Метафизика поэмы Блока Двенадцать

Христос не вдруг появляется в конце поэмы, он незримо присутствует там с первых строк.

                Черный вечер.
                Белый снег.
                Ветер, ветер!
                На ногах не стоит человек.
                Ветер, ветер —
                На всем Божьем свете!   

Можно было бы написать «на всем белом свете», но для Блока важно сразу обозначить божественное присутствие, также как и показать символизм времени и чисел. Поэма написана в январе, месяце Рождества и Крещения Господня, название ее – «Двенадцать». 12 красноармейцев идут по заснеженным улицам ночного Петрограда – 12 апостолов было у Христа. Глав в поэме тоже 12.

Каждая глава имеет законченное действие и продолжает развитие сюжета, как в пьесе. Но Блок пишет поэму, а не пьесу. Поэтому, реплики действующих лиц не обозначаются, а определяются содержанием и стилистикой сказанного. Например, слово «товарищ» произносит только командир патруля; речь прохожих и красноармейцев наполнена междометиями; вся поэма, кроме начала, конца и небольших пояснений в остальном тексте, ведется от имени и через восприятие Петрухи.


1 ГЛАВА: Петруха приходит в революционный патруль.

Вечером красноармейский патруль, состоящий из 11 человек, выходит охранять город. Погода не задалась, прохожих немного.

                Завивает ветер
                Белый снежок.
                Под снежком — ледок.
                Скользко, тяжко,
                Всякий ходок
                Скользит — ах, бедняжка!

От внимательного взгляда красноармейцев ничего не ускользает. Через их восприятие, на которое указывает простонародная речь с использованием междометий, мы видим людей, которых они встречают на своем пути.

Вот – старушка, которая с трудом перебирается через сугроб, призывающая на помощь матушку-заступницу Богородицу, недобрым словом поминающая большевиков:

                Старушка, как курица,
                Кой-как перемотнулась через сугроб.
                — Ох, Матушка-Заступница!
                — Ох, большевики загонят в гроб!

А здесь – буржуй задумался на перекрестке:

                Ветер хлесткий!
                Не отстает и мороз!
                И буржуй на перекрестке
                В воротник упрятал нос.

А это кто ворчит себе под нос? – отчаявшийся писатель-вития:

                А это кто? – Длинные волосы
                И говорит вполголоса:
                — Предатели!
                — Погибла Россия!
                Должно быть, писатель —
                Вития...

А там – сторонкой крадется поп:

                А вон и долгополый –
                Сторонкой – за сугроб…
                Что нынче невеселый,
                Товарищ поп?

                Помнишь, как бывало
                Брюхом шел вперед,
                И крестом сияло
                Брюхо на народ?

Видят красноармейцы и двух барынь-подружек:

                Вон барыня в каракуле
                К другой подвернулась.
                — Ужь мы плакали, плакали...
                Поскользнулась,
                И – бац – растянулась!

«Ай, ай! Тяни, подымай!» – красноармейцы помогают барыне встать и идут дальше. Ветер доносит до них обрывки фраз:

1-й голос:  И у нас было собрание...
2-й голос:  Вот в этом здании...
3-й голос:  Обсудили — постановили: на время — десять, на ночь — двадцать пять...
4-й голос:  И меньше — ни с кого не брать...
5-й голос:  Пойдем спать...

«Пойдем спать», уже поздно, улица пустеет.

А это кто идет сутулится? – всматриваются красноармейцы.
Они окликают прохожего: «Эй, бедняга! Подходи – поцелуемся!»
Он подходит, произносит условный пароль: «Хлеба!»
В ответ получает отзыв: «Что впереди?»
Командир принимает его в отряд: «Проходи!» и напутствует: «Товарищ! Гляди в оба!»

