Клуб холостяков

Глава 8

– Привет, Грей! Я вернулся. У тебя все в порядке? – Чарли позвонил Грею в студию в понедельник. – Ты совсем пропал. Я тебе несколько раз звонил, но у тебя все время включен автоответчик, даже ночью, – посетовал Чарли.

Грей не стал торопиться с объяснениями. Выходные прошли безмятежно и счастливо, но Чарли ведь не имеет представления, что происходило в жизни Грея после его возвращения в Нью-Йорк. А Чарли всерьез заволновался, когда понял, что за то время, что находится в Америке, он ни разу не сумел связаться с Греем. Пару раз от Грея приходили послания по электронной почте, это было в начале сентября, когда Чарли еще плавал, но с тех пор – ни слуху ни духу. Обычно, если все было в порядке, Грей изредка, но подавал голос.

– У меня все отлично, – радостно сообщил Грей. – Просто работы много.

Он ничего не стал говорить про Сильвию, правда, в последние выходные оба решили, что пора открыться его друзьям. Детям она решила сказать об их отношениях позже. Они встречались уже почти месяц, и их отношения становились все более прочными. Сильвия смутно опасалась, что Чарли с Адамом воспримут новость без восторгов – ведь она вторглась в их тесную мужскую дружбу. Теперь, когда в его жизни появилась постоянная женщина, Грей поневоле будет видеться с ними реже, и вряд ли это понравится его друзьям. Грей уверял ее, что такого не может быть, но Сильвию он не убедил.

Он рассказал Чарли о том, что им заинтересовались галерейщики.

– Как это тебе удалось? Неужели ты наконец оторвал задницу и нашел себе арт-дилера? Давно бы так! Я рад за тебя, старик!

– Спасибо, Чарли! – Грей не стал признаваться, что это все заслуга Сильвии, решил сказать при личной встрече.

– Может, пообедаем как-нибудь? Я по тебе соскучился, дружище! – На следующей неделе Чарли собирался с Адамом на концерт. А вот с Греем сговориться о встрече всегда было труднее, тот вечно был погружен в работу и мог неделями ни с кем не общаться. Но сейчас настроение у него как будто бодрое, а если он и с галереей подписал контракт, значит, дела идут в гору.

– С большим удовольствием, – сразу согласился Грей. Он редко когда с таким энтузиазмом откликался на предложение пообщаться. В большинстве случаев его приходилось силой отрывать от работы и вытягивать из берлоги. Чарли удивился, но промолчал. Решил, что так повлиял на друга удачный контракт.

Чарли быстро пролистал свой ежедневник. У него на все дни были расписаны встречи по делам фонда, в ряде случаев это были деловые обеды. Но как раз завтра обеденное время у него было не занято.

– Давай завтра, а?

– Отлично.

– В «Яхт-клубе», идет? – Когда дело касалось обеда, ресторан «Яхт-клуба» был у Чарли самым любимым. Правда, по мнению и Грея, и Адама, там иногда было не продохнуть, но они подлаживались под Чарли.

– Годится, – отозвался Грей.

– Тогда в час, – заключил Чарли и попрощался. Утром Грей сказал Сильвии, что идет с Чарли обедать. Она оторвалась от тарелки с оладьями и внимательно посмотрела на Грея.

– Это хорошо или плохо? – спросила она, слегка волнуясь.

– Конечно, хорошо.

Грей сел напротив и положил себе оладьев. Эти оладьи нажарил он сам. Грей уже стал главным по завтракам, а ужин обычно готовила Сильвия. После завтрака Грей обычно уезжал к себе и вставал за мольберт. В последнее время он перестал ночевать у себя. Сильвия отправлялась в галерею, а около шести, закончив дела, они встречались у нее дома. Обычно Грей привозил бутылку вина или какие-нибудь деликатесы. В последние выходные купил омаров, и оба предались воспоминаниям о блаженных денечках на яхте. Официально Грей не переезжал к Сильвии, но ночевал у нее регулярно.

– Скажешь ему о нас? – осторожно спросила она.

– Думаю, пора. Ты не против? – Он помнил о ее независимом нраве и старался беречь ее чувства.

– Я-то не против, – с готовностью отозвалась Сильвия. – Вот только не знаю, как отреагирует Чарли. Боюсь, для него это будет шок. Одно дело – мимолетное знакомство на отдыхе, и совсем другое – постоянные отношения.

То, что их отношения перешли именно в эту плоскость, сомнений не вызывало. И ни Сильвию, ни Грея это нисколько не напрягало.

– Не глупи! Он будет за меня рад. Он всегда меня спрашивает, с кем я встречаюсь.

Сильвия рассмеялась и налила ему кофе.

– Да, потому что раньше твои женщины не представляли для него угрозы. Он наверняка понимал, что они исчезнут из твоей жизни раньше, чем начнут мешать вашей дружбе.

– А ты собралась помешать нашей дружбе? – оживился Грей.

– Нет, конечно. Но Чарли может воспринять это именно так. Вы же втроем десять лет как неразлучны.

– Верно. И я собираюсь и дальше поддерживать с ними отношения. Не понимаю, почему нельзя это делать при тебе.

– Что ж, послушай, что тебе скажет Чарли. Может, пригласим его на ужин? Мне уже такая идея в голову приходила. И Адама, если захочешь, – добавила она, правда, без энтузиазма. – Только мне не улыбается сидеть за одним столом с его девицами – ровесницами моей дочери. Но я сделаю так, как ты скажешь.

– Давай сначала позовем одного Чарли, – с готовностью предложил Грей. Он знал, что Адама она не жалует, и не хотел обострять ситуацию. Хотя бы до поры до времени. А вообще ему понравилась идея сделать Сильвию членом их компании. Друзья были важной частью его жизни, и Сильвия тоже.

Оба понимали, что этот шаг очень важен. Не могут же они вечно сидеть вдвоем и, держась за руки, смотреть телевизор, а выходные проводить в постели, хотя это было здорово и обоим очень нравилось. Им был необходим и более широкий круг общения. Общие друзья – еще один залог стабильности отношений. Сильвия знала и понимала, что в отношениях женщин с мужчинами существует определенный свод правил, в котором она не слишком сведуща. Сначала случается секс, потом мужчина остается на всю ночь, причем все чаще и чаще. А дальше ему требуется шкаф для одежды и свободные ящики в комоде – до этой стадии у них еще не дошло, вещи Грея развешаны в кладовке. Она понимала, что очень скоро надо будет что-то решать на этот счет. После этого он получает свой ключ, конечно, только в том случае, если она уверена, что не хочет встречаться ни с кем другим, иначе не избежать неловкости, если он вдруг явится в неурочное время. Грею ключ она уже дала, никакого другого мужчины в ее жизни не было, а он иногда освобождался раньше, чем она приходила с работы. Зачем томить его под дверью в ожидании? Что будет дальше, она не знала. Участие в закупках продуктов – это он уже делает. Совместная оплата счетов? Ответ на телефонные звонки? Пока Сильвия считала это преждевременным, могли звонить ее дети, а они о существовании Грея пока ничего не знают. Приглашение переехать к ней, сменить адрес, повесить на почтовый ящик и входную дверь табличку с его фамилией. И один из этих этапов – это его друзья. Очень важно, чтобы хотя бы часть друзей у них была общая, чтобы им были симпатичны одни и те же люди. А со временем дойдет и до ее детей. Сильвии хотелось, чтобы Грей с ними тоже познакомился. Она знала, что он пока стесняется, он ей об этом прямо сказал. Но это как раз самое легкое. У нее прекрасные дети, он их наверняка полюбит. А ей сын и дочь желают только счастья. Если они увидят, что Грей о ней заботится и что они друг друга любят, они примут Грея в семью. Уж своих-то детей она знает.Им еще многое надо пройти, но они уже в дороге. Пока Сильвию пугали некоторые подводные камни на этом пути, а о других она и вовсе не имела представления. Но она хорошо знала, что Грей очень считается с мнением своих друзей и серьезно относится к тому, чтобы сообщить о своем романе Адаму и Чарли. Она не могла себе даже представить, как могут отреагировать его друзья на известие о том, что у них такие серьезные отношения. Она лишь надеялась, что Чарли не станет его отговаривать или пугать тем, что у нее дети. Сильвия уже знала, что Грей избегает общения с детьми, всегда боялся заводить своих и контактировать с чужими. Его не успокаивал даже тот факт, что ее дети уже взрослые люди и живут своей собственной жизнью. Он страшится любых отношений, в которых так или иначе участвуют дети. Посвятив жизнь спасению неустроенных женщин, он больше всего боялся знакомства с их детьми. Сильвия считала его страхи абсолютно беспричинными, но для Грея они были реальностью.

