею из виноградника. Она была просторной, в ней было три койки, и потому она хотела сдавать на три человека.

У неё муж и трое детей. Одного сына смутно помню, мы с ним позже упорно сражались в шахматы. Он тугодум. Просто изводил меня, без конца возвращая ходы. Таким образом, он обучался на своих ошибках. Но общий баланс счёта был за мной.

В комнате, слева в дальнем углу, в шкафу со стеклянной дверью, на полке лежал шприц. У Димы загорелись глаза, вот бы нам достать такой с тонкой иглой, чтоб в горах при бог знает чего, сделать обезболивающий укол с анальгином.

Позже выяснилось, что хозяйка много лет работала в санатории медсестрой и шприц Диме не дала. Она была любезна, принесла чайник с кипятком и заварной чайник. Мы выпили чай и легли на кровать как все нормальные люди.

Закончился наш быт "дикарей", но зато, сколько воспоминаний, а этот поход всё жжёт моё нутро и по происшествии 17 лет, раз я решился в общих чертах описать наш дерзкий рывок в поднебесье.

Мы впервые проложили этот маршрут, чтобы из Софийского озера пройти через Главный Кавказский хребет и выйти на Юг.

А про Софийскую седловину и озеро, окружающую горную достопримечательность - можно встретить во многих книгах по горному Кавказу и отчётах.
Так закончился наш 15 день похода




      ЧАСТЬ III.   Сухуми с 22 по 29 августа 1989 г.

       ДЕНЬ  ШЕСТНАДЦАТЫЙ  22 августа  1989 г.

С чего начался наш день? Мы пошли в сторону моря. На улице по ходу движения я увидел веранду - закусочную. Прочитал меню и заказал два борща и хлеб. Мы навалились со всей мощью наших голодных челюстей. Сверху борщ был окроплён свежей пряной зеленью. На хлеб я мазал горчицу, из глаз выкатывались слезы, и замирал дух. Это было самое дешёвое и доступное для нас, и мы довольные пошли к морю, волоча походные ноги.

Усталый с больными и искусанными ногами, с ноющими плечами нырнул я в пучину голубой прозрачной воды. Не долго пробыл я в воде - главное вначале смыть пыль дорог и охладить душу!

Я уже не выдерживал палящего солнца, и поднялся наверх пляжа, там были лавки и над ним свисали ветви деревьев, создавая призрачную тень. Я лег под тенью и думал. Как повезло, что не провалились в трещины льдов и не замёрзли на вершине скалы. Дима оставил брюки и пошёл нырять. Я немного вздремнул и не почувствовал как подошли, возможно, двое подростков. Когда подошёл Дима и спросил: -Где брюки? - я очнулся и поднял голову.

Он огляделся, они были брошены на траву за лавкой. Он взял и проверил карманы. Из маленького кармана украли 40 рублей, которые дала ему мать, и это сказал он только теперь мне. Затем часы нашлись, они оказались выброшены на траву. У Димы навернулись слёзы на глазах.

Я возмущался: - Зачем ты дома не оставил деньги. Зачем брать всю сумму. Меня не предупредил, а же ведь усталый ... Не переживай, я тебе дам 40 рублей, пусть будет для тебя уроком.

Мы вернулись домой, я взял деньги и мы поехали на рынок, там загляденье, чего только нет! Юг это Юг.

Финансы поют романсы. Я купил арбуз, груши, зелень, картофель, перец зелёный и красный, помидоры огурцы - всё для салата.

Дима - макаронник. Но когда я сделал первый наш салат, - тарелки наши после еды были сухими!
Так закончился 16 день отдыха.


          ДЕНЬ  СЕМНАДЦАТЫЙ   23 августа  1989 г.


Сегодня мы посетили парк-дендрарий - ботанический сад. Здесь мы не в первый раз, нам здесь нравиться, и эта одна из достопримечательностей вслед за обезьяним питомником. После мы зашли в магазин на противоположной улице, вернее зашёл Дима, а я его ждал на углу. Было очень жарко, и зайти в магазин, не было мочи. Он вышел радостный и довольный - на деньги, которые я ему дал, он купил себе кеды. Выбрал сам. Молодец!

На лавочке, где мы сидели, я познакомился с парнем армянином, тоже из Тбилиси. Здесь на заработках. Жизнь трудная. Ругал Горбачёва, говорит, - он зомбированный. Он сходил в магазин и купил Диме лимонад.
Так закончился 17 день отдыха.

        ДЕНЬ  ВОСЕМНАДЦАТЫЙ   24 августа  1989 г.

Побрились я и Дима. Помыл клеёнку под палатку.

Ходили на пляж, на рынок. Купили блинчики, картошки 2 кг - 70 коп.; хлеб - 1р.50 коп.; Сходили на вокзал.

Дома сварили картофель. Пожарили блинчики. Начал писать дневник. Дима рисует карту. Вечером кофе.
Так закончился 18 день отдыха.

        ДЕНЬ  ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ   25 августа  1989 г.

               Ездили в Новый Афон.
              Истратил 12р. 32 коп.:
(2х0,35=0,70 р. - автобусный билет до Нового Афона;
0,2 р. - мороженное;
0,35 р. - печенье лимонное;
1,00 р. - арбуз;
1,15 р. - помидоры;
0,1 р. - петрушка;
0,15 р. - реган;
0,40 р. - 2 мороженное;
0,30 р. - пиво;
0,45 р. - хачапури;
0,80 р. - 2 лаваша;
1,88 р. -колбаса краковская по 3,60 р./кг;
3,80 р. - 2 бутылки вина;
0,14 р. - карта Абхазской АССР;
0,80 р. - 4 ст. виноградного сока;
0,1 р. - вода.

        ДЕНЬ  ДВАДЦАТЫЙ  26 августа  1989 г.

Ходили на рынок. Истратил 8 рублей:
картофель - 1р.;
зелень -1р.;
помидоры 2 кг. - 1р.20 коп.;
блинчики - 2р.10 коп.;
перец 2 кг. - 1р;
соки, мороженное.

        ДЕНЬ  ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ  27 августа  1989 г.

Ходили на пляж в "Маяке".
Раньше мы там жили, и это место было нам знакомо. Оно описано во второй части поэмы "Путешествие из Москвы в Батуми " в 1984 г.
Обгорели.
Так закончился 21 день отдыха.

       ДЕНЬ  ДВАДЦАТЬ ВТОРОЙ  28 августа  1989 г.

Ходили на пляж и ботанический сад.
Хорошо помню, как японец зачарованно глядел на один красный цветок и снимал его несколько раз. И что он нашёл в нём - не знаю, и не пойму. Я тоже его снял на слайдовскую плёнку и при просмотре не забываю при показе комментировать. Может быть когда-нибудь пойму.

Куплю сканер, просканирую кадр, и выставлю в сайте - любуйтесь.

Особенно любили смотреть лилии в бассейне. Лист зелёный сворачивался по краям, и экскурсовод даже говорил, что выдержит стоящего на него человека...

Приятно посмотреть на бамбук, и ещё одно растение, несколько метров в высоту, но являющийся, по сути, гигантской травой (?).

За бренный день истратил 4 р.:
Арбуз 3 кг по 30 коп. - 1р.;
40 коп. - обзорное колесо;
3 мороженного - 60 коп.; 2х15 коп. - сок;
блинчики 8 шт. 800гр по 1р-90коп.
Вот так проходили наши дни, не то, что в горном походе. Там секунда, прожитая - равна году целому.

На общей хозяйственной плите готовили яичницу с помидорами, жареный картофель, макароны - вот вся наша еда. Проход к дому был через галерею виноградника, а висящие грозди так манили, что, не удержавшись пару ягод можно было сорвать и утолить желание.

В конце участка туалет и канава, что-то строили солдаты там недалеко. Часть садовых деревьев оказалась за новой изгородью. Там я заметил инжирное дерево. С виду плод зеленоватый, вроде не созрел, но когда испробовал - что надо!

Вот тут я с момента приезда каждый день или через день наведывался и срывал очередные созревшие плоды. Увидел и солдат, который решил полакомиться, но, увидев меня, несколько смутился и ушёл.

Однажды после "мёртвого" часа, под вечер я вышел во двор. Там хозяйка говорит: - Выйди на улицу, у нас "праздник улицы". На тротуаре выставлены столы, кое-какая закуска, вино, может быть и водка - чача. Общее веселье соседей с соседних домов всей улицы. Поют песни. Увидев меня, подозвали и угостили.

Уже тогда созревал конфликт между абхазцами и грузинами. Грузины считали, что в исторические времена приютили на своей территории абхазов, а теперь они требуют своих прав.

Чтоб не вызывать гнев на себя, я их успокаивал на грузинском языке или поддакивал. Вся политика не стоит и выпавшего моего волоска.

Одно могу сказать, что столько инжира из заброшенного дерева я не ел никогда в жизни. Я, кажется, насытился на всю оставшуюся жизнь. А платить в городе Алуште (Крым) в 2006 г. 1-2 гривна за штуку - я прохожу мимо...

Из посещения обезьяньего питомника (возможно в предыдущие годы) запомнилось агрессивное поведение вожака стаи. Когда кидали посетители плоды, никто не имел права из сородичей к ним подойти, - он наказывал своими зубами несмышленых младенцев. На краю вольера, сидела самка с малюткой, и он накинулся на неё. Она тут чуть не слетела и такой визг издала, что привлекла к себе внимание всех окружающих посетителей.

Прекрасные снимки-слайды дополняют мои впечатления о походе по горам, о сухумском ботаническом саде и обезьяньем питомнике.

Но, думаю, никого не оставят равнодушным к моим стихам посвящённым горной части похода и прилагаемые в приложении к этому ЭССЕ.

       ДЕНЬ  ДВАДЦАТЬ ТРЕТИЙ  29 августа  1989 г.

Мы сели в поезд, отправление в 21-50. Едем домой в Москву.

      Прощайте Горы поднебесья! (Читайте стих СИНЕГОРЬЕ)

Так завершился мой отпуск в 1989 году.
Впереди у Димы были в сентябре месяце экзамены на заочное отделение в институте приборостроения и робототехники. Впереди была служба в армии...
КОМЕНТАРИИ  АВТОРА,  ВМЕСТО  ЗАКЛЮЧЕНИЯ
При описании похода, когда минуло полных 17 лет! (2006 -1989) и не велось систематического дневника, трудно восстановить все подробности в деталях. Тем не менее, все описанные события абсолютно реальны и вызывают у меня сомнения только продолжительность похода в 1-2 дня, и очерёдность описанных событий.