Этот двенадцатый человек, встретившийся красноармейцам (шестерых они видели: старушку, буржуя, писателя, попа, двух барынь и пятерых слышали), становится двенадцатым в их патруле. Вместо Ваньки, предавшего дело революции. Его зовут Петруха, в отряд он пришел не случайно, черная как ночь, грустная и святая злоба кипит в его груди. Что с ним произошло, мы узнаем дальше, сейчас лишь отметим: с его появлением в поэме начинает звучать  богоборческий мотив, а число красноармейцев становится равным числу апостолов.


2 ГЛАВА: Петруха занимает место предателя Ваньки и узнает о его связи с Катей.

Петруха присоединяется к революционному патрулю, и теперь уже двенадцать человек идут охранять ночной город:

                Гуляет ветер, порхает снег.
                Идут двенадцать человек.

В 1-й главе улицы Петрограда мы видели глазами красноармейцев, теперь рассказ ведется через восприятие Петрухи. Его новые товарищи гордо несут свои винтовки на черных ремнях, вокруг видны вспышки – огни, огни, огни, в ответ звучат выстрелы – тра-та-та. Петруха пристроился позади, идет погружен в свои мысли, сгорбился, опустил картуз на глаза, ни дать, ни взять, уголовник:

                В зубах — цыгарка, примят картуз,
                На спину б надо бубновый туз!

В рубище с ромбом на спине отправляли на каторгу осужденных. За Петрухой числилось преступление – он убил офицера, убил из-за своей любви к Кате и безудержной ревности, о чем будет рассказано позже. Чтобы избежать наказания, Петруха решил присоединиться к вооруженному отряду новой власти. О Красной гвардии он узнал на фронте, где воевал  в Первую мировую войну.

Известно, что отряды Красной гвардии стали создаваться весной 1917 года. Их целью был захват и сохранение власти большевиков. Формировались они из вооруженных дружин рабочих и милиции на предприятиях, а так же из военных, ушедших с фронта и перешедших на сторону народа. Пожаром мировой войны бойцы Красной гвардии хотели запалить мировую революцию против буржуев.

Никаких идеологических устремлений у Петрухи не было, злобные мысли о неверной любимой занимали его голову. От них отвлек голос командира: «Холодно, товарищи, холодно». Петруха начинает прислушиваться к разговору своих попутчиков:

1-й красноармеец:  А Ванька с Катькой — в кабаке...
2-й красноармеец:  У ей керенки есть в чулке!
3-й красноармеец:  Ванюшка сам теперь богат...
4-й красноармеец:  Был Ванька – наш, а стал солдат!
5-й красноармеец:  Ну, Ванька, сукин сын, буржуй, мою, попробуй, поцелуй!

Был Ванька – наш, а теперь пошел в солдаты защищать временное правительство, – слышит Петруха досаду красноармейцев на своего бывшего товарища и вдруг взрывается яростью: «Катька с Ванькой занята? ЧЕМ, ЧЕМ занята?» Вопросы, как выстрелы – тра-та-та – звучат в его голове.

И тут же созвучный его чувству слышится призыв командира:

                Товарищ, винтовку держи, не трусь!
                Пальнем-ка пулей в Святую Русь —
                В кондовую,
                В избяную,
                В толстозадую!

Ярость постепенно стихает. Петруха с болью и тоской повторяет про себя: вот она – «свобода, эх, эх, без креста», вот она – «Россия, эх, эх, без креста». Без веры можно и пулями палить в Святую Русь, – Петруха помнит такие разговоры на фронте.


3 ГЛАВА: марш Петрухи о красноармейцах.

Петруха вспоминает и удалые походные песни с нарочито атеистическим подтекстом: Господи, благослови на мировой пожар в крови!

                Как пошли наши ребята
                В красной гвардии служить —
                В красной гвардии служить —
                Буйну голову сложить!
   
                Эх ты, горе-горькое,
                Сладкое житье!
                Рваное пальтишко,
                Австрийское ружье!
   
                Мы на горе всем буржуям
                Мировой пожар раздуем,
                Мировой пожар в крови —
                Господи, благослови!