Грей помог Сильвии вымыть посуду после завтрака и отправился в свою студию. Ей до работы надо было еще сделать несколько звонков. Она хотела поговорить с детьми. Из-за разницы во времени делать это после работы не удавалось – в Европе уже была ночь. О Грее она не упоминала – все равно раньше Рождества дети домой не приедут. Сильвия решила, что времени у нее предостаточно, почти три месяца, и надо сперва посмотреть, как будут развиваться их отношения с Греем, прежде чем объявлять детям. К сожалению, ни сына, ни дочери она не застала дома. Сильвия наговорила им нежные слова на автоответчик.

Когда в тот день Сильвия добралась до галереи, Грей уже сидел с Чарли в «Яхт-клубе». В ресторане Чарли, как всегда, занял свой любимый столик. Зал был большой и элегантный, со сводчатыми потолками, повсюду – портреты прославленных мореплавателей и макеты кораблей в стеклянных витринах. Чарли был в прекрасной форме – загорелый, подтянутый и отдохнувший.

– Ну, как провел остаток отпуска? – поинтересовался Грей, после того как оба заказали по фирменному салату.

– Замечательно. После вашего отъезда мы практически никуда не перемещались. У меня были дела, а команда принялась за ремонт. Просто на яхте куда приятнее, чем торчать здесь, в квартире. – В последнее время дома его одолевало одиночество и уныние, он даже стал испытывать некоторое беспокойство. – Ну давай, рассказывай, что за галерею ты себе нашел. «Уэшлер-Хинкли», а? – Это была известная галерея в Нью-Йорке. – Как это получилось? Они тебя сами нашли? – Чарли от души радовался за друга. Грей, по мнению Чарли, был достоин большей известности. – Или ты – их? – Чарли улыбался, приготовившись слушать.

– Вообще-то, меня им представил один друг, – осторожно проговорил Грей. Ему передались опасения Сильвии относительно возможной реакции Чарли. Умом он понимал, что это глупо, однако же сейчас почему-то разнервничался. Чарли это заметил.

– А что за друг? – спросил он с интересом. Он уже заподозрил, что тут есть какая-то подоплека.

– Друг, мой друг, – залепетал Грей. – Собственно, это женщина. – Он чувствовал себя школьником, держащим ответ перед строгим родителем.

– Вот так новость! – развеселился Чарли. – И что за женщина? Я с ней знаком? К тебе в гнездо опять залетела раненая пташка? И она работает в художественной галерее и имеет связи? Очень умно с твоей стороны! – похвалил Чарли. Но подумал совсем другое. Конечно, речь идет не о какой-то секретарше, которая свела Грея со своим влиятельным боссом. Скорее у Грея в гнезде никакая не раненая пташка, а сильная особа, взявшая его под свое крыло и парящая над ним, как орлица.

– Моей заслуги тут нет, скорее мне просто повезло.

– В этом деле везение – еще не все, ты прекрасно знаешь, – возразил Чарли, почти повторяя слова Сильвии. – У тебя незаурядный талант. Если тут кому и повезло, дружище, то только им. Но ты не ответил на мой вопрос. – Чарли поймал его взгляд. – Кто эта женщина? Или это секрет? – Он подумал, уж не замужем ли она. Такое с Греем уже случалось – сбежавшие от мужей жены, которые уверяют, что уже развелись или вот-вот разведутся. За годы своей холостяцкой жизни через какие только сценарии Грей не прошел! Временами Чарли даже начинал о нем тревожиться. Совсем недавно, к примеру, склонный к насилию приятель одной такой особы грозил его пристрелить. – Надеюсь, ты не влип ни в какую историю? – забеспокоился Чарли, но Грей рассмеялся и замотал головой.

– Не волнуйся, не влип. Ну и репутация у меня! Так мне и надо. Нечего было с чокнутыми якшаться. – Он со вздохом покачал головой и вдруг осмелел. – Сейчас другое дело. Ты угадал, у меня появилась женщина. Но не такая, как ты думаешь, – похвалился он.

– И кто она? Я ее знаю? – Чарли разбирало любопытство. Впрочем, он уже видел, что, кем бы она ни была, его друг счастлив. Вид у него такой счастливый, он был уверен в себе, можно даже сказать, умиротворен. Такой глупо счастливый вид бывает у тех, кто сидит на транквилизаторах или наркотиках, но к Грею это точно не относилось. Однако же он определенно пребывал в эйфории.

– Ты с ней знаком, – загадочно произнес Грей, продолжая тянуть время и волнуясь, так как помнил об опасениях Сильвии.

– Что дальше? Не томи! – вытягивал из него Чарли.

– Ты встречался с ней в Портофино, – наконец осилил Грей, все так же нервозно.

– Да? Это когда же? – У Чарли вдруг случился провал в памяти. Он не помнил, чтобы на яхте Грей за кем-нибудь ухаживал. Из всех троих этим отличался только Адам, который ухлестывал за девицами и в Сен-Тропе, и на Корсике, и на Капри. Ни он, ни Грей, насколько он помнил, никаких романов не заводили.

– Это Сильвия Рейнолдс, – наконец произнес Грей. – Из той компании, с которой мы познакомились в Портофино, а затем встретились на Сардинии.

– Сильвия Рейнолдс? Арт-дилер? – Чарли был поражен. Он припомнил, что Грею она понравилась, Адам даже его на этот счет дразнил, говорил, что она ему не подходит, потому что чересчур нормальная. Чарли прекрасно помнил Сильвию. Она ему нравилась. И Грею тоже. Но с трудом верилось, что они могли так расшалиться. – И давно это у вас? – спросил он, еще не оправившись от шока. Он еще на яхте догадывался, что у них возникла симпатия, но не настолько же, чтобы и дальше поддерживать отношения.

– С тех пор, как я вернулся с отдыха. Мы уже почти месяц встречаемся. Она потрясающая, чудесная женщина. Посмотрела мои работы и сразу свела меня с «Уэшлер-Хинкли» и еще двумя галереями.

И со мной тут же заключили контракт. Она слов на ветер не бросает, – с гордостью рассказывал Грей.

– Ну что ж, вид у тебя абсолютно счастливый, – проговорил Чарли, примиряясь с новостью. Ни об одной своей женщине Грей не говорил с такой теплотой. – Не хочется признаваться, но я тогда был согласен с Адамом. Я думал, она не в твоем вкусе. – С тех пор, как я вернулся с отдыха. Мы уже почти месяц встречаемся. Она потрясающая, чудесная женщина. Посмотрела мои работы и сразу свела меня с «Уэшлер-Хинкли» и еще двумя галереями.

И со мной тут же заключили контракт. Она слов на ветер не бросает, – с гордостью рассказывал Грей.

– Ну что ж, вид у тебя абсолютно счастливый, – проговорил Чарли, примиряясь с новостью. Ни об одной своей женщине Грей не говорил с такой теплотой. – Не хочется признаваться, но я тогда был согласен с Адамом. Я думал, она не в твоем вкусе.

– Не в моем, – со смехом согласился Грей. – И слава богу! Я не привык быть с женщиной, которая способна сама за себя постоять и которой я нужен разве что затем, чтобы хорошо провести время и вдоволь покувыркаться.

– Так вот у вас какие отношения! – воскликнул Чарли. «Надо будет просветить Адама на этот счет».

– Да нет, не совсем. На самом деле все гораздо серьезнее. Я остаюсь у Сильвии и на ночь. Она мне нужна.

