Из кисло-сладкого февраля

Февральских вечеров чернильная гряда,
От клякс устало небо и тетради...
И тихо умоляешь: Бога ради!
О мире, о любви... авось подаст...

Расчёсываешь кошку. Кормишь птиц.
Отстирываешь грязь с небесной пряжи.
И знаешь, что как все. Страдает каждый.
Желания – безудержный петит
строка к строке – чтоб только не война,
вокруг не смерть, не слёзы, не разруха,
чтоб жизнь везде, как прежде, тишина.

Здоровья не хватает, силы духа
на сколь-нибудь значительный полёт.
Хотя бы воробьиный иль синичий,
и чтоб следы – хотя б как лапки птичьи.
И день пускай к хорошему ведёт...

*

День кислит барбариской запретной.
Ветер всё оборвал и затих.
Каждый день прибавляется света.
Нам с тобою к весне по пути.

*

Держусь я корешками, словно липа,
за город мой, за землю, за страну.
Люблю я жизнь до выдоха, до всхлипа,
и, уходя, конечно же, вернусь.

И снова летом зацветут медово
моих тетрадей лёгкие листки.
И пчёлы зажужжат в листвы обновах
и понесут в свои дома стихи.

И станут липнуть сладкие листочки
к небесной чистоте и высоте.
И будет свет в соцветьях многоточий.
В неяркой, но душистой красоте.