Первая строфа отсылает к народной хороводной песни «Как пошли наши ребята вдоль по улице гулять» и намекает на ее смысл: в хороводе молодец выбирает себе  девицу. Катя была девицей Петрухи до его отъезда на фронт. Отсюда его «горе-горькое, сладкое житье», рваное пальтишко и трофейное австрийское ружье. Вернувшись, он застал у нее офицера и в порыве ревности зарезал его. Катя отделалась шрамом на шее и царапиной под сердцем. Об этом Петруха вспоминает дальше (в 5 главе) уже в разбитном плясовом темпе:

                У тебя на шее, Катя,
                Шрам не зажил от ножа.
                У тебя под грудью, Катя,
                Та царапина свежа!

                Эх, эх, попляши!
                Больно ножки хороши!

                В кружевном белье ходила —
                Походи-ка, походи!
                С офицерами блудила —
                Поблуди-ка, поблуди!

                Эх, эх, поблуди!
                Сердце екнуло в груди!
   
                Помнишь, Катя, офицера —
                Не ушел он от ножа...
                Аль не вспомнила, холера?
                Али память не свежа?

                Эх, эх, освежи,
                Спать с собою положи!

Ненависть к Кате и своей прежней жизни, желание избежать ссылки за убийство офицера привели Петруху в Красную гвардию. Не светлое будущее рабочего класса, а святая праведная месть неверной возлюбленной была его целью. Возможность мести вскоре ему представилась.

Мимо патруля летит лихач. Электрический фонарик на оглоблях освещает веселую пару.


4 ГЛАВА:  Петруха видит Катю, которая развлекается с Ванькой.

Хоть и быстро мелькнула пролетка, Петруха успел разглядеть плечистого наглого Ваньку и смеющуюся Катю.

                Он в шинелишке солдатской
                С физиономией дурацкой
                Крутит, крутит черный ус,
                Да покручивает,
                Да пошучивает...

                Вот так Ванька — он плечист!
                Вот так Ванька — он речист!
                Катьку-дуру обнимает,
                Заговаривает...

                Запрокинулась лицом,
                Зубки блещут жемчугом...
                Ах ты, Катя, моя Катя,
                Толстоморденькая...


5 ГЛАВА: Петруха решает убить Катю.

Петруха не может сдержать свою ненависть к Кате:
 
                С юнкерьем гулять ходила —
                С солдатьем теперь пошла?

                Эх, эх, согреши!
                Будет легче для души!

Петруха как бы мысленно просит Катю: согреши, тогда будет легче совершить и самооправдать убийство. Он к нему уже готов, ждет удобного случая.

Вскоре Катя с Ванькой едут назад:

                Опять навстречу несется вскачь,
                Летит, вопит, орет лихач.


6 ГЛАВА: Петруха убивает Катю.

Петруха зовет на помощь Андрюху. Тот пытается остановить лошадь, Петруха забегает сзади и выстреливает в Катю, потом – в ее ухажера, чтоб знал, как гулять с чужой девочкой.

                Стой, стой! Андрюха, помогай!
                Петруха, сзаду забегай!..

                Трах, тарарах-тах-тах-тах-тах!
                Вскрутился к небу снежный прах!..

                Лихач — и с Ванькой — наутек...
                Еще разок! Взводи курок!..

                Трах-тарарах! Ты будешь знать,
                Как с девочкой чужой гулять!..

Катя убита, снежный прах поднимается вверх. Прах – вот что осталось от его любимой! Он слышит вопрос Андрюхи: «А Катька где?», отвечает: «Мертва, мертва! Простреленная голова!» Андрюха усмехается: «Что Катька, рада?», молчит, «ни гу-гу, лежи ты, падаль, на снегу».

Петруха стоит недвижно над Катей, не может прийти в себя. Сквозь почти непроницаемую душевную тяжесть до Петрухи доносится приказ командира – идти вперед, не останавливаться:

                Революцьонный держите шаг!
                Неугомонный не дремлет враг!