Чарли опешил.

– Вы встречаетесь всего месяц, и ты уже к ней переехал? А ты не поторопился? – Ему начинало казаться, что Грей поменялся местами со своими ранеными птичками.

– Я не переехал, – возразил Грей. – Я сказал, что провожу у нее ночи.

– Каждую ночь?! – воскликнул Чарли, и Грей снова почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Чарли явно был им недоволен. – А тебе не кажется, что ты слишком спешишь? Надеюсь, из своей студии ты пока не съехал? – Чарли был явно взволнован и обеспокоен.

– Конечно, нет. Я просто провожу время с замечательной женщиной и получаю удовольствие от ее общества. Она умная, знающая, без закидонов, порядочная, веселая, щедрая, нежная. Не знаю, где она столько лет пряталась, но за этот месяц моя жизнь совершенно преобразилась.

– Значит, ты всем доволен? – допытывался Чарли. – Из того, что ты сказал, следует, что ты увяз по уши. Это опасная штука. У нее могут возникнуть всякие мысли, она начнет строить планы на будущее…

– Например? Переехать в мою обшарпанную берлогу? Библиотека по искусству у нее намного лучше моей. Да, забыл: еще картины может украсть. Диван у меня продавленный, ее мебель мне нравится куда больше. Цветы, пока я отдыхал в Европе, погибли. У меня и полотенца-то путного не найдется. Две сковороды, шесть вилок да четыре тарелки. Не знаю, что ты имеешь в виду, но я бы с радостью отдал ей все, что имею. Отношения с женщинами, конечно, дело небезопасное, но, поверь мне, Чарли, я впервые встретил женщину, в которой не вижу для себя никакой угрозы. Не чета всем предыдущим.

– Я не имею в виду, что ее могут интересовать твои деньги. Но ты же знаешь, как бывает с бабами. Они полны иллюзий, вечно что-то додумывают. Ты приглашаешь ее на ужин, а она уже воображает невесть что, примеряет свадебное платье и побрякушки. Я просто не хочу, чтобы тебя во что-то такое втянули.

– Чарли, клянусь тебе, никто меня ни во что не втягивает! Я делаю все добровольно.

– Господи, уж не жениться ли ты надумал? – Чарли внимательно посмотрел на Грея.

– Не знаю, – честно признался тот. – Я уже забыл, когда в последний раз думал о женитьбе. И мне кажется, она сама этого не хочет. Она уже была замужем, воспоминания не самые приятные. Муж ее бросил ради девятнадцатилетней девицы после двадцати лет совместной жизни. У нее есть дети, и она говорит, что уже стара, чтобы заводить еще. Ее галерея процветает. Денег у нее намного больше, чем мне когда-либо светит. В этом смысле я ей неинтересен. А у меня нет ни малейшего желания ее использовать. Каждый из нас в состоянии себя содержать, правда, у нее это получается лучше. У нее большая современная квартира-студия в Сохо, любимая работа. После развода у нее был только один мужчина, он здорово пил и три года назад повесился. Я у нее первый после большого перерыва. Не думаю, чтобы она или я мечтали о чем-то большем, чем то, что у нас уже есть. Женюсь ли я на ней когда-нибудь в будущем? Не исключено. Если она захочет, в чем я лично сомневаюсь. Но на данном этапе мы не принимаем никаких серьезных решений, разве что в какой пойти ресторан или кто будет готовить завтрак. Я еще даже с ее детьми не познакомился.

Он рассказывал все это совершенно спокойно. Чарли был огорошен. Грей произнес целую речь. Неполный месяц не виделись, а Грей не только живет у какой-то особы, но и говорит о том, что в один прекрасный день, возможно, на ней женится. Чарли был сражен наповал. Грей взглянул на друга и вдруг осознал, что Сильвия была права. Чарли явно не был в восторге от перемен в жизни друга.

– Ты же детей терпеть не можешь, – напомнил он, – независимо от возраста. С чего ты думаешь, что у нее дети какие-то особенные?

– Может, и нет. Не исключаю, что они меня как раз и остановят. А может, я сам к тому времени успею ей надоесть. Ее дети живут в Европе, они уже взрослые. Может, на таком расстоянии я смогу их выносить? Лучшее, что я могу сделать, – это попытаться. Я только одно знаю: пока у нас все складывается, и нам очень хорошо вместе. А дальше – кто знает? Может, мне жить осталось неделю? А пока я получаю большое удовольствие от жизни. Впервые за много лет.

– Ну уж, неделю, скажешь тоже, – мрачно отреагировал Чарли. – Но если окажется, что она не такая, какой ты себе представлял, а ты уже в силках, ты, чего доброго, и станешь желать смерти.

В голосе Чарли звучали какие-то зловещие нотки, и Грей улыбнулся. Чарли был явно испуган, и непонятно, за кого больше – за себя или за друга. В любом случае это было излишне, Грей отнюдь не чувствовал себя «в силках». В данный момент он ощущал себя добровольным пленником любви.

– Я не в силках, – негромко возразил он. – Я ведь не живу у Сильвии, а только бываю. Мы пока лишь притираемся друг к другу. Если ничего у нас не получится, перееду назад к себе, только и всего.

– Так не бывает! – со знанием дела объявил Чарли. – Есть женщины, которые вцепляются в тебя, не отпускают, винят во всех смертных грехах, закатывают истерики, бросаются к адвокатам. Утверждают, что ты обещал им горы золотые, тогда как у тебя и в мыслях ничего подобного не было. Так или иначе запускают в тебя когти и воображают своей собственностью. – Чарли искренне опасался за друга. Ему приходилось быть свидетелем, как такое приключается с другими, и он хотел оградить Грея от подобных неприятностей, отлично зная, что Грей – человек доверчивый и наивный.

– Уж поверь, ни я, ни Сильвия не имеем никакого желания быть собственностью. Мы для этого уже слишком стары. И у нее с головой полный порядок, можешь не опасаться. Раз уж она после двадцати лет супружества мирно рассталась с мужем и забрала детей, то она вряд ли будет впиваться в меня когтями, как ты выражаешься. Если кто из нас и разорвет наши отношения, то скорее это будет она, чем я.

– Она что, не хочет брать на себя никаких обязательств? В таком случае ты рискуешь получить серьезную душевную травму.

– А у меня их не было? Чарли, ты же понимаешь, вся жизнь – это сплошные травмы. Мы сплошь и рядом обижаемся по пустячным поводам даже на едва знакомых людей. А уж женщины, кажется, от меня уходили чаще, чем от любого другого мужика в Нью-Йорке. Но ничего, я пережил. Надо будет – переживу и еще раз. Ты прав, она, наверное, и впрямь боится связывать себя обязательствами. Я, кстати, тоже. Я даже с детьми ее знакомиться не желаю! Но у меня впервые в жизни есть уверенность, что положительных сторон у этих отношений больше, что ради этого стоит рискнуть. Никто никому ничего не обещает, никто не говорит о браке. На данном этапе мы оба в полной безопасности.

– Когда заводишь роман, о безопасности речь уже не идет. – Чарли нахмурился. – Я только не хочу, чтобы ты потом страдал.

Что ж, Чарли высказался вполне определенно. Он избегал женщин не только потому, что находил в них непреодолимые изъяны, но и потому, что хотел избежать новых переживаний. Чарли больше не собирался рисковать. А Грей переступил через эту черту. У него в жизни начался новый этап. И сам этот факт воспринимался Чарли как серьезная угроза, как будто где-то прозвучал сигнал тревоги. Один из бойцов холостяцкого воинства переметнулся в стан противника. В глазах Чарли Грей прочел все, о чем говорила Сильвия, не только неодобрение и недоверие, но и настоящую панику. Она лучше Грея разбиралась в людях и безошибочно угадала реакцию Чарли. Наверное, и Адама тоже. Грей, вопреки всякой логике, чувствовал себя предателем. Неприятное чувство, которое омрачило их встречу. Чарли торопливо подписал счет.

