Оп 2-831

Изо: солдат прицелился - а сзади-то голова за деревом




Отряд пленных лириков. Идут, переговариваются: «надо жить как-то, зарабатывать». Тяжелые вздохи, но бодрый маршевый шаг – по дороге на службу. Ершатся, хорохорятся, выпендриваются, напускают на себя безразличный вид, а драгоценная лирика в шкатулках и ларчиках лучших времен дожидается - когда ее похитят пираты...

…Достоевский – это начало расконсервирования человека, внутренний разогрев, взрывающий консервную тишь да гладь, жестяную благодать. …Неуютно консерве за порогом и она снова ищет свой консервный склад, избегая одноглазого и его пиратского корабля (или и корабль - консерва?! От этой мысли одноглазый проснулся в таком холодном поту, словно накануне наубивал целую дюжину невинных младенцев...) Достоевского, кстати, он раньше реально читал, но у него там всё мельтешит и  ничего не понять из-за городской суматохи, поэтому сейчас предпочитает Глеба Успенского - на порядок более  ясного и близкого к народу ,  жёстким  крестьянам,  пиратам - хотя он ничего не выдумывает и часто просто стенографирует случившиеся в кабаках разговоры. Кстати, вся русская классика на этом стоит, от Тургенева и Толстого до Горького и Платонова. Других достоинств почти ни у кого и нету, кроме таких описаний реальности...
Однако, именно внутренний разогрев, достоевщина взорвёт, сожжёт этот мир и  породит следующий... (Может, одноглазый и есть первый житель его?! - от этой мысли он раньше просыпался счастливый, но теперь понимает, что умрёт в одиночестве и в мире старого , обычного типа, неискоренимого даже  на собственном его корабле...)