Второй раз звучит этот приказ. Первый – был после того, как Петруха услышал разговор о Кате и Ваньке. Видимо, тогда командир тоже заметил его эмоциональную потерянность и тут же подбодрил: держи винтовку, не трусь! 

О каком неугомонном враге говорит командир? Что мешает держать  мерный революционный шаг? Страдания души, а душу человеку дал Бог. Угрызения совести, а со-весть соотносит человека с Богом. Значит, неугомонный враг – это тот, кто наделил человека душой и совестью, т.е. Бог. Петруха, единственный из двенадцати, кто еще держится за Него.


7 ГЛАВА: Петруха переживает из-за убийства Кати.

                И опять идут двенадцать,
                За плечами — ружьеца.
                Лишь у бедного убийцы
                Не видать совсем лица...

                Все быстрее и быстрее
                Уторапливает шаг.
                Замотал платок на шее —
                Не оправится никак...

Красноармейцы идут мерным шагом, смело глядят вперед. Только Петруха опустил голову, почти бежит от места страшного своего преступления, не может опомниться от убийства. Товарищи догоняют его, спрашивают:    

1-й красноармеец:  Что, товарищ, ты не весел?
2-й красноармеец:  Что, дружок, оторопел?
3-й красноармеец:  Что, Петруха, нос повесил, или Катьку пожалел?

Петруха рассказывает им о своей любви к Кате, говорит о своих терзаниях: зачем он сгоряча убил ее… Товарищи успокаивают Петруху, напоминают, что революционерам нельзя поддаваться слезливой жалости, ведь они идут строить новый мир, уничтожать все старое и грязное. Впереди ждут и не такие испытания.

4-й красноармеец:  Ишь, стервец, завел шарманку, что ты, Петька, баба что ль?
5-й красноармеец:  Верно, душу наизнанку вздумал вывернуть? Изволь!
6-й красноармеец:  Поддержи свою осанку!
7-й красноармеец:  Над собой держи контроль!
1-й красноармеец:  Не такое нынче время, чтобы няньчиться с тобой! Потяжеле будет бремя нам, товарищ дорогой!

И Петруха постепенно приходит в себя, поднимает голову, подстраивается под мерный шаг своих товарищей.

                И Петруха замедляет
                Торопливые шаги...

                Он головку вскидавает,
                Он опять повеселел...
       
Петруха переживал не за убийство человека как такового, для него это не ново: он был на войне, он зарезал офицера. Петруха пытается освободиться от своей любви к Кате, принять новую мораль: в новом мире только чистые хорошие люди достойны любви и жалость. Падаль Катька пусть валяется на снегу, нечего ей сострадать.

Петруха старается отогнать от себя сочувственные мысли. Тем же плясовым строем, каким он вспоминал измену Кати: «Эх, эх попляши! Больно ножки хороши! … Эх, эх, освежи, спать с собою положи! … Эх, эх, согреши! Будет легче для души!», он пытается отмахнуться от нее:

                Эх, Эх!
                Позабавиться не грех!

                Запирайте етажи,
                Нынче будут грабежи!
                Отмыкайте погреба —
                Гуляет нынче голытьба!

Петруха подбадривает себя: после убийства Кати и позабавиться не грех! Слово «грех» произносит он даже сейчас, подсознательно, с трудом вырывая из своей души религиозные корни.


8 ГЛАВА: Петруха успокаивается.

Раньше Петруха страдал из-за Кати. Было у него горе-горькое, но было и сладкое житье. Теперь без Кати наступила скука смертная. Как не вспоминай прежнюю разгульную жизнь, тоска не унимается, как не старайся забыться, припевки-пугалки не помогают:

                Ужь я времячко
                Проведу, проведу...

                Ужь я темячко
                Почешу, почешу...

                Ужь я семячки
                Полущу, полущу...

                Ужь я ножичком
                Полосну, полосну!..