– Мы с Сильвией хотели пригласить тебя как-нибудь на ужин, – все же решился сказать Грей.

Чарли отложил ручку и уставился на друга.

– Ты вообще себя слышишь? – возмущенно проговорил он. Грей сокрушенно покачал головой. – Ты говоришь, как женатик! А ты пока еще ни на ком не женат, не забывай.

– Считаешь, это самое страшное, что может со мной случиться? – осмелился огрызнуться Грей. Реакция друга его потрясла. А он-то думал, что Сильвия ошибается. А она оказалась права. – Я полагаю, что новость о том, что у меня рак, была бы пострашнее, как думаешь, Чарли?!

– Большой разницы нет, – резко бросил Чарли. – Так попасться – безумие. Для этого надо забыть, кто ты есть, и стать другим человеком, чего не может желать ни один здравомыслящий мужчина.

Чарли говорил горячо и убежденно. Грей удивленно смотрел на него. В кого они превратились за все эти годы? Какую цену заплатили за свободу, за которую так отчаянно цеплялись? Не слишком ли велика эта цена? Ведь в конечном счете, всю жизнь оставаясь на страже своей независимости, они окончат жизнь в одиночестве. Встреча с Сильвией заставила его взглянуть на вещи по-новому, увидеть бессмысленность прежних своих установок. Они как раз совсем недавно об этом говорили. Он понял, что не хочет доживать жизнь в одиночестве. Настанет день, когда и экзальтированные дамочки, и – как у Адама – юные девицы перестанут к ним липнуть, а то и вовсе исчезнут с горизонта. Им станет нужен кто-то другой. Теперь свобода перестала казаться Грею такой желанной, как прежде.

– Ты действительно хочешь коротать старость со мной? – спросил Грей, глядя Чарли прямо в глаза. – Или ты все же предпочтешь пару ног посимпатичнее в шезлонге напротив, когда будешь в очередной раз на «Голубой луне»? Потому что если ты до сих пор об этом не задумался, то наверняка кончишь в моей компании. Я тебя очень люблю, ты мой лучший друг, но, когда в один прекрасный день я превращусь в больного, усталого и немощного старого бобыля, как бы я тебя ни любил, мне с большой долей вероятности захочется иметь рядом человека, который будет держать меня за руку, когда я заползу в постель. Тебе бы тоже пора этим озаботиться, если только не хочешь век куковать со мной и Адамом.

– Что с тобой происходит? Чем она тебя кормит? Экстази? С какой стати ты вдруг заговорил о старости? Тебе пятьдесят лет, тебе еще лет тридцать можно ни о чем не беспокоиться, а за это время столько воды утечет.

– В том-то все и дело. Мне пятьдесят. Тебе сорок шесть. Не пора ли нам повзрослеть, а? Адам еще может погулять, он моложе нас с тобой. Я лично не уверен, что хочу и дальше жить так же. Сколько можно спасать непутевых баб? Выбивать для них охранные грамоты от их муженьков? А Адам? Сколько еще фальшивых сисек он должен оплатить? А ты? Сколько ты хочешь встретить девиц на выданье, чтобы убедиться, что и они тебя тоже чем-то не устраивают? Раз они для тебя недостаточно хороши, может, пора на них плюнуть, а, Чарли? И найти себе такую, которая тебе подойдет или даже полюбит тебя…

– Слышу предательские нотки, – проговорил Чарли и приветственно поднял бокал с недопитым вином. – Не знаю, как на тебя, а на меня этот разговор тоску нагоняет. Может быть, ты ощущаешь дыхание времени себе в затылок? По мне, так это смешно. Я пока ничего такого не чувствую. И не собираюсь заводить сомнительные отношения с первой встречной женщиной только из страха одинокой старости. Уж лучше тогда сразу застрелиться. Я не намерен остепеняться и даже думать об этом, пока не найду ту, которая мне нужна.

– Ты никогда ее не найдешь, – грустно произнес Грей. Его этот разговор тоже поверг в уныние. А он-то был уверен, что Чарли за него порадуется.

– Это еще почему? – В голосе Чарли послышалось раздражение.

– Потому что ты сам этого не хочешь. А пока это так, ни одна не будет отвечать твоим требованиям. Ты этого не допустишь. У тебя нет желания найти себе подходящую женщину. У меня его тоже не было. Но вдруг в мою жизнь вошла Сильвия, и все в один миг перевернулось.

– А мне кажется, это тебя перевернули. Может, тебе лучше пройти курс антидепрессантов, а потом оценивать ваши взаимоотношения?

– Сильвия – самый сильный антидепрессант. В ней энергия бьет ключом, находиться с ней рядом – одно удовольствие.

– Что ж, рад за тебя. И надеюсь, это продлится. Но пока ты в этом окончательно не убедишься сам, не пытайся обратить в свою веру нас.

– Я дам тебе знать, – негромко проговорил Грей, и оба поднялись. Они молча вышли из ресторана. Обед выдался не из приятных, Грей ждал от друга поддержки, сопереживания, радости. Только не цинизма и резких замечаний, которые бросал ему Чарльз за столом. – Береги себя! – Чарли похлопал Грея по плечу и остановил такси. Ему не терпелось попрощаться. – Я тебе позвоню. И поздравляю тебя с галереей! – уже садясь в машину, бросил он.

Грей стоял на тротуаре, глядя вслед другу, помахал ему рукой и пошел прочь. Он решил пройтись пешком до дома. Надо было хорошенько подумать. Он никогда не видел Чарли таким жестким и безапелляционным. Грей не жалел о том, что искренне выложил все, что думал о его жизни. Чарли просто не хочет найти свою женщину. Раньше Грею эта очевидная мысль в голову не приходила. И что бы там ни говорил Чарли, Сильвия вовсе не запудрила ему мозги, напротив, она заставила его по-новому взглянуть на многие вещи и наполнила его жизнь смыслом. Рядом с ней он начинал понимать, чего ему всегда хотелось, но он не решался искать. Она придавала ему смелости быть самим собой, той смелости, которой в нем не было раньше. А вот Чарли этой смелости недоставало. Он лишился ее много лет назад, когда погибли его родители и умерла сестра. Сколько бы он ни ходил по психоаналитикам – а Грей знал, что он к ним без конца обращается, – он так и не избавился от этого страха. Чарли все еще в пути. Возможно, он никогда не остановится. От этой мысли Грею стало грустно. Он знаком с Сильвией каких-то полтора месяца, но с тех пор, как это случилось и он открыл ей душу, вся его жизнь переменилась. И его больно ранило, что вместо того, чтобы за него порадоваться, Чарли назвал его предателем. Грей чувствовал себя побитым, слова друга царапали его сердце. И тут зазвонил телефон.

– Привет. Как дела? – Сильвия, как всегда, была полна бодрости и энергии. Она звонила с работы. Она наконец убедила себя, что Грей лучше ее знает Чарли и она, скорее всего, все преувеличивает. Она сказала себе, что Грей прав, а у нее просто с психикой нелады. – Можешь говорить? Ты видел Чарли? Как он отреагировал?

– Ужасно, – не стал притворяться Грей. – Кошмар какой-то! Назвал меня предателем. Увы, ты оказалась права. Мы едва дотерпели до конца обеда.

– Черт возьми! Вот жалость! А я-то уж решила, что зря так сгущаю краски.

– А оказалась права. – Грей уже начинал привыкать к тому, что Сильвия редко ошибается. Она прекрасно разбиралась в людях, но проявляла необыкновенную терпимость к чужим причудам и недостаткам.

– Представляю, как ты расстроился. Грей, ты ведь никого не предал! Я знаю, ты их по-прежнему любишь. Наши отношения не могут помешать вашей дружбе.

– Да, если они мне позволят. Я был с Чарли очень откровенен.

– Насчет нас?

– И насчет него тоже. Сказал, что он упускает время и рискует состариться в одиночестве.

– Ты, наверное, прав, – проговорила Сильвия, – но он должен сам это понять. А может, это его устраивает? Имеет право. Насколько я поняла, у него после потери родных развились серьезные комплексы. Это трудно преодолеть. Все, кого он любил в детстве, умерли, оставив его. Ему трудно поверить, что все может сложиться иначе.