Дата отбытия в Невинномысск - 5 августа, а убытия из Сухуми - 29 августа, - подтверждено проездными билетами, сохранившиеся в архиве.

По прибытии к подножию г. Софии, к Зелёному озеру, мною были сделаны кроме снимок на слайды, панорамные зарисовки окружающих гор - ручкой шариковой и карандашом. При тренировочном походе на правый край г. Софии, я сделал рисунок с видом и подписал датой 12 августа.

Сделанные два рисунка на следующий день после преодоления перевала и ночёвки в "ловушке", у края выступающей кромки скалы - не имеют даты; кроме того, нет даты у рисунка сделанного из палатки, находясь в урочище р. Кизгич, после преодоления перевала "Чучхурская щель", с видом на самую высокую вершину "Пшиш" (?)

При спуске в урочище р. Кизгич начался дождь, и мы остановились, установив палатку. В связи с этим возникает сомнение: а, сколько дней мы там пробыли, кроме дня прибытия. На следующий день мы не ушли - был дождь, а вот на второй или третий день - начинают терзать сомнения. В стихе я отметил в строках: "...вторые сутки в скуке ждём погоды", - но включая день прибытия или следующие дни за прибытием?

По приезду в Сухуми, я начал описывать дневник похода задним числом, правда, хватило сил на несколько страниц. Но и тогда, я уже обнаружил не стыковку в 1 или 2 дня очерёдностей событий, а что говорить теперь по происшествии 17 лет!

Из схемы дневника, отмечено, что ночёвка у скалы была с 12 на 13 августа, - это явная ошибка, так как я уже отметил, 12 августа я делал зарисовки с кромки горы Софии и, следовательно, мы могли выйти из котлована не раньше следующего дня.

Я затем стал сомневаться, сразу ли мы поднялись к верхнему Софийскому озеру, после преодоления водопадов и скального участка, где я чуть не сорвался и разрезал три пальца левой руки, или сделали ночёвку у нижних Софийского озера, а нас тогда обогнали туристы - когда? В тот же день или на следующий, после второй половины дня. Мне кажется, что подошли к Зелёному Софийскому озеру, когда начало смеркаться, и, установив палатку, вскоре потемнело.

После колебаний я остановился на том, что мы прибыли в тот же день вечером - Дима гнал меня в походе...

Из дневника я уточнил, что "Чёртову мельницу" мы проходили на второй день похода - 8 августа, а не 9, как я предполагал при описании. Соответственно пришлось переделать описание этого дня похода.

Следующий момент сомнения. В Сухумской попытке восстановить события, отмечено 9 августа прибыли на Зелёное озеро, 10 - день отдыха у меня, а Дима же поднялся к Чучхурскому перевалу и к г. Чучхур-баш. Это ошибка, он не мог сразу подняться на следующий день с утра. А вот если 12 был тренировочный поход к кромке Софии, то десятого вполне вероятно, когда мы обнаружили, что у меня нет кошек, то 11 августа с утра он пошёл на перевал в разведку.

Таким образом, Сухумские записи воссоздать в полном объёме принесли путаницу. Единственное, что может быть ценным, так это то, что я совершенно забыл, как мы питались, и какие продукты мы брали.

Из записей следует, было израсходовано:
1. 1,750 кг. гречки;
2. 0,450 кг. топлёного масла;
3. 1 банка говяжьей тушёнки;
4. 3 банки говядина рубленная;
5. 4 банки рыбных шпрот;
6. 6 банок сгущёнки;
7. 1 кг. изюма;
8. 1 кг. баранок;
9. 5 пачек супа

Вот продукты, которые у нас были, и не полное распределение их по дням:
7 авг. 1 пачка супа + баранки Ночёвка на острове
8 авг. Гречневая каша + масло Ночёвка у берёз, после "Чёрт. Мельницы
9 авг. Тушёнка гов.; шпрота За 2 часа до Зелёного озера
10 авг.
11 авг.
12 авг.
13 авг. Кофе со сгущёнкой Вечером у скалы
14 авг. Кофе со сгущёнкой, Изюм - утром у скалы;
Вечером после пер. Чучхурская. Щель, на скале
15 авг. Говядина рубленая; шпроты В урочище р. Кизгич
16 авг. Говядина рубленая + кофе В урочище р. Кизгич
17 авг. В урочище р. Кизгич
18 авг. Помидоры, сухари, творог, чай После п. Кизгич., в коше пастухов - угощение
19 авг. Суп из 2 пачек У озера перевала ХИМСУ
20 авг. Мамалыга, мацони (простокваша), сыр, хлеб;

Угощение пастухов в коше.
Утром дали в дорогу: Сыр, хлеб, мацони;
После перевала. Буих, п. Кот-Кот.
У села Ахашени: яблоки, Плов. Пловом угощала армянка по имени АЙК

Такова приблизительная картина. У нас на 15 дней похода было не густо, но и не по спартанский. Возможно, Дима не ел говяжью тушёнку, а ел вместо этого шпроты. В неуказанные времена могли варить гречку с маслом, суп из пакетов, чай, изюм.

В Сухуми пытался составить информационную таблицу, но она осталась не завершённой, там я предполагал указать исходя из пройденного маршрута, сколько мы затратили килокалории, и сколько восстановили из еды и другие интересные факты, частично заполненные, я привожу ниже.

Таким образом, ценность несколько страниц сухумского дневника, так это сведения о ценах на продукты, которые мы покупали в Сухуми, когда был Советский Союз!

Передо мной фотокопии, сделанные Димой, маршрута Архыз - Гудаута, из отчёта № 214. Отчёт бестолковый, изобилует второстепенными сведениями, карты плохие, фотографии - хуже быть не бывает. Маршрут был рассчитан на 23 дня и протяжённостью 260 км. Единственно, более удачны описания подхода к "Чертовой мельнице", к Софийскому озеру.

Описание было, небось, не менее за 5 лет до нашего похода. Меняются погодные условия, ледовая обстановка. Как у нас, например, дождь задержал переход на 3 дня. Поэтому никакой чёткой ясности у нас не было, как выбраться из этого лабиринта и выйти через Главный Кавказский Хребет, сокращая продолжительность маршрута.

Пройденный нами маршрут оказался оптимальный по срокам и был опасным тем, что не знали о существовании впереди обрыва (бараньи лбы) после Чучхурского перевала, а также тем, что нас было двое, а желательно, чтобы это была группа из 4 человека, без "балласта", которую мы увидели при спуске.

После 17 летнего "затишья" и освоения Димой 3-ей сферы пространства Земли
вспомните пророческие слова из стиха ПИСЬМО в Кап-Яр:
"... Не грусти, если вьюга лютует:
Бремя службы улыбкой сдави!
Станешь соколом только свободным,
Снова взмоешь в простор - к облакам.
Сколько меры богатства приволья
Обнажаются в скупости дня!?
Нету выше блаженства покоя,
Если слышишь: запела душа...
Здравствуй милый...
18.11.90"
Правда, через 10 лет), поздравляю Диму с 17 летим успешного завершения похода, а ему было тогда тоже 17 лет - примечательное совпадение дат.

Не знали тогда студенты, что такое менеджмент, а я не знал слова Логистика. Но ты, Дима, проявил все лучшие качества менеджера, а я был не худшие логистом, обеспечив техническое обеспечение.

Вряд ли можно составить лучший провиант для 2-х человек при тех ограничениях и элементов экстрима. Разве что я беру в первую очередь 4 банки сайры, картофельное пюре - в основном, по 0,5 кг. гречки, риса, овсяных хлопьев, шпрот, и пару консервы говяжьих, а в придачу горчицу, майонез, томатную пасту, лук, чеснок и ухожу на 55 дней бродить в одиночку - по горному Крыму и побережью... и пишу воспоминание о нашем славном походе.

Человек живёт, чтобы создавать за собой информационное поле, а иначе грош в цене прожитой жизни.

Уходят из жизни политики, а мы так и не поняли чего они хотели и добивались, уходят из жизни банкиры (убили первого зам. Центрального банка Козлова), падают самолёты и вертолёты, сходят с рельс поезда, бьются туристические экскурсионные автобусы, тонут подводные лодки, ежесекундно сгорают кометы, а через миллиарды лет планеты и звёзды, но никогда не исчезнет из памяти Вселенной наш дерзкий рывок в поднебесье...

Синдром горного похода, мы ощущали на протяжении 3-х лет, и он был самым сложным в нашей жизни. (Читайте стих В ГОРАХ СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ

По степени

напряжённости и количеству затраченного труда и нервного напряжения он не сопоставим ни с чем на протяжении последующего десятилетия.

Всё было поставлено на карту, даже поступление в ВУЗ было смещено на второй план; мы решали практическую задачу - во что бы то ни стало преодолеть Главный Кавказский Хребет в двойке. У меня просто не было право оставить сына одного с его амбицией и экстремизмом, характерный для любого юноши подросткового периода. Иначе поступить я не мог.

Такое вот жило в нас неукротимое стремление и такая вот ложилась на меня ответственность, подспудно давившая тяжким грузом на плечи.

Это было время крайнего напряжения сил и воли. Готовились как одержимые. Я и сейчас удивляюсь тому, как в свои 48 лет я тогда смог выдержать такую нагрузку. (Читайте стих АХ, ЭТОТ ШТУРМАН

Что касается Димы, о не выдаваемое перенапряжение закалило его так, что он достойно справился с нелёгкой службой в армии. (Читайте моё ЭССЕ "Капустин Яр").

В Эссе приведены снимки, заимствованные из отчёта №214. После оцифровки, приложение пополниться включенными снимками слайдов и кадров кинохроники, но уже сейчас живут озвученные стихи, посвящённые переходу через Главный Кавказский Хребет в авторском исполнении.

Дедушка Димы по матери, Василий Яковлевич Степаненко, был родом из Боярки, что под Киевом (скончался в 1979 г. в Москве). В 1975 - 1977 г. рассказывал мне, когда ходили мы за грибами на 36 км. по калужскому шоссе, как абсурдно описание железной дороги Киев - Боярка и всего энтузиазма описанного в романе Островского "Как закалялась сталь".

Дорогу построили позже и возили на смотрины в основном иностранные делегации. Прошло много десятилетий, прежде чем пришла во всеуслышание правда, когда от этой показушной тупиковой ветки остались полезные ископаемые в виде ржавых гвоздей и металлолома. Завертелась программа шоу-бизнеса с подробным отчётом и фильмом по телевидению, - который я ласково окрестил - "Осьминог Останкинского Централа".

Сталь бывает разная и булатная и виртуальная и та, что клокочет неугасимым огнём второй десяток лет.