В Красную гвардию Петруха пошел не идейно, а по обстоятельствам. Он хотел избежать ссылки и наказать Катю. Дело сделано, Катя мертва. В голове его отзвучало традиционное на смерть: «Упокой, Господи, душу рабы Твоея». Отпел Петруха Катю и задумался: а что дальше? К прежней жизни возвращаться скучно. Да и с душевными муками легче справиться с новыми товарищами-атеистами. И Петруха остается в революционном патруле, делает свой осознанный выбор. Он идет строить новый мир. А с прошлой жизнью Петруха прощается в стилистике городского романса.


9 ГЛАВА: романс Петрухи о старом мире.

                Не слышно шуму городского,
                Над невской башней тишина,
                И больше нет городового —
                Гуляй, ребята, без вина!

                Стоит буржуй на перекрестке
                И в воротник упрятал нос.
                А рядом жмется шерстью жесткой
                Поджавший хвост паршивый пес.

                Стоит буржуй, как пес голодный,
                Стоит безмолвный, как вопрос.
                И старый мир, как пес безродный,
                Стоит за ним, поджавши хвост.

Эта глава (3-я от конца), симметрична 3-ей. Сначала звучал жизнеутверждающий марш  строителей нового мира, почти отказавшихся от Бога, теперь – грустный романс прощания с прежней жизнью, ставшей похожей на  голодного безродного пса.

Фраза «Гуляй, ребята, без вина!» наводит на мысль о таинстве Причащения, в котором верующие принимают под видом хлеба и вина тело и кровь Христову. Вспомним, «хлеба» – был условный пароль, который Петруха сказал красноармейцам при вступлении в отряд, а те ответили: «что впереди». Хлеб, что впереди и кровь за зазнобушку-чернобровушку были прощальным Причастием Петрухи.


10 ГЛАВА: Петруха отказывается от Бога.

Новая Пасха без вина, новый мир… Все что было, повторится на новом витке, мир развивается по спирали. Ее и закрутила разыгравшаяся вьюга:

                Снег воронкой завился,
                Снег столбушкой поднялся...

Метель усилилась, не видно никого за четыре шага. В непогоду Петруха еще по привычке поминает Бога: «Ох, пурга какая, Спасе!» Его товарищ усмехается:

                Петька! Эй, не завирайся!
                От чего тебя упас
                Золотой иконостас?
                Бессознательный ты, право,
                Рассуди, подумай здраво —
                Али руки не в крови
                Из-за Катькиной любви?

Ни крестик, ни нательная иконка не спасли Петруху от мстительных убийств. Товарищ называет Петруху бессознательным, говорит, что у него руки в крови, а он все поминает Бога. И Петруха, здраво рассудив, отказывается от Бога. К этому решению он был уже почти готов, оставшись в отряде после убийства Кати. Командир вновь поддерживает его своим призывом:

                Шаг держи революцьонный!
                Близок враг неугомонный!

Мерным революционным шагом Петруха вместе с красноармейцами пытается уйти от  неугомонного врага, от Бога. А Он не отстает, Он подходит ближе, хотя в отряде теперь не осталось ни одного верующего человека.


11 ГЛАВА: красноармейцы чувствуют присутствие незримого врага.

Теперь уже все двенадцать идут без имени святого.

                И идут без имени святого
                Все двенадцать — вдаль.
                Ко всему готовы,
                Ничего не жаль…
 
Красноармейцы считали, что отказавшись от Бога, получили полную свободу действий, что «с легким сердцем перескочили они нравственную преграду прежнего раба-человека», как писал Достоевский. Они думали, отрицая Бога, отбросить прочь все прежние человеческие чувства, были ко всему готовы и ни о чем не жалели.

А Бог не отказывался и не отставал от них. Они чувствовали Его присутствие в безлюдных глухих переулках, в пуховых сугробах. Они пытались Его убить, нацеливая на Него свои винтовки.

                Их винтовочки стальные
                На незримого врага…
                В переулочки глухие,
                Где одна пылит пурга…

А Бог встает во главе их отряда и ведет за собой красным флагом, подбадривает: «Вперед, вперед, рабочий народ!» Но вьюга застилает глаза красноармейцам, не дает разглядеть поводыря.