– Примерно так я ему и сказал.

– Подозреваю, ему это не очень по душе пришлось.

– Похоже, что так, – признал Грей. – Но ведь и мне тоже не понравилось, как он о нас с тобой говорил.

– Будем надеяться, у него это пройдет. Угостим его как-нибудь ужином, если одумается. А пока пусть чуточку остынет. Ты ему дал много пищи для размышлений, пусть переварит – и о нас с тобой, и насчет себя.

– Да уж, это точно. Мне показалось, моя новость его просто шокировала. В последнюю нашу встречу я был полноценным членом его Клуба холостяков, а стоило мне скрыться из глаз, как все изменилось. Во всяком случае, так ему это видится.

– А тебе как это видится? – забеспокоилась Сильвия.

– Мне видится, что я самый большой счастливчик. Я ему так и сказал. Но думаю, он не поверил. Считает, ты меня наркотиками кормишь. – Грей засмеялся. – Если да, то будь добра, не лишай меня моей дозы. Иначе я погибну. – К Грею вернулось хорошее настроение.

– Не дам тебе погибнуть! – Она улыбнулась, Грей понял по ее голосу. У Сильвии подошло время встречи с клиентом, она закончила разговор и напомнила, что ждет его вечером. – Постарайся не принимать все это близко к сердцу, – повторила она. – Он тебя любит. Остынет.

У Грея такой уверенности не было. «Слышу предательские нотки», – эти слова так и стояли у него в ушах, звучали снова и снова.

После встречи с Греем Чарли долго не мог успокоиться. Он не мог прийти в себя от услышанного. Самое ужасное заключалось в том, что Грей был прав, хоть Чарли и отказывался это признать. В последнее время он, как и Грей, все чаще задумывался об одинокой старости. Только он не был готов обсуждать свои страхи ни с кем, кроме своего психоаналитика. Адам этого не поймет, а вот Грей понял. Адаму еще только сорок один, он продолжает делать карьеру и полон планов. Чарли же с Греем фактически подошли к пику и вот-вот покатятся под горку. И теперь Чарли уже не был так уверен, что хочет делать это в одиночку. Но, может статься, у него не будет выбора. Он завидовал Грею, хотя и не был уверен, что тот встретил женщину, с которой пройдет свой финальный этап. Еще неизвестно, надолго ли это. Никто не может этого знать заранее.

Он сидел в машине с грустным видом и размышлял, про себя отмечая те моменты недавнего разговора, которые надо будет потом обсудить с психотерапевтом. Машина доставила его по нужному адресу. Чарли ждали в Детском реабилитационном центре в Гарлеме.

– Вы тут справитесь? – участливо спросил таксист. Вид Чарли был бы более уместен на Пятой авеню, а не в сердце Гарлема. Галстук от «Гермеса», золотые часы, дорогой костюм. Но Чарли никогда не одевался кое-как, тем более когда шел обедать в «Яхт-клуб».

– Все в порядке! – Он улыбкой поблагодарил водителя и протянул ему солидные чаевые.

– Подождать вас? Или хотите, я потом за вами приеду? – предложил таксист, опасаясь оставлять респектабельного пассажира в неблагополучном районе.

– Не волнуйтесь. Спасибо за заботу. – Чарли снова улыбнулся и попытался выкинуть из головы разговор с Греем. Он посмотрел на здание, около которого остановилось такси. Оно явно требовало ремонта. Выделенного его фондом миллиона хватит на многое. Чарли на это очень надеялся. Через секунду мысли Чарли снова были заняты Греем.

Странное дело – он, как малый ребенок, был до глубины души обижен на Грея. Он искренне считал, что Грей его бросает ради Сильвии. Не хотелось признаваться себе, что он испытывает ревность, но в глубине души он понимал, что это так. Чарли было жаль терять лучшего друга, отдавать его в руки неуемной дамы, как можно было заключить из рассказа Грея, и лишь потому, что благодаря своим связям она нашла ему подходящего агента. Ясно же, что она к Грею не случайно присосалась, наверняка чего-то от него хочет. А если она искушена в манипулировании другими, то в два счета порушит их дружбу и навсегда отвадит Грея от приятелей. Больше всего он боялся лишиться друга. Потерять его из-за женитьбы, сожительства или только ночевок – как ни называй, все одно. У Грея уже сейчас такой вид, словно он попал в кабалу. Она дурит ему голову, а самое печальное, что многое из того, что сказал сегодня Грей, это чистая правда. Особенно в части, касающейся его, Чарли. Это все она его настроила! Грей никогда бы не решился так с ним разговаривать. Она сделала Грея другим человеком, и Чарли это пугало. Чарли помедлил у дверей центра, прежде чем позвонить. Дверь ему открыл молодой человек в джинсах и футболке. Афроамериканец с белозубой улыбкой и бархатистыми темно-карими глазами.

Он заговорил с Чарли с легким карибским акцентом.

– Здравствуйте. Чем могу помочь? – Он смотрел на Чарли, как на инопланетянина. Сюда никогда не приходили такие респектабельные господа. Но молодой человек не выдал своего изумления и пригласил Чарли войти.

– У меня назначена встреча с Кэрол Паркер, – сказал тот. Так звали директора центра. Чарли о ней было известно только то, что она социальный работник с отличным послужным списком. Училась в Принстоне, имеет диплом Колумбийского университета по специальности «Социальное обеспечение», готовит диссертацию. Тема ее работы – дети, подвергшиеся насилию.

Центр был как раз для таких детей и их матерей, но в отличие от других подобных заведений особое внимание здесь уделяли детям. Пострадавших от насилия бездетных женщин или тех, чьим детям удалось избежать жестокого обращения, сюда не принимали. Чарли знал, что здесь, совместно с Нью-Йоркским университетом проводится работа по предотвращению насилия в отношении детей, а не только залечиваются уже нанесенные детям раны. Десять штатных единиц, шесть человек на неполной ставке – в основном студенты, работающие по ночам, два психиатра и масса волонтеров, из которых большинство – это подростки из небогатых районов, которые сами когда-то стали жертвой насилия. В этом заключалось новаторство – привлекать к работе с детьми тех, кто когда-то пережил нечто подобное. Чарли читал об этом методе и был о нем высокого мнения. Его автором была сама Кэрол Паркер, года три назад, когда защищала диплом магистра. Она собиралась стать психологом и заниматься проблемами большого города, в частности детьми из бедных районов. Этим заведением она руководила, получая гроши. Сама нашла спонсоров, сумела собрать миллион долларов, чтобы выкупить здание и создать свое учреждение, а теперь вот фонд Чарли выделил столько же. Про Кэрол Паркер писали, что она интересная молодая женщина, и еще был известен ее возраст – тридцать четыре. Чарли не был с ней знаком, только говорил по телефону. Она разговаривала как профессионал, была деловита, голос у нее был мягкий и приятный. Она пригласила Чарли приехать и самому познакомиться с центром, пообещав все ему показать лично. Отзывы, представленные мисс Паркер совету фонда, производили впечатление. Выходило, что в придачу к образованию и энергии у нее имеются еще и связи. Даже мэр дал ей рекомендацию. Кэрол была знакома со многими влиятельными людьми и, судя по всему, пользовалась у них уважением.

Молодой человек провел Чарли в небольшую скромную приемную и предложил чашку кофе. Чарли отказался.

В открытую дверь приемной Чарли наблюдал за людьми. Мимо двери проходили женщины, ребятня, подростки в форменных футболках, по которым можно было определить волонтеров. Во дворе ребята играли в баскетбол. Чарли увидел на стене объявление с приглашением женщин района на занятия по профилактике жестокого обращения с детьми в семье. Чарли не был уверен, что центр играет такую уж важную роль в жизни района, но по крайней мере обещанное здесь исполняли. Он следил, как мальчишки кидают мяч в кольцо, когда перед ним возникла высокая молодая блондинка. Она была в джинсах, кроссовках и такой же форменной футболке. Чарли встал и пожал ей руку, она оказалась почти одного с ним роста. Стройная, высокая, эффектная. Ей бы быть фотомоделью, а не социальным работником. Она с улыбкой поздоровалась, но держалась при этом официально и даже строго. Финансирование центру было нужно как воздух, но не в характере Кэрол было пресмыкаться или лебезить, даже если бы от этого был толк. Она так и не научилась заискивать, к тому же ей было не вполне ясно, чего от нее ждет посетитель. Она пригласила Чарли в кабинет, при этом вид у нее был довольно неприступный, словно она заранее приготовилась к обороне.