В период стагнации общества, распада государства, моральной деградации личности, события описанные в Эссе "Двойка", отчетливо выявили в последующие годы, какую роль они оказали в судьбе Дмитрия, не только в период службы в Советской Армии, но и после, когда юноша получил моральную, духовную закалку; выносливость и целеустремлённость. Пройдя школу мужества, высокого нравственного идеала: познать себя, окружающий мир и доказать себе на что ты способен:
"Важней всего достичь вершины, -
В котором ты познал - Себя!".

Каждый человек куёт своё счастье в соответствии со своими идеалами, морально-нравственными устоями, которые получил от родителей и от общества.

Если жизнь человека - мгновение в историческом плане, то это мгновение может стать Библией на протяжении всей жизни.

  Содержание событий, описанных в Эссе "Двойка", участником которого мне
  посчастливилось быть - составляет основу БИБЛИИ моей жизни.

Прочтите в заключение мою поэму о горах ХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ

      ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ


       СТЕЛИТСЯ ДЫМ

Стелется дым голубой от костра
Будет привал нам теперь до утра.
Как же отрадно мечтать у огня
В свете мерцания, дух затая.

Пусть и остались опять мы вдвоём, -
Новую песню про горы споём.
Вспомним последний и первый поход,
Наши ночёвки под небом тревог.

Нас не спугнула людская молва:
Страсть победила тебя и меня;
Тропы в ущельях вели нас вперёд,
Мы без оглядки вступали на лёд.

С грозной природой встречались на - Вы,
А расставались друзьями - на ты!
Мы расставались в слезах навсегда, -
Встречи, как жизнь, это тоже - судьба.

Сколько ни взял бы ты грозных вершин,
Сколько б ни видел ты снежных лавин,
Но в памяти вечной уже не забыть
Первой вершины, что смог покорить!

Эта вершина, как храм на пути,
Благословляет на подвиг идти, -
Благословляет к открытью миров:
В заоблачных высях застывших хребтов.

12.06.90


Краткое содержание снятых фото-слайдов (не представлены пока в ЭССЕ)

1. На залитом солнцем лугу в окружении леса. Видны 26 копны сена и на заднем плане горы.
2. То же самое место. Дима с биноклем перед копной смотрит направо.
3. Ущелье. Вид на реку.
4. Вид на вершину "чёртов рог (палец)". Видны ледники на склоне вершин.
5. Маленькая полянка. Справа огромный камень. Дима у рюкзаков стоит слева и смотрит на глыбу.
6. Вид на водопад. Речка, стекающая с Софии.
7. Дима с рюкзаком делает киносъёмку водопада (не видно), смотрит влево.
8. Вид на следующую ступень водопада, находящуюся выше.
9. Поднимаясь выше, встречаем ледничок подтаиваемый и речку, сбегающую сквозь него.
10. Вид на вершину с ледниками.
11. Вид на вершину "чёртов рог (палец)". На переднем плане скала. Растительность - трава, деревьев нет.
12. Дима с киноаппаратом на фоне хребта на заднем план. На переднем плане камни и выпуклая поверхность.
13. Горные козлы на переднем плане.
14. Кромка начала вершины Софии, куда поднялись в радиальном тренировочном походе. Вид на ущелье с рекой. На заднем плане справа гора Рог.
15. С того же места. Вид на ледник, снег, гребень вершины. На заднем плане снежные вершины хребта.
16. С того же места. Среди вершин вид на Софийское озеро с кромки хребта.
17. С того же места. Вид на хребет и горные массивы на заднем плане.
18. С того же места. Вид с высоты. Слева снежная кромка.
19. С того же места. Вид на спускающийся ледник, куда смотреть страшно.
20. С того же места. Я среди скальных глыб при подъёме на кромку вершины.
21. Вид на ледник и горы с точки ночёвки после перевала.
22. Горы. На переднем плане снежные поля перед бараньими лбами слева.
23. Вид на ущелье, после спуска по кулуару.
24. Вид перевала и вершины на Юге
25. Холодное место ночёвки после спуска с перевала Чучхурская щель. Дима сматывает верёвку.
26. Вид на вершины, путь к перевалу Кизгич.
27. Подъём. На снежнике Дима.
28. У Перевала за 400-600 метров.
29. Вид на ледяное поле среди вершин в районе перевала Кизгич.
30. Вид на скалы, горы, ледники.
31. После спуска с перевала, вид на скалы на заднем плане. На переднем плане верхушки сосен позолоченные в солнечных лучах.
32. У озера в районе перевала Химсу. Место ветреной ночёвки
33. Вид на вершины, с которых спустились.
34. Сухуми. Я на берегу моря.
35. Сухуми. Я перед роскошной пальмы и цветов.
36. Сухуми. Я во дворе снимаемой комнаты. Мою руки у крана с водой.
37. Сухумский вокзал. Дима с рюкзаком перед посадкой в вагон.

Я сделал условную схему похода, с нанесёнными точками ориентировочно адекватные описываемых в стихах и точки наших фотосъёмок. (В настоящей редакции ЭССЕ не приведено).

Читайте далее следующие ЭССЕ:
Красная Поляна, Капустин ЯР, Незваный гость, Купался в Куре, Старый пёс, Косички, Вишня, Бронзовый ДИКАРЬ или Библия для двоих… - 50 стихопрозаических ЭССЕ из эпохи ХХ века

Дата; Исходный пункт; время отправления; Планир. маршрут в км; Место ночёвки; Еда; Сост. погоды; Затраченные/Получ. ККал с (пищей);Наличие экстрем. ситуаций; Набор или сброс высоты в м.; Наличие карты местности; Используемое снаряжение; Категория перевала
5.08 Москва
6.08 Невинномысск, Зеленчукская
7.08 Архыз
6-45 25 На острове, в палатке 1 пакет супа и чай с баранками Солнце Погоня в Заповеднике Да Нет
8.08 Урочище р. Кизгич 12 У березок в палатке Гречневая каша Солнце, Дождь 1час Переправа реки Да нет
9.08 У Зелёного озера 5 В палатке Полдень1 туш,1 шпр. Веч.: греч. Каша, кофе Пасмурно Дождь 0,5 час Подъем по скалам Да нет
10.08 У Зелёного озера Отдых В палатке Солнце Нет Да Ледоруб, 2 крюка
11.08 У Зелёного озера 3 Разведка Димы В палатке Солнце Нет Да 1Б
12.08 Тренир. поход 6 В палатке Солнце Нет Да 1Б
13.08 Пер. Чучхурский 2 У скалы Спальник Вечер кофе Утром Солнце, Днём дождь, Туман, Град, Видимость 15 м. Да, остановка у пропасти Да Ледорубы 2А
14.08 Перевал Чучхурская щель 1 На скальной площадке Спальник Утро: кофе Веч.: Каша, изюм Солнце Нет Верёвки, крюки скал. Карабины, Ледорубы 1Б
15.08 Спуск в урочище реки Кизгич 1 В палатке Суп 2 пачки, Шпр.,гов. Рубл. Дождь вечер, Дождь ночью Проблема с рюкзаком у меня Да -
16.08 Урочище реки Кизгич 0 В палатке Гречка, кофе Дождь целый день Нет Да Да -
17.08 Урочище реки Кизгич 0 В палатке Дождь целый день Нет Да Да -
18.08 Пер. Кизгич 15 В спальн. Помидоры, Сухари Творог, чай Солнце Нет Нет Нет 1Б
19.08 Пер. Химсу, у озера 5 палатке 2 шпроты Солнце, Ветер Нет Нет Нет Н/К
20.08 После пер. Буих, Кот-Кот 15 Нары пастухов Утром кофе; Веч: Мамалыга, Мацони. Сыр Солнце Нет Нет Нет Н/К
21.08 Ахалшени, Сухуми 9 + 9 Квартира Сыр, хлеб, Яблоки, Плов Солнце Нет Нет Нет Н/К
 

    Приложение

СБОРНИК ИЗБРАННЫХ СТИХОВ посвящённых походу Архыз - Главный Кавказский Хребет - Ахалшени в 1989 году

    СОДЕРЖАНИЕ

ПУТЕВКУ МЫ КУПИЛИ
ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, ГОРЫ!
ОТ НАДРЫВА ОНЕМЕЛО ТЕЛО
СОФИЯ
НА КРОМКЕ БЫТИЯ
НАС ТОЛЬКО ДВОЕ
НА ЛЕДНИКЕ
ВЕЧЕР
НОЧЬ
СНОВЕДЕНИЯ)
ПОДЪЁМ
ПЕРЕВАЛ
В ПАЛАТКЕ
В СЕРОЙ БЕЗМЕРНОЙ МАССЕ
РУЧЕЙ
СИНЕГОРЬЕ
ЗНАЮ ХАРАКТЕР ТВОЙ
БЕЛАЯ КЛОКОЧУЩАЯ ЛЕНТА
В ДОЛИНЕ
ЛЕТО
СТЕЛИТСЯ ДЫМ ГОЛУБОЙ ОТ КОСТРА
В ГОРАХ СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ
АХ, ЭТОТ ШТУРМАН
ПОГОНЯ
ХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ
СТИХОТВОРЕНИЯ


ПУТЕВКУ МЫ КУПИЛИ

Путёвку мы купили,
В турбазу поспешили.
Но преподали горький нам урок...
С разминки начинали,
Затем полдня скучали.
И вот неделя превратилась в срок.

Над нами были горы,
Над нами были горы?
Зачем еще команды сверху ждать?!

Ходили вброд по речке,
С шестом в одном местечке;
Учились, как друг друга страховать.
И тут всё началось
И в ком один слилось:
Нас на линейке начали склонять.

Над нами были горы,
Над нами были горы!
А нас еще пытались запугать.

Сысоева инструктор -
Во всем была индуктор:
Она водила группу в первый раз.
Ей галочка для плана
Терзала словно рана,
А нас приняла, как занозу в глаз.

Над нами были горы,
Над нами были горы?
А нас учили ползать и молчать!

Володя - божий странник,
Что с головой как чайник -
Любил вопросы вечно задавать.
По кличке он "снабженец",
В горах еще младенец, -
Тащил с собой для группы шоколад.

Над нами были горы,
Над нами были горы!
А тут еще любители пожрать...

А бабы - наши бабки -
Курортные хабалки,
Припёрли весь московский дефицит.
Им главное поесть бы,
Не грех затем прилечь бы
И место бы побольше отхватить.

Над нами были горы,
Над нами были горы!
А тут хотели сытно отдохнуть.

Когда раз в холодрыгу,
Поставили палатку,
Мы, как в купе, все дружно собрались.
Инструктора племяша
По имени Аркаша -
Болезнью горной сразу заболел.