12 ГЛАВА: красноармейцев ведет Христос.

Красноармейцев ведет незримый, отрицаемый ими Бог, ведет державным шагом строить новую Державу справедливости и любви. Зримый же голодный пес старого мира ковыляет позади.

                Вдаль идут державным шагом...
                — Кто еще там? Выходи!
                Это — ветер с красным флагом
                Разыгрался впереди...

                Впереди — сугроб холодный,
                — Кто в сугробе — выходи!..
                Только нищий пес голодный
                Ковыляет позади...

                — Отвяжись ты, шелудивый,
                Я штыком пощекочу!
                Старый мир, как пес паршивый,
                Провались — поколочу!

Красноармейцы окликают невидимого поводыря, предупреждают, грозят ему:

1-й красноармеец: Эй, откликнись, кто идет?
2-й красноармеец: Кто там машет красным флагом?
3-й красноармеец: Приглядись-ка, эка тьма!
4-й красноармеец: Кто там ходит беглым шагом, хоронясь за все дома?
5-й красноармеец: Все равно, тебя добуду, лучше сдайся мне живьем!
1-й красноармеец: Эй, товарищ, будет худо, выходи, стрелять начнем!

Потом стреляют в пустоту – трах-тах-тах.

                И только эхо откликается в домах...
                Только вьюга долгим смехом заливается в снегах...

Трах-тах-тах! Трах-тах-тах...

Три выстрела… Вьюга заливается смехом: Его не убьешь! Недоступный пулям, невидимый Христос красным флагом продолжает вести красноармейцев за собой.

                Так идут державным шагом —
                Позади — голодный пес,
                Впереди — с кровавым флагом,
                И за вьюгой невидим,
                И от пули невредим,
                Нежной поступью надвьюжной,
                Снежной россыпью жемчужной,
                В белом венчике из роз —
                Впереди — Исус Христос.

Красноармейцы не могут увидеть Христа из-за снежной метели, которую Блок завертел с первых строк поэмы. Красноармейцы не видят Христа, но идут за Ним. Они стреляют в Христа, но Он не уязвим для пуль. Они отрицают Христа, но Он не оставляет их. Христос выбрал их своими новыми апостолами. Он не остался ни со старухой, поминавшей мать-заступницу Богородицу, ни с сытым буржуем, стоящим на перекрестке-перепутье, ни с оплакивающим участь России писателем, ни с попом, потерявшим авторитет у своих прихожан. Он пошел вслед за Петрухой к красноармейцам.

Сначала они широким четким шагом старались уйти от своего незримого неугомонного попутчика, пытались отвязаться от него словами, делами, шутками, пулями… Он не отставал. Когда же единственный верующий в отряде Петруха отказался от Него, Он встал во главе отряда и повел за собой к новой жизни. Когда-то Спаситель уже приходил на землю, чтобы разрушить храм старой веры и создать новый. Он принес себя в жертву, чтобы изменить мир. Две тысячи лет не дали результата. Теперь Революция, как считал Блок, может изменить мир, двенадцать красногвардейцев, как двенадцать апостолов, идут за новым Христом – Революцией.

"Блок благословил Революцию самым большим благословением, на которое был способен", – писал о Блоке Луначарский. Он благословил ее образом невидимого Христа, ведущего красноармейцев за собой по заснеженным улицам Петрограда. За белой вьюгой в белых одеждах Христа не разглядеть, жемчужная поступь Его шагов сливается с сиянием снега, метель наметает на терновые иглы белые пушистые розы.

Блок только в конце поэмы произносит имя Христа. Блок не восхваляет и не принижает Революцию, он описывает свое восприятие Революции. Он чувствует в ней присутствие Христа. А верят в Него строители новой жизни или нет, для Блока неважно. Красноармейцы не видят Христа, но Он ведет их за собой. В этом и состоит метафизика поэмы: законы истории, тайны мироздания нам не доступны, но это не значит, что их нет.