На стенах висели плакаты, графики, приказы, объявления, официальные распоряжения органов власти, имеющие отношение к работе центра. Номера горячих линий для лиц с суицидальными наклонностями, надзорных органов за потреблением спиртного и наркотиков, плакат, обучающий технике искусственного дыхания. Книжный шкаф был забит всевозможными справочниками, книги лежали и на полу. Стол Кэрол был завален бумагами, лоток с входящей корреспонденцией переполнился. И еще на столе было много фотографий детей, вероятно когда-либо прошедших через центр. Это был кабинет очень занятого человека. Чарли знал, что занятия во всех группах, в том числе и для жителей района, Кэрол ведет сама. Единственный курс, который она доверила своей помощнице, был для матерей. Его вела одна женщина из района, сама в прошлом жертва насилия, которая прошла соответствующее обучение и теперь учила выживать других. Кэрол Паркер все делала сама, разве что полы не мыла и не готовила еду. Впрочем, в ее резюме говорилось, что в случае необходимости она и это готова делать собственноручно. Такое уже случалось. Она была из тех женщин, о которых интересно читать, но страшновато общаться лично. Правда, в последнем Чарли еще не имел возможности убедиться, но внешности она, бесспорно, была незаурядной. Когда же Кэрол села за стол и улыбнулась, он прочел в ее взгляде явное дружелюбие. А глаза, пронзительно-синие, смотрели обезоруживающе открыто.

– Итак, мистер Харрингтон, вы решили нас проинспектировать, – констатировала Кэрол Паркер.

Впрочем, она понимала, что миллион долларов – деньги нешуточные, и он имеет на это право. Точнее говоря, фонд выделил им девятьсот семьдесят пять тысяч – ровно столько, сколько Кэрол попросила. У нее не хватило духу замахиваться на целый миллион, и она попросила дать столько, сколько сумела собрать сама за три предыдущих года. Официальное извещение о том, что фонд выделил им деньги в полном объеме, ее просто ошеломило. Она одновременно подавала заявки в десяток разных фондов и везде получила отказ. Чаще всего отказ мотивировали тем, что надо еще годик посмотреть, как у центра пойдут дела, а уж потом решать насчет финансирования. Так что Кэрол была ему очень благодарна, но все равно, как всегда, когда к ним наведывались спонсоры, чувствовала себя дрессированной обезьянкой. Ее призвание – спасать чужие жизни и лечить исковерканные души, все остальное ей неинтересно. Сбор денег она расценивала как неприятную необходимость. Кэрол терпеть не могла кого-то обхаживать в расчете, что дадут денег, и делала это только ради тех, кто приходил к ней за помощью. Ей претило уговаривать людей, купающихся в деньгах, выделить хоть какие-то крохи обездоленным детям. Что эти люди могут знать о пятилетней малышке, которой плеснули в лицо раствором кислоты и теперь она на всю жизнь останется слепой? Или о мальчике, которому мамаша прижгла щеку раскаленным утюгом? Или о двенадцатилетней девушке, которую с малых лет насиловал отец и у которой вся грудь в ожогах от сигарет? Как убедить этих людей в том, что эти дети нуждаются в их помощи? Чарли еще не знал, что она собирается ему сказать, но видел, каким волнением пылают ее глаза. Еще он заметил легкое неодобрение в ее взгляде, брошенном на безупречный костюм, дорогой галстук и золотые часы. Кэрол точно знала, что потраченным на них деньгам нашла бы более полезное применение. Он мгновенно прочел ее мысли и почувствовал себя идиотом, расфранченным павлином. И как он не подумал об этом заранее?! – Прошу прощения, что не оделся более подобающим образом. Я к вам прямо с серьезной деловой встречи. – Это была неправда, но не мог же он отправиться в ресторан в джинсах и кроссовках. Чарли снял пиджак, расстегнул манжеты, завернул рукава, затем стянул галстук и засунул в карман. Это мало что меняло, но он сделал все, что мог, и Кэрол улыбнулась.

– Простите, – извинилась она. – Пиар – не мой конек. Я люблю свое дело. А вот расстилать перед высокопоставленными гостями красную ковровую дорожку терпеть не могу. Во-первых, у нас ее нет, а если бы и была, мне все равно было бы недосуг этим заниматься.

У нее были длинные волосы, она носила их заплетенными в толстую косу. Что-то в ней было от женщин викингов. Она сидела за столом, вытянув перед собой длинные ноги, и никак не была похожа на социального работника. Тут Чарли вспомнил, что она училась в Принстоне, и, дабы растопить лед, заметил, что они вышли из одной альма-матер.

– В Колумбийском мне больше понравилось, – честно призналась Кэрол. Тот факт, что они учились в одном университете, не произвел на нее никакого впечатления. – Там все было по-честному. По-моему, Принстон слишком носится со своим престижем. Только и разговору, что об истории заведения. Там больше изучают прошлое, нежели думают о будущем.

– Интересное наблюдение, мне оно в голову не приходило, – заметил Чарли, отдавая должное меткости ее суждения. Несомненно, Кэрол Паркер была женщиной прямой и даже строгой, но одновременно было в ней нечто совсем иное. – Вы были в студенческом братстве? – спросил он, не теряя надежды установить контакт или хотя бы найти точки соприкосновения.

– Да, – вдруг смутилась она. – Я была в «Коттедже». – Она помолчала, потом понимающе улыбнулась. Она знала этот тип людей. Таких аристократов в Принстоне пруд пруди. – А вы – в «Плюще». – В «Плющ» женщин не брали, даже в бытность Кэрол. Она терпеть не могла этих парней-снобов. Теперь это казалось ребячеством и глупостью.

Чарли кивнул, она улыбнулась.

– Не стану спрашивать, как вы догадались. – Ясно было, что ей знаком его тип людей, но больше она о нем ничего не знает. – Могу я рассчитывать на ваше прощение?

– Можете, – рассмеялась Кэрол и в одно мгновение помолодела. На ее лице не было никакой косметики, слишком много забот, чтобы еще думать о такой безделице. – Взнос вашего фонда – залог того, что я вам прощу что угодно, если только вы не станете издеваться над своими детьми.

– У меня детей нет. Так что я прощен. Чарли чувствовал ее предубеждение и считал разве что не делом чести его перебороть. В конце концов, независимо от количества дипломов Кэрол просто красивая женщина. А если Чарли хотел очаровать женщину, перед ним редко кто мог устоять. Впрочем, он еще и сам не понял, стоит ли Кэрол Паркер его усилий. Похоже, она крепкий орешек. Истовая сторонница социального равенства, она мгновенно распознала в Чарли противника. Она удивилась, что у него нет детей, но тут же вспомнила, – ей говорили, что он не женат. Уж не голубой ли? Если бы Чарли прочел и эти ее мысли, он был бы сражен наповал. А вообще-то, его сексуальная ориентация ее нисколько не волновала. Ее интересовали деньги для приюта.

– Не хотите взглянуть на наш центр? – любезно предложила Кэрол и поднялась.