Над нами были горы,
Над нами были горы!
А тут старались градусы поджечь.

Тогда всерьёз решили,
Что с группой поспешили
И надо в горы нам одним ходить!
Никто не станет рыкать,
Никто не станет мыкать,
И без причины капать на мозги!

Над нами все же горы,
Над нами все же горы!
И дома их в духовке не испечь!

Лишь только в одиночку,
Поймешь себя как точку,
Которая так хочет мир познать!
Ушами будешь слушать,
Мозгами будешь думать,
Как выжить здесь и чтобы не упасть.

Ведь это наши горы,
Ведь это наши горы!
А горы надо сердцем понимать!!!

1989


(Возврат в текст)


ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО, ГОРЫ!

В самом разгаре лета
Слышу весны разговор...
В звонко журчащем напеве
Ожили склоны гор.

Бодро подняли ресницы,
Вскрыли приветливый взгляд
Цветики - яркие лица, -
Милые сердцу наряд...

Чертова мельница, ты ли?!
Значит, не сбились с пути,
Встречи с тобою мы ждали, -
Как ты живешь - говори!

Белый язык водопада
Гневно бьет в челюстях скал;
Нету страшнее ада -
В пасти скрипят жернова...

Хмурятся горы в морщинах,
Дали все в облачной мгле.
Сквозь освежающий дождик
Бодро идем по тропе.

Созданы чудом картины -
Не исчезайте из глаз;
Гордые ваши вершины -
Ориентиры для нас.

Ваше Величество - горы,
Ваше Величество, Горы!
Ваше Величество! ГОРЫ!!

Будьте добрее чуть-чуть;
Вы перед нами как Боги, -
Благословите наш путь!

Стоит нахмурить вам лица -
Сбросите снежную сель;
Ваше движенье десницы
Реки поставят на мель.

Стоя на ваших главах
И озираясь вокруг,
Дух замирает сразу,
Тонет в восторге испуг.

Грозные, снежные горы,
Как мы скучаем вдали,
Как вы пленяете взоры
В красках закатной зори!

Ваше Величество - горы,
Ваше Величество, Горы!
Ваше Величество! ГОРЫ!!

Будьте добрее чуть-чуть;
Вы перед нами как боги,-
Благословите наш путь!


(Возврат в текст)


ОТ НАДРЫВА ОНЕМЕЛО ТЕЛО

От надрыва онемело тело:
Целый день братаемся с скалой.
Там внизу лавина отревела -
Разлилася белой тишиной.

Ночь зависла в пасти смерти снежной,
Мы, в дремоте, скрывшись за уступ.
Снова ветер злится безудержно, -
Только всё решится по утру...

На вершине - страстью покорённой -
Прошибает жгучая слеза...
Где же радость в теле изнурённом? -
Здесь восторг лишь чувствуют глаза:

Цепи гор, вершины и разломы,
Ледопады по пути стеной;
Облака - курчавые хоромы -
Проплывают гордо подо мной!

Пусть беда свои глаза зажмурит,
А мечта развеет паруса!
От удачи вновь душа ликует -
Оживает вечная краса.



(Возврат в текст)


     СОФИЯ

У красавицы Архыз
Было девять сыновей.
А десятая - Акыз -
Всех прекрасней и милей.

Дочь Софией нарекли,
Башенку ей отвели;
Там жила она всегда,
Там душа её цвела.

Братья - цепью гор сплелись:
Сторожат ее покой.
Смотрит грустно дева вниз -
Слёзы катятся рекой.

Бровь нахмурил Чучхур-баш -
Самый старший её брат.
И тогда решил совет:
Выдать замуж с юных лет.

Так засватали ее,
Не приняв мольбы святой.
Женихом стал - старец Пшиш, -
Но любовь не укротишь...

А любила дева та -
Молодого Кизгича:
Только вечер - рядом с ним,
С сердцем горестным своим.

Не сдержал свой гнев жених
И... Софию он убил...
И осталось в месте том
Озерцо с одним ручьём.

Мы же в горы - каждый год,
Там где стынет даже лед,
Ходим Софью помянуть, -
На окрестности взглянуть.

Есть предание: всегда
В полночь с озера она
К звёздам руки поднимает
И любимого взывает.

(Возврат в текст)


     НА КРОМКЕ БЫТИЯ

Небо звездами с вечера мечено, -
Не зови - Млечный Путь!
Не с тобою я, милый, обвенчана,
Не тревожь мою грудь.

Будь вечернею верностью, вечностью:
Закружи среди звезд;
На пути к бесконечности, вечности
Разбуди среди грез...

Только утро чуть светом застелется,
На Софию взойду;
Там душа моя с ветрами встретится,
Там блаженство найду!

Сколько тайн загадочных вскроются
Что не видно с низин;
Краски зорь сворожат и запомнятся
С породненных вершин.

Зря Кизгич ждёт меня - дожидается
Руки к небу простёр...
Здесь над кромкой земли - мир рождается,
Увлекая в простор

6.01.91


(Возврат в текст)


    НАС ТОЛЬКО ДВОЕ

Нас только двое - ну и пусть!
Мы знаем карту наизусть...
- Рискуете, - нам все твердят, -
Хотят лавиной запугать...

Но надо ж голову иметь,
Чтоб все опасности прозреть,
А не идти бараном вслед,
Глаза закрыв, не чуя бед.

Нас только двое - ну и пусть!
Хотим познать мы жизни суть.
В горах стреляют - нам твердят,
Вас не пропустят, возвратят.

Но мы не можем отступать.
Мы верим: совесть - наша мать.
И каждый будет встрече рад,
Там горы дружбу сторожат.

Нас только двое - ну и пусть!
Желанья наши не умрут.
В разгаре лета - там весна:
Цветут альпийские луга.

Мы знаем: труден будет путь
И многие нас не поймут.
Одни для отдыха живут,
Себя - другие познают...

Есть сто путей, есть сто дорог, -
Нас поджимает только срок.
Но мы верны, как в прошлый раз -
Маршрутам троп через Кавказ.

1989


(Возврат в текст)


        НА ЛЕДНИКЕ

Сошли с перевала. Вдруг тенью крыла
Туман застилает ледник.
О, старец Чучхур,- видишь, плохи дела:
Сквозь тучи не виден твой лик.

Вот дождик и град в наши каски стучат.
Мы даже забыли про страх.
А трещины серой змеёю глядят,
Зарывшись для жертвы в снега.

Что делать? - там дальше бараньи лбы...
Так значит - наверх и вперед!
Совета не спросишь теперь у СУДЬБЫ, -
Сегодня решать наш черёд.

РЕФРЕН
О горный каприз, ты наш вечный сюрприз,
Но стал нам паролем девиз:
Лишь только наверх, значит снова - вперёд,
Удача тебя еще ждет...

Прошли до конца: там лишь гребень скалы.
Найдем ли в тумане мы спуск?
Луч солнца на миг нам обрыв оскалил.
И мы осознали весь крюк.

Знать вскоре утихнет здесь плач ледника:
По каплям сбегает слеза.
Успеть бы, наполнить хоть пол котелка, -
Давно бы согреться пора.

Давай-ка, друг мой после нервных тревог
Горячий я кофе налью:
Волшебный напиток взбодрит словно бог, -
За мужество наше в строю.

РЕФРЕН
О горный каприз, ты наш вечный сюрприз,
Но стал нам паролем девиз:
Лишь только наверх, значит снова - вперёд,
Удача тебя еще ждет...

(Возврат в текст)


         ВЕЧЕР

Мир укрылся периною звездной;
Ветер гулко по скалам бредёт;
Вышел с гор ясноликий дозорный;
Вездесущий хлад в тело снуёт.

Не припомню я раньше такого:
Променял свой покой - в не бытьё.
Чтоб изведать миг счастье святого,
Городское отвергнул житьё.

Ноют свежие раны. 0 руки!
В солнцепаде скрываю ожог.
Вся награда: в мучениях - муки,
Перейдя весь хребет как итог.

Это - долг: мы должны непременно,
Словно выкуп отдать здесь горам.
Оттого так в тревоге смиренно
Веришь в бога и всем чудесам.

Пятачок - остров жизни тревожной,
Нам не в силах никто здесь помочь.
Невозможное - станет возможным,
Если сможем мы ночь превозмочь!

Мы разведаем спуск здесь по склону:
С стометровкой в надежде живем.
Знаю, крючья стальные помогут, -
Мы в их силу желанье сплетём.

Слышу марша победного звуки:
Посыпаюсь - кромешная тьма.
Согреваю дыханием руки:
Нам - прожить б эту ночь до утра.


(Возврат в текст)


          НОЧЬ

Прикованные - ждём рассвета.
А рядом пропасть, тьма - ни зги,
И встали скалы на дыбы,
Закованные льдами века.

Средь снежной седины пучины
Бредёт бредовый белый СОН
И спрашивает у вершины:
Где перевал? Роняя стон,

Я втягиваюсь снова в тягость:
От холода скулы скулят.
Снежник лукавит под тяжесть:
Я скоро укрою тебя.

О, неразбуженное пробужденье:
Ты - успокой покой, покой.
О боже: мир - твоё творенье
Глаза к утру, ты мне открой.

Взбираюсь по отвесной полке:
Срываюсь - за камни, цепляюсь,
Ушибаюсь, но не ломаюсь,
И снова ступаю по кромке.

Хохочет в расщелине хохот;
Умолкни - беззубая смерть.
Бросаю ей камни под грохот, -
Прими, если хочешь - всю месть.

Ломаю лед - переболевшей болью:
В объятиях нас ты не жди
Всю ночь, не притворствуя, сотворяю:
Проснись на миг - спи, спи, спи.


(Возврат в текст)


         СНОВЕДЕНИЯ

Часть1. Отец

Мы вгрызлись в камни на ночлег...
Внизу ледник, смиряя бег,
Пронес шершавым языком
Обломки сгорбленных хребтов.

Покрапал дождь: исчез туман;
И небо улыбнулось нам.
То тут, то там мелькнет дуга -
Горит падучая звезда.

Крадется холод все быстрей -
Нас пробирает до костей.
Уснуть в волнении нельзя:
Я в полудреме, но когда

Дыханье гаснет за спиной, -
Со мною сын, а мы вдвоём, -
Толкаю в спину и шепчу:

- Живой? - Живой,- мне отвечает
И сон в меня вновь проникает.
Под трепет пленки на ветру,
Под колыбельную дремлю.

И вспоминаю в жуткий час
От бабушки родной рассказ:
- Ты был горластым крикуном
Когда родился, майским днём...

Как с мамой мучились врачи
Пока на свет явился ты;
Но с первым криком, в мир входя,
Тебя приняла мать любя.

