третий сорт - не брак

Какой там Пушкин? Взятых на арапа   
Дантесов море. Прихвостням Европ
куда милее водки шнапс и граппа,
напьются - и поэт ложится в гроб.
"На что он руку" - как там у шотландца?
Куда за ним сегодняшним творцам.
Февраль рулит, на улице прохладца,
пойди, пройдись, и всё узнаешь сам.
Трамвай ползёт, Дантес листает комикс,
у всех в салоне скука и хандра.
Любой повеса, с барышней знакомясь,
оценит взглядом линию бедра,
хотя о ней не выскажется прямо -
писак полно, права защищены.
Когда к дуэли повод - эпиграммы,
то пишешь разве только для жены.
Европы дремлют, Пушкин здесь в опале,
чего скрывать, его не знают здесь.
Дуэлей было, только чтоб попали
был нужен, видно, именно Дантес.
Где Тютчев итальянского разлива,
где немцы, где татары, где они?
В Европах жизнь пуста и говорлива,
сложилось так в сегодняшние дни.
Февраль скрывает барышень коленки,
арапов тьма, нет Пушкина средь них...
Как холодно. Не пишутся нетленки
для милых кельнерш, нянек и портних.
Стреляют и стреляются так редко,
что незачем об этом говорить.
Перо, свеча, вертлявая каретка
бесчувственно показывает прыть
февральскими хмельными вечерами.
Верлибр в ходу, и третий сорт - не брак.
И некому теперь молиться в храме,
куда важней выгуливать собак.
Как Пушкин чахнуть где-то в деревеньке,
быть высланным?.. О чём ты говоришь?
У гениев проколотые венки,
сданы арапам Вена и Париж.
На улицах и панки есть, и готы,
безмолвие смешало языки.
Есть вещи посильней, чем Фауст Гёте -
февральская мистерия тоски,
подборка неудачных неликвидов,
сегодня бесполезная вдвойне.
Но где-то партизан Денис Давыдов
кропает о любви и о войне,
и значит, снова будут клубы дыма,
убитые, калеки... А пока
востребована и необходима
героика потешного полка.