Капелька двадцать четвертая

Опять вспомнил об отце – как он умирал. Долго и очень тяжело, а ведь ему едва исполнилось 60, когда «тряхнул» его первый инсульт. Впрочем, совсем здоровым я его и не помню – война ведь не только убивала или ранила людей, она медленно вынимала силы болезнями от недоедания или плохого питания в молодости, от холода и отсутствия элементарных условий для жизни… Всю войну Москва голодала. Ну, не вся Москва – были и те, которые не вылезали из кабаков в гостиницах «Москва», «Метрополь» или «Националь». Но что про них вспоминать? Таких персонажей, которые НЕ ХОТЕЛИ жить одной жизнью с народом, хватало во все времена. Их и сейчас полно, и будет всегда достаточно до самого конца времен. Но оно ведь как? Им отвечать перед Отцом нашим небесным за свое непотребство, а нам – за наше осуждение их… Так вот – мой отец демобилизовался из армии в 1951 году. Говорил, что его просили командиры перейти в кадры, хотели послать на учебу в военное училище - видели в нем неплохого в будущем командира. Но ему надо было помогать матери (моей бабушке Ксении Федоровне) вырастить младших сестер, замуж их выдать… Ну, и так далее. Потому что его отец, а мой дед был уже в лучшем мире.
Почему я вспомнил про все это? А вот почему: когда меня в лихие 90-е угораздило попереть в бизнес, где я, кроме огромных долгов и десятка смертных врагов, ничего не приобрел, случилось мне после очередного маленького личного краха, который окончился некоторым повреждением моего здоровья, беседовать после Литургии (это было в церкви Николая Чудотворца в Кленниках, что на Маросейке) с диаконом о.Николаем (Чернышевым). Было это во внутреннем дворике храма, перед трапезой. И вот я, будучи самоуверенным прихожанином- неофитом (раза три причастился, как же!)  разглагольствовал о том, что меня не убили, а только рёбра пару раз поломали да отняли все, что было у мамы из недвижимости, исключительно по моей, но в особенности – по материнской молитве. Отец Николай потихоньку расспросил меня о родителях и о предыдущей моей жизни. Ну, я рассказал коротко, да и между прочим вскользь упомянул, что в 1980-е годы полгода ухаживал за отцом перед его упокоением – между вторым и третьим его инсультами. Не то, чтобы неотступно, но приезжал через день то к нему домой, то в больничку («двадцатку» на Бабушкинской, в просторечии – «фабрику здоровья», где он, собственно, и скончался холодной декабрьской ночью 1986 года). Вот отец Николай и сказал, что это было Божиим благословением за нормальное исполнение пятой заповеди – «…чти отца твоего, и мать твою; и будет тебе благо и долголетие на Земле…» Я тогда подумал, что эти упоротые «клерикалы» ерунду гонят (я-то знаю «истину»!). А вот теперь соглашусь с добрым и мудрым священником. Кстати, он теперь в том же храме клирик, что его очень огорчало поначалу (однажды, на отпевании моего крестника Антоши о.Николай признался, что очень не хотел рукополагаться во священника - по причине отсутствия слуха, но пришлось…), ему хотелось оставаться диаконом, писать иконы, преподавать иконописание… Но церковнослужители – они ведь, как солдаты. У них там не забалуешь – сказало священноначалие рукополагаться во священника, он и пошел. Приказ есть приказ. Так что, надлежит крепко подумать некоторым горячим головушкам, стоит ли смолоду бросаться в пастыри. Ибо, единожды дав обещание самому Отцу небесному, как откажешься от него, и какова будет цена такого отказа? Знавал я священников, лишенных сана ради мирских мнимых «удобств» (например, второго брака). Ох!, и невесело им было потом, даже после получения желаемого как бы «блага».
Такие дела…