Ты так нарушил всем покой,
Что стали жить одной судьбой.
И вопреки всем бедам рос
Среди шипов тернистых грез.

Мария, Мария - не спит по ночам, -
Пылает младенец с простуды огнем.
Но все обошлось, и остался он жив,
Хоть много хлопот он доставил родным.

Два года в подвале, без света и дня
Жила ты с младенцем и муки несла.
И радость короткая все же пришла:
Пришло новоселье... но вскоре - война!

Трудное время настала тогда:
Суровым законам подвластная все.
Мария, Мария, - ты сына растишь,
И грустную песню себе прослезишь...

А вот и солдаты идут за окном
И я выбегаю навстречу сверчком.
Шагаю и вместе - пою о войне -
0 нашей священной войне.

И я, из военных, далеких тех лет
Несу еще в памяти клочья тех бед, -
Они выплывают теперь чередой
Сквозь дрёмную ночку под ветер шальной.

Мы вгрызлись в камни на ночлег...
Уносит снова сон меня
В событья - памяти зарубки,
В неуловимые минутки.

И оживляясь вдруг игрою -
Волнуются со мной в груди.
А я беспомощен с собою -
Блуждаю с мыслью: пробудись!

Но чувствую: руки все ноют.
И вытянуть ноги - нет сил.
Откуда-то в бон задувает
И сын ли воды попросил...

В походах горных - мы друзья, -
Не в первый маршрутный наш! Год.
Все тяготы поровну - донельзя,
А нынче он фору даёт.
Скорей бы рассвет к нам нахлынул
О тяжесть походных всех мук?
Толкаю я снова в спину:
-Живой ли еще - ты, мой друг?!

Мы вгрызлись в камни на ночлег.

        Часть 2. Сын

С утра - тороплюсь, собираюсь;
Одежду никак не найду.
И в поисках книги мытарюсь
И ручку свою зову!

А ранец басит: - Забастовка, -
И в школу не хочет идти;
Дневник объявил голодовку,
Тетради взбесились, поди

Все буквы рассыпались в палки;
Отметки - кричат с дневника;
И ярко красные галки
Расселись на кромке хребта.

Парит над вершиною чайкой
Спортивная форма моя, -
Сбежавшая с вешалки тайно -
О, сколько искал я тебя.

Змеёю вдруг взвилась ракета,
Влетевшая в класс со двора.
И снова меня в педсовете
Во всем обвиняют сполна.

И только одна Серафима
Не дружит с дурною молвой:
Я ей обещал от Мосфильма
Заснять её класс с детворой.

А вот позывные морзянки
Несутся как будто стрижи
И карточки всех континентов
Падают словно дожди.

О, Писарев, - полно терзаться,
Но кто же решит наш пари:
Когда на тебя я ссылался,
То неуд схватил в МАИ.

Ущербная школа бездумья,
Зазубренных штампов идей...
Отверг я тебя равнодушьем,
Прости - мне Свобода милей..
- Я ро-бот! - Откуда ты взялся?
- А я за тобою пришел.
Спа-сать! Ты в беде ока-зал-ся:
Тебя я с трудом здесь нашел.

Экзамены скоро - ты помнишь?
Левее - Чуч-хур-ская щель.
Давай торопись, иль замерзнешь
И встанешь на вечную мель.

Но вот непонятно откуда
Взялись чудаки с КСП:
На робота стали кричать,
Веревкой хотели связать.

Вдруг гром пробежал многократно
За вспышкой слепящий глаз:
Сразил их робот, понятно,
И путь нам свободен сейчас.

Я в радости, я в оживленьи,
И пляшет в ногах дипломат.
Бегу я в запретном владеньи
И слышу тут голос ручья:

- Ты разве не слышишь погони?
И цокота резвых копыт.
Быстрее лани - кони, -
По следу скачет лесник.

Куда, вы идете? Откуда?
А где разрешенье у вас?
Ты вклинился и наш заповедник -
Придется идти назад.
Без справки ты здесь букашка,
Какие имеешь права?!
На все нужна бумажка, -
Запомни мои слова.

Я к скалам с утра рванулся!
И вот я парю в вышине:
Напрасны тут чьи-то угрозы:
Я тут - недоступен стал всем.

Все тело в знобящем ознобе.
И жив за спиной ли отец?
Сидим в этом каменном гробе,
О, будет ли все же рассвет?!

Мы вгрызлись в камни на ночлег.

12.01.90


(Возврат в текст)


      ПОДЪЁМ

Лишь горное солнце так может слепить -
Мы начали поздно подъем.
Взгляни: это ОКО за нами следит
Озерная, гладь в голубом.

Крутой к перевалу трассируем склон.
Тревожит занудная мысль:
Держись, не сорвись, чтобы вспомнить как сон
Тобой покоренную высь.

Вот кончился снег, и ступили на грунт.
За осыпью кромка скалы.
Вдруг ветер прохладой целует мне в грудь
У мрачной высокой горы.

Ура! - перевал. И, как конь седока,
Бросаю под ноги рюкзак
Глотаю от жажды я ветра глоток
И даль озираю в слезах.

Я все-таки смог, значит, в каждом есть бог!
Такое душа лишь поймет...
Умылся я снегом да дух перевел,
А время уж гонит вперед.

Вот день убегает, ручей замирает,
И прыснули звезды в ночи.
Нам солнце ночное безмолвно сверкает,
Вершины уснули в тиши.

Здесь краски природы пленяют нам взоры,
Здесь жизнь начинает ручей.
Приснятся нам в городе снежные горы,
Как эхо исхоженных дней...


(Возврат в текст)


       ПЕРЕВАЛ

Путь по траверсу. Склоны в снегах.
Шаг за шагом к последней черте...
Отворились замки в воротах
И раздвинулись горы в хребте!

Мы в седле среди снежных вершин,
Выше синих ледовых пучин.
Вот и взору открылся проход, -
Значит, к Югу продолжим поход.

Перевал, перевал, перевал!
Целый мир за тобой засиял.
Для чего, ты скажи, нам всю злобу срывал,
Почему нас и себе не пускал?

По морене, в начале пути,
Мы поднялись на серый ледник;
Мимо "стражи" уснувшей прошли,
Но в тумане проход не нашли.

Только утро рассеяло мглу,
Обнажило нам пропасть - скалу, -
Здесь мгновенья решали судьбу:
Быть живыми иль сгинуть в плену.

Перевал, перевал, перевал!
Ты спасенье, но мукою стал.
Я с утра штурмовал, я тебя ожидал,
Но ты гордо меня избегал.

Сбросил с плеч неразлучный рюкзак
Отдышался и снова привстал:
В горизонте взмывают хребты, -
Только - Юг там - и нам не страшны.

Свищет ветер надрывно, - и пусть,
Охлаждая вспотевшую грудь.
И парит взор шальной с высоты,
На параде, встречая хребты.

Перевал, перевал, перевал!
Заклинать я тебя не устал;
У величия гор силу воли вобрал
И прощания миг всё ж настал...

Мы прошли перевал, перевал...

20.12.90

(Возврат в текст)


      В ПАЛАТКЕ

Опять погоды в скуке ждём в палатке:
Вторые сутки не смолкает дождь;
Заходит с тыла туча к нам в атаке
И следом холод продирает в дрожь.
Маршрут сменили, ну, и что терзаться?
И так понятно всё без лишних слов:
Рискованно по леднику спускаться,
Здесь путь бессмертных, вечных как богов...

РЕФРЕН
А там, за этим "чёртовым" ущельем
Нещадно жалит солнце до заката;
Там ночью звёзды справят новоселье,
И будет их улыбка - нам награда.

Зачем пилить весь день и до безумства
По этой - солнцем выжженной тропе?
Здесь напрямик уже в восторге чувства
Примерим горы только на себе...
Свою тропу нашли мы роковую;
Пусть у тропы мелодия грустна...
Весёлых песен здесь не вспоминают,
Ведь из беды, лишь выручит - своя!

РЕФРЕН

Уже с рассвета горы прояснились,
И обнажился склон, покрытый льдом.
В лоб не пройти: мы на поток наткнулись,
Но мы преграду эту обойдём.
Рискуя в жизни, но не забываем,
Что риск любой - оправдан, должен быть;
И в этом риске мы себя страхуем, -
Иначе просто неразумно жить!


РЕФРЕН
(Возврат в текст)


   В СЕРОЙ БЕЗМЕРНОЙ МАССЕ

В серой безмерной массе
Нету конца дождя;
Мудрость - терпенье наше, -
Нам рисковать нельзя.

Сутки вторые к ряду
С грустью в палатке лежим:
Ждем за моленье награду, -
Как же мы солнца хотим!

Рядом бежит ревунья, -
Ложный Кизгич наверху, -
Под гул непрерывный волнуя,
Катит на север волну.

Влезли как в логово зверя...
Ждем предрассветной поры.
Есть в западне жизни стремя:
Пришли мы не красть дары.

Где же, Кизгич, ты таишься?
Дай к перевалу ключ.
Может, ты встречи боишься?
Путь нам открой на Юг!

В серой безмерной массе
Нету конца дождя;
Мудрость - терпенье наше -
Нам рисковать нельзя...

29.06.90


(Возврат в текст)


      РУЧЕЙ

С нами полдень в солнцепёке.
Фляга с влагою пуста.
И не встретили в намёке
Даже проблески ручья.

Я все чаще приседаю:
Каждый камень мне привал;
Я с утра уже страдаю:
Выжимает пот рюкзак.

Мне все кажется упрямо,
Что ручей в ушах звенит.
Так не терпится привала -
Чай бодрящий заварить.

Где-то рядом, где-то рядом
Слышу, как журчит ручей...
Я приник и нежным взглядом
Задаю вопрос: - Ты чей?

А ручей мне отвечает,
Что пришлось от гор сбежать,
Что отец - ледник - сверкает,
Склон тот снежный - его мать.

Так с ручьем разговорились,
Отдохнули, подружились.
Стали выше подниматься
И на горы озираться.

Вот и снежные вершины -
Ненаглядные картины.
Запылал усталый лик:
Как продлить счастливый миг?


(Возврат в текст)


    СИНЕГОРЬЕ

Ужас застывшего крика -
Ночь в западне ледника
День перевального пик
Вновь оживил нам сердца.

Слышится гул водопада,
Бьется в ущелье рек
В трепетный час пред заката
Снова горят облака.

Слезы в глазах навернулись -
Это разлуки прилив...
Мы с той вершины вернулись -
Её иль себя покорив?!

