Исход

Сквозь горы и веси, леса и равнины
Сквозь лютые войны, лихие годины
Уж тысячи лет по планете по всей
Ведет сквозь пустыню народ Моисей.

Уныло песок и пинают и топчут,
И тащат свой скарб, и мучительно ропщут...
И тысячи лет от земли к Небесам
Взывают нестройно людей голоса:

"Приелась нам манна, воды не осталось!"
"А море, возможно и не расступалось?
Ты нас одурманил, наверно, хитро
Секрет колдовства ты узнал от Итро!"

"Устали мы грозного Бога бояться,
Пусть даст Он свободу вернуться нам в рабство!
Мы поняли, жизнь там сытна и легка!"
"Вода, что Он дал, оказалась горька!

И этой воды весь запас давно выпит!"
"Верни нас, Моше, к фараону в Египет!"
"Воздвигнем мы идолов иконостас!"
"Телец золотой будет богом для нас! "

"Простит фараон, даст похлебку и воду!"
"Хотим не вождя - вожака для народа!"
"Хотим мы, чтобы стало нам всем хорошо!"
"Всего мы достойны! Хотим мы еще!"

"К чему нам такая свобода, скрижали?"
"Зачем мы из сладкого рабства сбежали?
Там были хотя бы халупы-дома,
А эта пустыня нас сводит с ума!"

И, будто бы в трансе, толпа повторяла:
"Мы люди! Достойны! Нам нужно! Нам мало!"
"А Богу Живому за жалкую данность
Хвалу возносить? Да за что благодарность?"

И вот уже ропот пустыни Синайской
Над миром звучит на английском, китайском,
На русском... На всех языках Вавилона,
Да так убедительно, так изощренно.

"Мы знаем все сами! Мы умные ныне!",
"Зачем сорок лет нас водить по пустыне?"
"Мы в эксперименте расщепили атом!"
"Не те дикари мы, что были когда-то!"

"И если по знаниям все разложить,
Не нужен нам Бог! Без Него можем жить!"
"Он - лишняя функция, бритвой Оккама
Мы всех отсечем до колена Адама!

Их не было! Выдумка! Вот же реальность -
Единая вечная материальность!"
"Все в мире случайно, само появилось!"...
..."Ты нас одурманил, и все нам приснилось!"

И вечность сквозь тысячелетья и вехи
Звучит над пустыней и миром как эхо
Тот ропот, взлетая к Небесному Граду,
От шумного, Богом хранимого стада...

...И глядя на эту безумную драму,
Идет, опираясь на посох Адама,
Моше - мудрый пастырь заблудших овец,
И молится тихо: "Прости нас, Отец!.. "