Об отличии историков от исследователей реалистов

Начнём с малого.
Слово «треугольник» не обладает свойствами треугольника.
Слово «квадрат» не обладает свойствами квадрата.
Слово «прямая» не обладает свойствами прямой.

Перейдём от геометрических образов к бытовым.
Слово «грязь» не обладает свойствами грязи.
Слово «лужа» не испаряется.
Слово «снег» не тает.

У меня непростая задача пояснить, чем взгляд «профессионального историка» отличается от моего скромного взгляда практика.
Академик Б.А. Рыбаков много лет денно и нощно исследовал российские древности. И написал о том толстые книжки.
Увы! Он явно не провёл десятки лет в условиях абсолютно противопоказанных выживанию.
Может быть и провёл но по его книжкам этого незаметно.
А заметно множество маленьких и больших недоработок.
Мне посчастливилось рассматривать статую Святовита десять лет.
Часами я просто рассматривал это подлинное чудо света.
Да!
Это была только копия.
Оригинал был мне абсолютно недоступен.
Но всё-таки кое-что мне удалось рассмотреть.
Жаль что не довелось пообщаться с Рерихом.
Уже потом, когда всё было поздно, я узнал, что некоторое время водил в школу за ручку будущую члена клана Рерихов. Но… с Николаем не довелось! Не выпало! Не перепало.
Во всём великом Киеве его интересовал только вот этот самый Святовит!
Вот кому было бы интересно услышать некоторые мои сообщения.
Но…
Мир сложнее нас и наших представлений о нём!

Вот сейчас по телевизору проскакивают рассказы о том, как живут солдаты в окопах, о том, как они одеваются…

Я практик. Мне посчастливилось жить и одеваться там и тогда. где и никогда и никто не учили меня множеству премудростей. Ежевечерне я решал одну единственную простенькую задачку: дожить до утра. А с утра начинал решать задачку посложнее: дожить до вечера.
И в своей одежде я руководствовался не мудрыми замечаниями академика Зайцева, а простыми задачами попытки выживания в условиях, когда выжить практически еще возможно, но теоретически недостижимо!
И если вам покажется вдруг, что мокрые ботинки, мокрые рваные носки и насквозь мокрая майка и промоченный насквозь свитер в зимнюю холодную ночь – это край неудобств, спешу обрадовать вас: вовсе нет! Вот Пётр Первый однажды всю ночь скакал сквозь лес на коне абсолютно голым!
И конь бежал резво! И исхлёстанного ветками Петра довёз до монастыря вовремя! И таки спас!
Вот Пётр Первый знал, что такое «техническая невыживаемость». Он её прожил, промыслил, прочувствовал и по диагонали, и по горизонтали и по вертикали и в глубину и во всю мощь!
Это слово «организм» бессмертно.
А реальный организм очень даже смертен!
И притом внезапно!
Прав Миша Булгаков!
Триста раз прав, когда цитирует нам по сути письмо Петрарки, о том, что только глупец может рассчитывать дожить до сегодняшнего вечера.
Я лично не рассчитываю.
А потому немедленно прерываюсь.
Море вполне конкретных неразрешимых вопросов и как дожить хотя бы до вечернего чая – ума не приложу!
Ой, извините!
Историки из кабинетов не могут правильно понимать историю.
Потому что надо очень многое проживать реально, прежде чем писать слова, которые совсем не обладают свойствами обозначаемых ими «объектов»