На каблуках она будет точно одного с ним роста. В Чарли было шесть футов четыре дюйма. И глаза у них одного цвета. И волосы – светлые. Мелькнула мысль, что она очень похожа на его покойную сестру, но Чарли отбросил сравнения. Зачем себя мучить воспоминаниями…

Кэрол уже направлялась к двери и не заметила его изучающего взгляда. На протяжении следующего часа она водила его по центру, показала все комнаты, провела по коридорам и игровым комнатам. Похвалилась садом, разбитым детьми на крыше, познакомила со многими воспитанниками. Представила его девочке по имени Габи с ее собакой-поводырем, купленной, как отметила Кэрол, как раз на деньги фонда. Габи дала своему черному Лабрадору кличку Зорро. Чарли нагнулся и потрепал пса по голове, чтобы спрятать от Кэрол навернувшиеся слезы. Когда рядом никого из детей не было, Кэрол рассказывала ему такое, что разрывалось сердце. Несколько минут посидели на занятиях группы, и Чарли был поражен. Обычно занятия вела Кэрол, но сегодня она освободила себе вторую половину дня специально для встречи с ним, что, вообще-то, считала потерей времени. Она была убеждена, что приносит больше пользы, работая со своими подопечными.

Кэрол представила Чарли добровольным помощницам, занимающимся трудотерапией с младшими детьми и грамотой с теми из старших, кто еще не научился читать и писать. Чарли припомнил, что читал об этой программе в материалах центра, где еще говорилось, что за свои достижения Кэрол была удостоена национальной премии. После курса реабилитации в центре ее подопечные в течение года могли посещать уроки грамоты, после которых все они без исключения умели читать и писать. На эти уроки приглашались и желающие из числа родителей. Еще здесь проводились консультации и психотерапевтические сеансы как для детей, так и для взрослых.

Кэрол познакомила Чарли и со своим помощником Тайджи, тем самым молодым человеком, что открыл Чарли дверь. Кэрол сообщила, что Тайджи – аспирант Йельского университета. Ей удавалось привлекать к сотрудничеству потрясающих людей – одних она знала по прошлым годам, с другими сталкивалась по ходу дел. С Тайджи они вместе учились на факультете социального обеспечения. Она после этого открыла этот центр, а он пошел в Йель учиться дальше. Он был родом с Ямайки, Чарли с удовольствием вслушивался в его речь с приятным акцентом. Они еще немного поговорили, после чего Кэрол пригласила Чарли к себе в кабинет.

– Даже не знаю, что сказать, – признался Чарли. – Это потрясающе! Вы проделали колоссальную работу. Как вам это удалось? – Он был поражен увиденным и ничуть не меньше самой мисс Паркер. Под маской сдержанной уверенности скрывалась поистине незаурядная личность. Куда более незаурядная, чем он сам. В тридцать четыре года Кэрол уже создала учреждение, которое давало надежду множеству людей – и молодых, и старых – и возвращало их к жизни.

Чарли с таким вниманием слушал все, что она рассказывала на протяжении этого часа, что совершенно забыл о своем намерении развеять предубеждение мисс Паркер против себя. Вышло все наоборот: это она его ошеломила, но не столько своим обаянием, сколько энтузиазмом и искренностью. При всем внешне скромном виде центр оказался удивительным местом.

– Эта мечта была у меня с детства, – сказала ему Кэрол. – С пятнадцати лет я копила деньги. В студенчестве подрабатывала официанткой, косила газоны, торговала журналами, давала уроки плавания. Я делала все, что можно, чтобы наконец создать такой центр. И вот, как видите, получилось. Я накопила около трехсот тысяч, включая заработанное на акциях. Уговорила дать деньги многих людей. Мы сумели выкупить здание – и дело завертелось. Конечно, поначалу было непросто, были ошибки и неудачи. Теперь все будет не так. – Внезапно ее голос потеплел. – И все благодаря вашему фонду. Простите, что я вас холодно встретила. Терпеть не могу рекламировать свою работу. Я знаю, мы делаем большое дело, но зачастую люди приходят и словно не видят этого. Или не хотят понять, насколько это важно. Если бы вы знали, как бывает горько, когда все усилия объяснить, увлечь ничем не заканчиваются. Я, когда увидела вас, – смущенно призналась Кэрол, – сразу решила, вы из таких. И ошиблась. Мне вообще иногда кажется, у меня предубеждение к тем, кто учился в Принстоне, включая и меня. Мы все такие привилегированные, никого вокруг и знать не хотим. А здесь у меня настоящее дело. Все остальное – мишура, по крайней мере для меня.  Кэрол познакомила Чарли и со своим помощником Тайджи, тем самым молодым человеком, что открыл Чарли дверь. Кэрол сообщила, что Тайджи – аспирант Йельского университета. Ей удавалось привлекать к сотрудничеству потрясающих людей – одних она знала по прошлым годам, с другими сталкивалась по ходу дел. С Тайджи они вместе учились на факультете социального обеспечения. Она после этого открыла этот центр, а он пошел в Йель учиться дальше. Он был родом с Ямайки, Чарли с удовольствием вслушивался в его речь с приятным акцентом. Они еще немного поговорили, после чего Кэрол пригласила Чарли к себе в кабинет.

– Даже не знаю, что сказать, – признался Чарли. – Это потрясающе! Вы проделали колоссальную работу. Как вам это удалось? – Он был поражен увиденным и ничуть не меньше самой мисс Паркер. Под маской сдержанной уверенности скрывалась поистине незаурядная личность. Куда более незаурядная, чем он сам. В тридцать четыре года Кэрол уже создала учреждение, которое давало надежду множеству людей – и молодых, и старых – и возвращало их к жизни.

Чарли с таким вниманием слушал все, что она рассказывала на протяжении этого часа, что совершенно забыл о своем намерении развеять предубеждение мисс Паркер против себя. Вышло все наоборот: это она его ошеломила, но не столько своим обаянием, сколько энтузиазмом и искренностью. При всем внешне скромном виде центр оказался удивительным местом.

– Эта мечта была у меня с детства, – сказала ему Кэрол. – С пятнадцати лет я копила деньги. В студенчестве подрабатывала официанткой, косила газоны, торговала журналами, давала уроки плавания. Я делала все, что можно, чтобы наконец создать такой центр. И вот, как видите, получилось. Я накопила около трехсот тысяч, включая заработанное на акциях. Уговорила дать деньги многих людей. Мы сумели выкупить здание – и дело завертелось. Конечно, поначалу было непросто, были ошибки и неудачи. Теперь все будет не так. – Внезапно ее голос потеплел. – И все благодаря вашему фонду. Простите, что я вас холодно встретила. Терпеть не могу рекламировать свою работу. Я знаю, мы делаем большое дело, но зачастую люди приходят и словно не видят этого. Или не хотят понять, насколько это важно. Если бы вы знали, как бывает горько, когда все усилия объяснить, увлечь ничем не заканчиваются. Я, когда увидела вас, – смущенно призналась Кэрол, – сразу решила, вы из таких. И ошиблась. Мне вообще иногда кажется, у меня предубеждение к тем, кто учился в Принстоне, включая и меня. Мы все такие привилегированные, никого вокруг и знать не хотим. А здесь у меня настоящее дело. Все остальное – мишура, по крайней мере для меня.

Чарли понимающе кивнул. Он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить Кэрол свое восхищение, поэтому решил обратить все в шутку. Он виновато показал на свои часы.

– Обещаю выкинуть их по дороге, чтобы в следующий раз вы были милостивы ко мне.

– Это лишнее. – Кэрол рассмеялась. – В этом районе их могут запросто с вас снять. Я скажу Тайджи, чтобы проводил.

– Я не такой слабак, как вы думаете, – улыбнулся Чарли.

Кэрол к нему заметно потеплела. К какому бы студенческому братству Чарли ни принадлежал, он все-таки выделил центру почти миллион долларов, и Кэрол испытывала к нему благодарность. Она поняла, что поначалу была к нему несправедлива. Просто она на дух не выносит таких, кто отказывается замечать что-либо вокруг себя. Но с чего она взяла, что он такой? Ведь его фонд спонсирует массу полезных дел, и вряд ли он так уж бессердечен при всей его избалованности. Если бы она узнала, что у него восьмидесятиметровая яхта, она бы вряд ли изменила свое мнение о нем. Но, к счастью, на эту тему разговора не было.