Можно: с восторга мечтая,
Только вздремнуть лишь к утру;
Скальные крючья вбивая,
Здесь заглянуть за мечту.

Синие горы раздолья
Нас обнимают с утра;
Этот ли дух Синегорья
Нам опалил так сердца?!

Слезы в глазах навернулись -
Это разлуки прилив...
Мы с той вершины вернулись -
Её иль себя покорив?!

Горы - хранящих молчанье, -
Знайте: в друзья не зовут!
Горы подарят признанье,
Если к вершине взойдут.

Запад с утра заклубился -
Как удержать высоту?
Можно ли в горы влюбиться,
Раз - покорив синеву?!

Слезы в глазах навернулись -
Это разлуки прилив...
Мы с той вершины вернулись -
Её иль себя покорив?!

Дождь барабанящий нудно,
Тучек коварная рать,
Нас подгоняют как будто
Дальше по миру шагать.

Все мы пронизаны дымом,
Лица пылают огнем:
Вот стал прощальным нам домом
Небо с привальным костром.

Слезы к глазам навернулись.
Вот и сдержаться нет сил.
Мы с той вершины вернулись
На грешную землю - Мечты...


(Возврат в текст)


ЗНАЮ ХАРАКТЕР ТВОЙ

Знаю характер твой,
Знаю твои черты:
С севера всю седой,
Осыпи ледники...

В залитый солнцем день -
Горы не знают тень.
Жажду души моей
Вновь утолит ручей.

Годы тянут назад
Горы зовут вперёд, -
Даже не страшен лед -
Ужаса белый АД.

Если надежен друг -
Хлынет о лица испуг:
Выручит из беды -
Снова родишься ты...
Годы тянут назад
Горы зовут вперёд, -
Даже не страшен лед -
Ужаса белый АД.

Если надежен друг -
Хлынет о лица испуг:
Выручит из беды -
Снова родишься ты...

Вот с перевала Буих
С грустью прощаемся мы:
Радостью на двоих
В памяти будешь ты!

Южные склоны твои
В проседи редкой видны;
Дымкою замело,
Но на нет, не свело!

Годы тянут назад
Горы зовут вперёд, -
Даже не страшен лед -
Ужаса белый АД.

Если надежен друг -
Хлынет о лица испуг:
Выручит из беды -
Снова родишься ты...


(Возврат в текст)


БЕЛАЯ КЛОКОЧУЩАЯ ЛЕНТА

Белая клокочущая лента
Поднимает призрачную мглу;
Мириады капель вдруг от света
Оживают в блеске на лету.

Вот зубцы вершин в лучах заката, -
Наступает на долину ночь.
Вот пришла сердечная отрада,
Чтоб душе измученной помочь.

Мне стоять в раздумье здесь не долго:
После перехода - тает взор!
Пусть закружит на мгновенье только
Аромат подножья синих гор.

Снежное безмолвие играет
Потускневшим бликом серебра:
Над хребтами спутница сияет, -
Неразлучный друг мой до утра.

Я иду одной мечтой познанья,
Говоря спасибо горам здесь
За суровость и за ожиданье.
За красу, манящую с небес.

Мне стоять в раздумье здесь не долго:
После перехода - тает взор!
Пусть закружит на мгновенье только
Аромат подножья синих гор.

С каждым днём все ближе к перевалу:
Трепет чувств волнуют мою грудь;
Но, усталый в радости воспряну
И продолжу неизвестный путь.

Впереди - зеленая долина,
Позади - следы горят в снегу.
Горы - это на душе картина,
Сон, в котором целый год живу.

Мне стоять в раздумье здесь не долго:
После перехода - тает взор!
Пусть закружит на мгновенье только
Аромат подножья синих гор.



15.06.91

(Возврат в текст)


       В ДОЛИНЕ

Стелется дым голубой от костра:
Будет привал нам теперь до утра.
Как же отрадно мечтать у огня
В свете мерцания дух затая!

Пусть и остались опять мы вдвоем, -
Новую песню про горы споем
Вспомним последний и первый поход,
Наши ночевки под небом тревог.

Нас не спугнула людская молва
Страсть победила тебя и меня
Тропы в ущельях вели нас вперед
Мы без оглядки вступали на лед.

С грозной природой встречались на Вы
А расставались друзьями на - ты
Мы - расставались в слезах навсегда, -
Встречи, как жизнь, это тоже - судьба.

Сколько ни взял бы ты грозных вершин,
Сколько б ни видел ты снежных лавин,
Но, в памяти вечной уже не забыть
Первой вершины, что смог покорить!

Эта вершина, как храм на пути,
Благословляет на подвиг идти, -
Благословляет к открытью миров
В заоблачных высях застывших хребтов.


(Возврат в текст)


        ЛЕТО

До конца будь удачливым - ЛЕТО!
Ты постой, не спеши уходить.
Ну, скажи, где увалишь всё это,
Что под силу горам лишь хранить;

Подари перевального ветра,
Панораму величия гор
Нет! Не сдвинусь я с этого места
Не насытив врачующий взор.

Нет - не август, стоит на исходе:
На лугах полновластье весны.
Чудо-зори встают на восходе,
В очертаниях снежных вершин.

Горный воздух легендой пронизан;
Даже в озере - образ найдешь;
Бросишь клятву - испытанный признак, -
Вновь к подножью Софии взойдешь...

Ледники, перевалы и скалы
И Чучхурская щель по пути, -
Самым трудным этапом нам стали,
Но последний рубеж - впереди.

Пьем глотками мы ветер прибоя
За успех наш в нелегком труде:
Мы из трещины вышли как с боя,
Испытав силу воли в беде...

До конца - будь удачливым лето!
Ты постой, не спеши уходить.
Ну, окажи, где увидишь все это,
Что под силу - горам лишь хранить ...



(Возврат в текст)


   В ГОРАХ СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ

Заложник природы, пути нет назад:
В коварном ущелье - гремит камнепад...
Но горы не любят браваду лихих
Здесь опыт и знания в сплаве нужны!
Мы жмемся к морене, где осыпь видна, -
Журчит под ногами проворно вода...

Стоим у снежной здесь черты
И до вершины полпути,
Её не просто покорить,
Но можно после говорить:
В горах всегда сбываются мечты...

То солнце палило, то дождь захлестал
То сверху, то снизу туман наползал...
Рассеялась мгла, обнажилась гряда -
Над нею пылали уже небеса...
Рассвет мы встречаем в отрогах хребта,
Сверкает вершина в объятиях льда.

Но чтобы не было беды -
Не будь заложником судьбы;
Страхуйся, чтоб не рисковать,
А после можно вспоминать
В горах всегда сбываются мечты...

Мы верим в удачу и силы свои
Весомей становиться шаг на пути
Но если друг верный ни разу в горах
Всю радость с тобою еще не познал,
Ты вспомни, кто в горы тебя соблазнил,
Узлам и страховке в пути научил!

Настал черед вернуть долги:
Ты друга в горы забери;
Я знаю это не, пустяк,
Но помоги собрать рюкзак,-
В горах всегда сбываются мечты...


(Возврат в текст)


    АХ, ЭТОТ ШТУРМАН

Туман заполнил дали
Молочным киселём,
Но нервы нам не сдали:
Мы дальше все идем.

Здесь компас не поможет -
Он просто ни к чему,
А мысль в сомненьях гложет,
Хоть вслед пока иду.

РЕФРЕН
Ах, этот штурман! Суровый штурман!
Куда меня под вечер заведёт?
И как же он углядывает туры,
И по тропе невидимой ведет!
Ах, этот штурман! Суровый штурман!
К тому ж еще безусый командир.
И как же он в горах не любит шуток, -
Как пред сраженьем озирает мир.

В дождь тропка незаметна
И стала пропадать,
А карта - безответна, -
Готов всю разорвать.

Здесь горы словно лопасть, -
Внизу бараний лоб, -
Затягивает в пропасть,
В готовый снежный гроб...

С горячим его сердцем
Не в силах совладеть;
Не трусит он в разведке, -
За ним и не поспеть.

И вот веселый возглас:
- Я кулуар нашел!
Веревку в бездну бросил -
Страховочку навел!

РЕФРЕН

Мы со скалы спустились,
И вновь на рубеже:
Ледник вниз отступился,
Оставив пропасть мне.

Но разум наш не скуден
И я в прыжке лечу...
Барьер был не из легких,
Я жив - и не ропщу!

Когда все перевалы
Остались позади,
Довольные, усталые,
Как черти обросли...

И тут я вдруг заметил:
У штурмана усы!
Он вырос незаметно
Средь трудностей борьбы!

РЕФРЕН

04.11.90


(Возврат в текст)


         ПОГОНЯ

Как только нас первый автобус
Привёз на рассвете в Архыз,
Мы сразу взялись за работу
И ветром к мосту пронеслись.

Пока просыпался посёлок,
Чтоб нас не заметил бы "глаз",
Идем без сторонних издёвок -
Ведь каторжный труд у нас.

Тропою мы шли над обрывом
И снова спустились к реке;
Мы базу обходим с тыла
И снова идем по тропе.

Прошли два часа незаметно
И стало со всем уж светло
Тропа привела откровенно
К поляне, где лавка и стол.

Торопят нас нервы: быстрее,
У нас разрешения нет.
А сердце всё бьётся труднее
И ждёшь приговора ответ.

В обрыве тропа исчезает:
Мы к берегу - низом пройдём!
Напрасно: прохода здесь нету
И снова наверх ползём.

На мне вот рюкзак неуклюжий, -
Он мне здесь житья не даёт.
А стартовый вес он дюжий
И в сердце мне клапаны рвёт.

Рюкзак отстегнул и камнем
Упал я на зелень земли;
Дышал и не мог надышаться,
В глазах набежали круги.

Но надо идти - не сдаваться,
Ведь только - начало пути.
И думает сын: "остался б...
Я смог бы один здесь пройти..."

Собрал я в себе всю волю
И дальше пошли по тропе.
Такую нелёгкую долю
Пришлось испытать на себе.

Прошли два часа незаметно
И стало совсем светло
Тропа привела откровенно
К полянке, где лавка и стол.

С минуту мы там посидели
Из фляги напились воды.
И только мы встать не успели
Как слышаться рядом шаги.

Откуда, он следом явился?
Ведь мы непрерывно всё шли.
Обход совершал здесь пожарник,
И нас о пути расспросил.

Ещё нам сказал напоследок:
- Вернёт вас лесник назад.
Он строгий в своих владеньях
И зорок к чужим его взгляд.

Мы только вперёд рванули
Минут не прошло и пяти,
Как голосом нас обернули -
Навстречу скакал лесник.

Огромная темная лошадь
И всадник добротный в седле,
Готовый от злости в погоне,
Меня затоптать на земле.

- Вы что, убежать хотели,
Не слышите что ли, меня?!
Ему говорю: - не хотели,
Слезай, не пугай меня!

Предатель, - подумал - пожарник!
Наверно он выдал тут нас;
Конечно, его он напарник,
А мы - все, чужие для вас.

- Откуда? Куда вы идёте?
А есть разрешенье у вас?!
- Сейчас объясню всё, поймёте:
Идём через Главный Кавказ.

Со мною мой сын, - москвичи мы.
А раньше в Тбилиси я жил.
Идём по тропе отчизны -
Ведь мы же с тобой земляки!

- А здесь заповедник не знали?
- Имеете карту с собой?
- Вы что, проскочить пытались, -
- В поселок пойдемте со мной!

Испуг, до сих пор мной владевший,
Чуть когти у горла разжал;
В отчаянии осмелевший,
С моленьем в глазах я сказал:

- Назад не могу: нету силы...
- Я еле пришёл в себя.
- Под тяжестью этого "джина"
- Нет у меня даже лица.

- А как же ты в горы собрался?
Коль силы истратил уже.
Километров тридцать осталось
До снежных вершин здесь тебе.

Тут я уловил в интонации
Его колебанье ко мне.
Да есть ли различия в нации,
Коль ищешь греха не в себе?!

Я снова поднялся в атаку,
Но - в просьбах к нему: помочь...
Обещаю не мять даже травку,
В горах провести уже ночь!

- Никто нам не даст разрешенья
И здесь ты один властелин!
Войди же в моё положенье,
Прошу я тебя помоги!

Один я живу, но знаешь, -
Ты должен меня же понять:
Раз в год вместе с сыном встречаем
Свободу в горах как мать.

- Разжалобить, что ли ты хочешь!?
Причём, скажи-ка, мне сын.
В охранной ты зоне не сможешь
Уже самовольно пройти.

- Сегодня же мы перевалим
И нас не увидишь опять.
Умру, но маршрут не оставим, -
Могу на колени хоть стать.

- Ты хочешь, чтоб я здесь работы
Своей бы лишился б за вас;
Выводят ведь к лугу все тропы, -
Там косари встретятся вам.

- Мы их обойдем стороною...
Прошу как отца помоги;
Ты знаешь как трудно с мечтою
Бороться когда не враги.

Мне клятву бы дать ему!
И тут я подумал: какую?
- Коль хочешь, скажи,- поцелую
Копыто коню твоему...

Но конь, словно жертву услышал,
И вмиг устыдился себя.
Не надо ему - честь превыше, -
Зачем унижать ходока.

И стал он копытами биться,
И мордой вертеть и ржать:
Довольно туристу виниться, -
Вед главное было догнать!

И тут нам лесник заявляет:
-Идите левей вдоль ручья.
Кто спросит, тому отвечайте:
Не видели здесь вы меня!

О, низость - моих унижений,
О, краски - сияния гор:
Да есть ли цена искупленью,
Которым не даст здесь мой взор.

Мы дальше идем по маршруту,
Но тяжесть еще не слегла.
В отчизне своей - как жутко,
Стоит отчужденья стена.

Но горы - всего нам дороже, -
Не жаль и себя самого.
Вдали показались: о, боже,
Вершины в сиянье снегов.

Снимаю рюкзак я немедля
И щелкаю виды вдали.
А Дима, с камерой целясь,
Снимает у камня цветы.

Вот пчелка засела вся в кадре,
Нырнув на мгновенье в цветок,
Изведала быстро устами:
Есть ли нектара глоток.

А вот уже снопы и сено.
И, точно! - шалаш впереди.
Пошли к косарям мы смело, -
Спросить их: верны ли в пути...

Они расспросили учтиво:
Откуда идём и куда;
И есть ли с собой у нас водка,
Которая так им нужна.

- У нас только чай и кофе, -
Гордо ответил в ответ.
Понятно в высоком слове:
Туристы мы, а не бред.

Идем мы под солнцем палящим
И щурим глаза от лучей.
И стало небо звенящим -
О радость походных тех дней!

Но тропка вдруг резко упёрлась
Вся к берегу бурной реки.
Пытаемся выйти вброд слева.
Но дальше тропы не нашли.

Я скинул ботинки и босой
Иду по дну быстрой реки.
Сбиваю до боли я ноги,
И вышли на остров… мечты!

Мы с боем идём в разведку;
А штурман находит тропу.
Вот радость одна человеку -
Не сбиться теперь на беду.

Иду, задаю вопросы:
Сколько прошли мы за день?
Будет ли снова погоня?
С усталости есть даже лень.

Бежим с утра в этой гонке.
О, штурман, труби же привал.
Весь остров в шуме потока,
Но отдыха час наш настал.

В горах очень быстро темнеет,
Лишь солнце взойдет за хребет.
Палатка уж кровью алеет
В лучах на закатный привет.

Прохладою веет от речки;
Старательно примус шипит.
Вокруг нет укромной местечки:
Нас каждый заметит вдали.

У каждого - должность в походе.
Вот я - "кашевар" королей:
Поели, напились кофе
И стало уже веселей.

Речка шумит непрерывно:
Поёт колыбельную нам.
А звёзды ночные - вот диво:
Будто влюбились все в нас.

Лежим и не спиться в палатке,
Не знаем душе, чем помочь...
Какое же счастье в награде
Прожить эту первую ночь...

1,2.02.1991


(Возврат в текст)


    ХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ

     (поэма о горах)

1
День, измеренный страданьем,
Жаждой в полдень изнурён,
Я секундным осязаньем -
Горизонтом оживлён.

2
Вид одной вершины снежной
Обнадёжит так мечту,
Что суровость станет нежной,
Прошибёт восторг слезу.

3
Так близки все очертанья, -
Неподкупный силуэт;
Станут выкупом страданья
И мои полсотни лет.

4
Сколько радужных мгновений
Мне отпущено в пути,
Сколько мыслей, вдохновений
Роем кружатся в груди.

5
С онемевшими руками
С бестелесною душой,
Черепашьими шагами
Я сражался с высотой.

6
И при виде белых флагов
У развенчанных вершин,
Покидаю ношу страхов
С торжествующих седин.

7
С каждым внутренним влеченьем
Проявляюсь исподволь
И в достигнутом стремленьи
Я меняю свою роль.

8
Испытал невзгод пещерных,
Самый злейший враг мой - страх:
Только шаг один неверный
Разделяет жизнь и прах.

9 У рунклюфта - глянуть жутко, -
Оттолкнулся и лечу...
И в спасённом промежутке
Приземлился на снегу.

10
Прокатился от удара,
Пропахал я склон до слёз;
Пот, пробившийся от страха
И бороде моей примерз.

11
В одиночном восхожденье
Поубавился порыв.
Вот,- сказалось напряженье -
Эта "проба на разрыв".

12
Пережить все это надо
На границе бытия,
Что6ы счастье виновато
Вновь вселилось бы в меня.

13 На морене ледниковой
Взор срывается с хребта,
Растворяюсь весь в молочном,
Гончем облаке с утра.

14
Свежий ветер дует в спину,
Облака, клубясь, плывут;
Поднебесную картину
Дарит ветер по утру.

15
Но когда лучом пробило
Солнце гряду облаков,
То окрест весь обнажило
С чревом бездны ледников.

16
Этот путь еще опасней,
Чем казался мне внизу;
Но пройти,- желаньем властным, -
Не предал свою мечту.

17
Пятна зелени на склонах
Оживляют естество;
Несравненные вершины
Излучают божество.

18
Только краски небосвода
Могут так задор вселять,
Что походная невзгода
Отойдет, отступит вспять.

19
То, к чему был глух с рожденья,
Обострённый в чувствах весь,
Я в бунтующем смиренье
Слышу глас природы здесь.

20
Растревожен силой буйства
Мыслью предаюсь лихой;
Привожу в согласье чувства
Между телом и душой.

21
Как здесь выжить, я не знаю
Одному средь ледников;
Но вдвоём - уже страдая,
Отстаю на сто шагов...

22
И шагая мыслям вровень,
Не спешу идти вперёд:
Здесь вершина - корень жизни
Вдохновляет мой поход.

23
Я не только здесь всё вижу,
Но и чувствую душой.
Тишину до боли слышу
Покоренный высотой.

24
Я один в себе, в округе, -
В тонкой сфере хрусталя:
Только звук один и треснет
Хрупкий мир мой бытия.

25
Обнажил ледник свой панцирь,
Вьются змейкою ручьи,
И в порыве горный ветер
Гложет чёрные холмы.

26
А в ботинках своих горных,
Я спускаюсь как хмельной:
Балансирую на острых
Рёбрах камней лишь рукой.

27
С камня прыгаю на камень,
Как забывшись за игрой...
За хребтом сверкает гавань,
Как бальзам души больной.

28
Там внизу, вдали зеленой,
Средь ручья и скальных глыб,
На привал бы встать спокойный,
Ведь иду уже в надрыв...

29
Здесь,- решил остановиться:
Место ровное в траве.
Выбрал камни из землицы,
Чтоб не корчится во сне.

30
Постелил вначале плёнку,
Раскатал вслед узелок,
Закрепил крепёж для днища,
Вставил пару штанги вдоль.

31
Натянул распорки сбоку,
Зафиксировал штырем;
Ожил домик - слава богу, -
В нём уместимся втроём!

32
Расстелил матрац походный,
Хоть он с палец толщиной,
Он не мокнет, не холодный,
Подо мной он как родной.

33
Домик есть, теперь за ужин,
Дело важное вдвойне,
Будет гречка на сгущёнке,
Шпроты в масле из НЗе.

34
Для костра сойдут коряги,
Всё, что смыл поток реки
И в пути своём оставил,
Обессилев без воды.

35
Вот уже дымок пробился:
Сизый родниковый ключ, -
Он сварливый и капризный
И к тому ж ещё колюч...

36
Начинает пламя биться,
Озаряя уголок;
Кто ты - брат или сестрица -
Дружбе преданный дружок.

37
В котелке чабрец томится, -
Чая вдоволь я напьюсь.
Жажда за день утолится,
До утра здесь отосплюсь.
38
Силы новые вернутся,
Мыслям станет веселей;
Переправы вновь найдутся
И пойду вперед смелей...

39
Чтоб с утра с тропы не сбиться
Снова выверил маршрут.
Ветер за бортом резвится,
У меня же - всё ж уют.

40
С ней в походах не разлучен,
Сколько ж дней я с ней прожил?
Лазишь - до смерти измучен,
А с утра - весь полных сил.