– Я тоже сильнее, чем кажусь на первый взгляд, – сказала она. – Но в нашем районе все равно расслабляться нельзя. В другой раз приезжайте в спортивном костюме и кроссовках. – Она обратила внимание на его дорогие туфли от Джона Лобба, сшитые на заказ.

– Непременно, – пообещал Чарли. Он так и сделает хотя бы для того, чтобы ее не раздражать. Чарли чувствовал себя намного комфортнее, когда она смотрела на него с одобрением. А в первый момент Кэрол просто обдала его холодом. Слава богу, теперь все встало на свои места. Чарли поймал себя на мысли, что хочет приехать сюда еще раз. И он не стал скрывать своего намерения от Кэрол. Прощаясь, он пообещал наведаться еще, и Тайджи повел его к выходу.

– Приезжайте в любое время! – произнесла Кэрол с дружелюбной улыбкой. В этот момент по лестнице, сопровождаемая Зорро, спустилась Габи. Она крепко держала в руках поводок и по голосу узнала Кэрол и Тайджи.

– Что ты тут делаешь? – удивилась Кэрол. Обычно дети внизу не появлялись, только в столовой или когда шли на прогулку. На первом этаже располагались служебные помещения, что объяснялось особенностями центра. Случалось, что объявлялись агрессивные родители в поисках своих детей или чтобы задать им очередную взбучку, после того как дети по решению суда были переданы под опеку центра. Так было и в случае с Габи. Поэтому надежнее было держать детей на верхних этажах, подальше от посторонних глаз.

– Я пришла попрощаться с тем дядей, у которого такой добрый голос. И Зорро тоже хочет сказать ему до свидания.

Теперь Кэрол заметила слезы на глазах у Чарли. Кэрол легонько коснулась его локтя. Малышка подошла к Чарли и улыбнулась. Сердце Чарли готово было разорваться от сострадания и боли.

– До свидания, Зорро, – сказал он, потрепал пса и ласково погладил девочку по голове. Что бы Чарли сейчас ни сделал для девочки, утраченного зрения ей уже не вернуть. И не стереть из памяти то, что с ней сделали жестокие взрослые. Все, что он мог, это оплатить ее собаку-поводыря. Такая малость! Именно так и Кэрол воспринимала все, что делала для этих детей. – Смотри, береги его, Габи. Он красивый пес и очень тебя любит.

– Я знаю, – ответила девочка и наклонилась поцеловать собаку. – А вы к нам еще придете? Вы хороший.

– Спасибо, Габи. Ты тоже очень славная и очень красивая. Я обязательно к вам еще приеду. Обещаю.

Он посмотрел на Кэрол, та одобрительно кивнула. Несомненно, Чарли удалось завоевать ее расположение. Она понимала, Чарли не виноват в том, что богат, просто ему повезло больше других. Она всю жизнь держалась от таких подальше. Но этому по крайней мере не было на все наплевать. Он пожертвовал на ее центр целый миллион. И хочет приехать еще раз, а это редкий случай. А больше всего ее тронуло, как он говорил с Габи. Жаль, что у него нет своих детей, он был бы хорошим отцом.

Тайджи тем временем пришел сказать, что такси уже ждет.

– Надевайте забрало, – пошутила Кэрол. – И часы не забудьте снять.
– Надевайте забрало, – пошутила Кэрол. – И часы не забудьте снять.

– Ну до такси-то я уж доберусь, – отшутился Чарли, улыбнулся и поблагодарил за экскурсию. День, а то и год был прожит не зря. Он еще раз попрощался с Габи, а в дверях оглянулся и посмотрел на нее и ее собаку. Пожал руку Тайджи и, держа пиджак на плече, с засученными рукавами, сел в машину. Всю дорогу Чарли молчал, думая обо всем, что сегодня услышал и увидел. Всякий раз при мысли о маленькой слепой девочке с собакой у него в горле вставал ком.

Дома он сразу взялся за телефон. Позвонил Грею на мобильный. Сегодняшний день стал для Чарли днем открытий.

Грей ответил на втором звонке. Они с Сильвией хлопотали на кухне, и звонок Чарли его удивил.

– Прости, что я сегодня был такой свиньей, – без предисловий начал Чарли. – Не верю, что я это говорю, но мне кажется, я просто тебя приревновал.

Грей не верил своим ушам. Сильвия с изумлением за ним наблюдала. Она еще не поняла, кто звонит и что говорит, но Грей явно был ошеломлен.

– Старик, я не хочу тебя терять. Думаю, я просто испугался, что теперь все изменится. Но если ты ее любишь, думаю, я тоже к ней привыкну. – Чарли говорил это, а в глазах его стояли слезы. Сегодня он был весь на эмоциях, но потерять такого друга он не мог. Они ведь были как братья.

– Ты меня никогда не потеряешь, – ответил взволнованный Грей. Вот такого Чарли он знал и любил. Выходит, Сильвия все-таки ошиблась с прогнозами.

– Я знаю. – Чарли немного успокоился. – Я это сегодня понял. И еще. Я, кажется, влюбился. И хочу честно тебе это сказать.

– Ух ты! – изумился Грей. – И кто она?

– Девочка шести лет с черным поводырем-лабрадором по имени Зорро. Красивее ребенка я в жизни не видел. Мамаша плеснула ей какой-то химией в лицо, и девочка навсегда лишилась зрения. Собаку ей купили на деньги нашего фонда. – Грей потрясенно молчал, а у Чарли по щекам катились слезы. Перед его глазами стояла девочка, которая, он знал, теперь всегда будет в его памяти.

– Ты – хороший человек, Чарли Харрингтон, – проговорил Грей, обуреваемый чувствами.

– Ты тоже, – ответил Чарли, сейчас ему было одиноко, как никогда раньше. Он подумал о Сильвии и Грее. – Зовите на ужин. Надеюсь, она готовит лучше, чем ты? От твоего последнего ужина я чуть концы не отдал. И помни: ни при каких обстоятельствах не готовь ей свой фирменный гуляш. Пусть он останется твоим секретным оружием.

– Ты опоздал, он как раз булькает на плите. Я учу Сильвию, как его готовить.

– Послушай меня: вылей сразу, не то твоему роману конец. Лучше закажите что-нибудь в китайском ресторане.

– Ты не прав, Чарли! Сильвия его уже ела, ей очень понравилось.

– Она лжет. Поверь, никому на свете твой гуляш понравиться не может. Она или сумасшедшая, или действительно влюблена в тебя.

– Может быть, и то и другое. Я на это надеюсь.

– Я тоже, хотя это и не в моих интересах, – ответил Чарли. – Ради тебя готов пострадать. Ты заслужил хорошую женщину. Для разнообразия. Надеюсь, что мне тоже когда-нибудь повезет. – Он помялся, потом продолжил: – Ты сегодня много правильных вещей сказал. Я сам не знаю, чего хочу. Или кого. Мне проще жить так, как я живу. – Проще, только очень одиноко. В последнее время он все больше это осознавал, особенно после возвращения из отпуска.

– Ты найдешь свою женщину, если захочешь. Поверь мне, Чарли, ты ее сразу узнаешь. Я же узнал! Просто приходит день, и на тебя словно нисходит озарение. – Надеюсь.

Они еще немного поговорили и распрощались. Грей сказал, что гуляш подгорает, а Чарли заметил, что это и к лучшему.

Он положил трубку и долго сидел и думал о том, что увидел в детском центре. Сначала у него перед глазами была только Габи и ее собака. Потом – Тайджи, йельский аспирант с Ямайки, и, конечно, Кэрол Паркер. Удивительные ребята. Чарли сидел в кресле, не включая света, и пытался вспомнить, как она на него смотрела, когда он только появился. Прямо-таки с ненавистью, а уж костюм с часами вызвал настоящее презрение. И тем не менее она была ему симпатична. Она сумела добиться того, во что свято верила, ее упорство во имя осуществления своей цели изумило его. Редкая женщина, умная и сильная. Он пока не знал, как поведет себя дальше, но уже чувствовал, что хочет увидеть эту женщину снова. А пока Чарли успокоила мысль, что, возможно, когда-нибудь они с Кэрол станут друзьями.

Даниэла Стил