41
Ноют раны и ушибы.
Не могу никак уснуть;
А палатка на отшибе -
Рядом пропасть - глянуть жуть.

42
Как же быстро здесь темнеет,
Только тьмы я не боюсь:
Ночь - она меня жалеет
И я в этом - признаюсь.

43
Кок медлителен сейчас я
От усталости хмельной,
Как спокоен, что удачно
Встретил здесь ночной покой.

44
Но надолго ли блаженства
Хватит этого теперь?
Задаю вопрос в главенстве,
Открывая утра дверь...

45
Весь угас и снова вспыхнул
Обескровленный костёр,
Где-то птицы голос вскрикнул
Среди чёрных скальных гор.

46
Ночь и звёзды небосвода;
Отчего я в вас влюблён?
Вы - покой мой до восхода, -
Пеньем нежным усыплён.

47
Тишина здесь пугает.
Тишина здесь не мертва:
Измеренью не поддавшись,
Дышит вся вокруг меня.

48
Долго, долго мне не спится.
Мысль тревожится за путь:
К перевалу как пробиться, -
Не даёт пока уснуть.

49
Засыпая, просыпаюсь.
Пообмял себе бока:
Давит камень, изгаляясь,
И болит уже рука.

50
Ночью все кошмары света
Вдруг представились во сне;
Сплю я и хочу проснуться,
Но не удаётся мне.

51 Слышу дробь я первых капель
И протяжный ветра вой, -
Только ты лишь сгонишь тучу,
Не сойдет ручей рекой!

52
Сплю и жду я как на стрёме:
Бой то реже те частит.
Мне, как сонному Ерёме,
Не пристало грусть мелить.

53 Пробудился от журчанья
Говорливого ручья;
Пробудился от сознанья:
День пришёл и ждёт меня.

54
В ожидании рассвета
С нетерпеньем гложет страх:
Быть прикованным средь лета
В западне ледовых скал!

55 Убавляет только силы, -
Я уверенно твержу, -
Лишь безделье лежанины
И моления творцу...

56
Как отшельник в одиночку
В мыслях провожу досуг...
И лавины грохот только
Отрезвляет ещё вдруг;

57
И омыв всего волною,
Пронизал меня насквозь,
Чувства обострил собою:
Не надейся на авось...

58
Полумглой укрыта местность
В спячке облако дрожит;
Тень уходит в неизвестность,
Но ещё звезда горит...

59
Вот и первые вершины
В всплеске розовых лучей;
Вот заветные картины -
Незабудки моих дней!

60
Ледяной ручей не шутит:
Сводит руки, но терпи.
Оплеснувшись - я умылся,
В котелок черпнул воды.

61
Мой очаг, покрытый пеплом
И прибитый чуть дождём,
Оживает вмиг под ветром:
Будет кофе с сухарём.

62
Покидаю я палатку,
Бросил к ней прощальный взгляд;
Разобрал, сложил, взял каску, -
С грустью посмотрел назад...

63
Из-под камня суетливо
Вылез рыженький сурок.
И застыл вдруг изумлённо,
На меня, уставив взор.

64
Я прощаюсь здесь с цветами,
С серо - голубой скалой,
Я целуюсь с ручейками
И с лазурною мечтой...

65
Только вниз и снова в гору
Все сначала начинать.
Предстаёт вдруг турик взору, -
Он куда ведёт, как знать?

66
Снова целый день в упряжке:
Оседлал меня рюкзак;
По горам ходить не в сказке:
Семь потов - здесь как пустяк.

67
Под высоким летним солнцем,
Отягчённый снегом, склон
Разрывает льдины в стоне,
Катит камни в марафон.

68
Держит снег, иду все выше.
Склон крутой грозит бедой:
Сгромоздился снег на нише,
Как бы не сошёл стеной.

69
Кажется, что ритм дыханья
Согласован и шагам,
И биенью пульса сердца
И теченью мыслям стал.

70
Вдохновитель мой - природа,
И она - учитель мой;
Впечатленья от похода
Тороплюсь связать с мечтой.

71
Склоны гор открыты югу,
Солнце светит целый день.
Я с утра снежок утюжу, -
В белизне я как мишень.

72
Сверху вижу как на плане
Цепи гор, зубцы хребтов;
Шапки бурые как в стане
От увядших там лугов;

73
Русла от лавинных просек,
Как багряно-жёлтых рек,
В стоке через зелень хвои,
Порождая мелкий лес.

74
Бор "бараньих лбов" правее
Щелью тёмной рассечён;
В глубине медвежьей пасти
Мечет речка жуткий стон.

75
Горы. Вы, моя опора!
Ваша мудрость так нужна.
Ворожбой иль властью зова
Каждый год стремлюсь сюда.

76
Поднимусь на ваши склоны
И пытливей чем вчера,
Озираю пропасть, сосны
Как прижились на века!

77
Бьётся сердце все ровнее
И отдышка всё слабей.
Но пугает все сильнее
Бездуховность наших дней...

78
Как всё реже и все меньше
Встретишь на тропе людей,
С кем готов, как в братской встрече,
Разделить всю тяжесть дней;

79
Удивлять и удивляться,
Полюбив суровый край,
В поднебесье устремляться, -
Ближе шагом - в божий рай...

80
Субальпийские красоты:
Горечавка и герань.
Переждав зимы невзгоды,
Отдают природе дань.

81
Примула, шафран, яснотка, -
Разве все упомнишь враз, -
И фиалка, как красотка,
Вечно радует мой глаз.

82
Голубых озёр глазницы,
Словно чудо среди гор, -
Растянувшись вереницей -
В них любуется их взор.

83
В жизнерадостной долине
Лес взбирается в хребты.
Каждый клок земли - картина
Удивительной красы.

84
Криволесье, мелколесье.
Здесь растёт рододендрон;
Борщевик - из травянистых,
С исполинским тут зонтом.

85
Лисохвост и камнеломка,
Иван-чай цветёт кругом.
Оглянись вокруг и только:
Как ликует мир - мой дом!

86
Лес, кустарники и травы
Обживают всё вокруг:
Щели, трещины, изломы
Угловатых скальных груд;

87
Так смягчая и скрывая
Некрасивых форм места,
Что долина удивляет
Взглядом нежного цветка...

88
Склоны гор в лесах сосновых.
Выше смешанный царит;
А над ним ещё всё выше -
Березняк уже пестрит.

89 На ковре лугов альпийских:
Анемона белый цвет;
Красный мак - красою чистой,
Растревожит память лет.

90
Васильки в уборе синем,
И купальниц желтизна, -
Вот, где яркие картины
Сотворила мать-земля.

91
На полянах среди леса
Земляники и не счесть;
Но грибов, малины спелой, -
Не забыть, мне этих мест...

92
Вот и стадо нагоняю,
Что в загон уже идёт.
Пастуха затем встречаю, -
Кто его здесь труд поймет?

93
Пацаны, связав ковбойки,
Тащат малого бычка, -
Потому здесь всем верёвка
Так особенно нужна.

94
За плетнём бутылки, банки,
Кукурузная мука;
И сушёные желудки
Для закваски молока.

95
Ночь провёл я с пастухами
В балагане среди гор.
Расставались мы друзьями
За полночный разговор.

96
Спал на нарах, было тесно;
Тлелся в стороне очаг,
Грея с молоком корыто,
Где расти сыр начинал.

97
Сбил пастух в нём ком ладонью
С хлопьев выпавших на дне;
Он затем рос монотонно, -
Лишь бы был всю ночь в тепле.

98
Так познал сыроваренье,
Оглядев пастуший мир;
Хлеб печёный я отведал,
Мне в дорогу дали сыр.

99
И при всей убогой жизни,
Сколько может вера дать:
В шесть пора доить корову,
В семь на выпас стадо гнать...

100
В узком и глухом каньоне
Мчится бурная река,
Прорываясь в скалах в стоне,
Крушит в гневе берега...

101
День встречаю спозаранок,
С небом утренней звезды,
В царстве камней, льда огранок
Средь озёрной красоты.

102
Здесь к утру приходят туры
Чтоб испить воды живой.
Я впервые в жизни вижу:
Гриф парит над головой...

103
В сенях букового леса,
Под навесом дивных крон,
Я иду тропою века,
Словно вижу сладкий сон.

104 Слышу шум - реки журчанья.
Там привал устрою я.
Облегчу свои страданья,
Чтоб пройти путь до конца.

105
Краски зелени просвета,
Под напористым лучом,
В полдень солнечного лета,
Оживляют всё кругом.

106 Сколько, я уже протопал?
Перестал уже считать.
Перевал за перевалом -
Не пора ль, на днёвку встать?

107
Встречу ночку у кострища, -
Вознесу костёр души;
Приоткроет небо днище
Неизведанной глуши...

108
Где предел моих желаний,
Где несбыточный покой?
Здесь, в неведомом исканьи,
Ищет берег разум мой.
СТИХИ, ПОСВЯЩЁННЫЕ ПОХОДАМ

1987 После похода по Кавказу: Красная Поляна-Кардывач-Авадхара-Рица-Новый Афон

Аибга
Вершина
Ветер странствий
Горы спят
Дикари
Едва зачнётся серенькое утро (Дмитрий Е.)
Ели спят
Ещё заката (Дмитрий Е.)
За бурною Мзымтой, за Эстосадком
Злой рок
Красные волки
Не ищите меня
От надрыва онемело тело
Прощание с Кавказом
Сюда тесней присядем на последок
Твои друзья
Я помню

1988После похода в Чегеме
Путёвку мы купили

1989 После похода по Кавказу: Архыз-Софиийские озёра-Чучхурская щель-Кизгич-Химса-Ахалшени (Сухуми)
Ваше Величество, Горы!
Ах, этот штурман
Погоня
Нас только двое
Подъём
Перевал
На леднике
Вечер
Ночь
Небо с вечера звёздами мечено
В серой безмерной массе
Архыз
Синегорье
Знаю характер твой
София
Признание
Ручей
В долине
Лето

1990 После похода по Кавказу: Архыз-Озёра-Дамхурц-Рица:

Что за глыбы преградою стали
Белая клокочущая лента
Наконец мы у берега моря
Райские горы
Зачем уходят люди в горы?
Как могло так случиться намедни
Но как тебя мне не хватает
Ты только позови
Слушайте ротные други

1991После похода по Тянь-Шаню: Алма-Ата - Иссык-Куль:
написал стихи:

Безмолвием разбужен
Белый август
Цветы рабам
Огарочек
Стелется дым голубой от костра
В горах всегда сбываются мечты
ХРУСТАЛЬНЫЙ ГОРИЗОНТ