Легенда о храброй казачке

Тревожный день, переселенье – маята.
Огни станицы – даль видна.
Землей кубанской наградили казака,
Войска сослали обживаться в никуда.
Владимирская, ты станица –
Родина моя – криница!

Отныне я, Иван Слепухин, здесь живу.
До осени я дом построю, сурову зиму пережду,
Лабу-реку оледеневшую мечтой согрею,
И всю семью весной работой наделю.

Я верховодил поутру, давал наказ.
Без сожалений повторял не раз:
«Свиней, коров водите смело,
Коней я вылощу и войску сдам на дело.
Твердыни крепче быть не может –
Чертоги каменные, дом заложим,
Крепость соорудим и постовых поставим,
Землей кубанской дух свой укрепим».

Великая история сойдет в народ,
Как род казачий славу о семье несет.
В полях ее расскажут, с урожаем соберут,
А малодушные измажут, с навозом увезут.

Турецкий говор, спор о том,
Кто первый в избу вскочит, и кнутом
Хозяина отстрочит, учинит погром.
Удар, еще, искра из глаз, –
«Чернявый принц жену забрал у нас.»
Земля ушла, и свет погас,
Душа за нею, тело пало враз.
«Набег! Хозяин! Турки в поле!»
«Геть за ними! Оглох ты, что ли?!»

Я – Слепухин, веру в дом несу,
Семью оберегаю и народ веду.
Звери, что ж вы женщину украли?
Тронете, – издохните вы, псы!

На ней надеты кандалы,
Печальный лик светлей луны,
Овец отара, всё ухабы и не зги.
«Держать на привязи не будут долго, жди», –
Услышала ответ внутри.
«Иван, родимый, это ты?
Я век тебе служить готова,
Приди, освободи и пристыди,
Во мне тут жизнь течет уж нова.

Верую в тебя,
Со мною вера христианская.
Наложницей не стану,
Сбегу и пред тобой предстану.
Дай силы, сбереги,
Народ казачий не казни
За плен собачий, выжила я, сына, спи…»
Минуло этак года три.
Терзалась ночью, днем по небу плыла.
Отца родного вспоминала, веру жгла.

«На ней рубаха и дитё,
Освободи-ка ты её», –
Курчавый турок нес с едой поднос.
«Курбан-байрам, я в жертву сделаю донос!
Старейший рода дал указ:
«Не выпускать из ямы» – и, прищурив глаз,
Замок на яме открыл враз.

Шутили турки, пировали,
Курбан-байрам они встречали,
И постовые уже спали,
Рабы освобожденные бежали.

Лаба-река журчала, пела
И мыслью в голове звенела:
«Войди, плыви, с собой ребёночка бери,
К себе рубахой привяжи.
Вернёшься ты живой, душа моя, лети!»
Темно, штыка укол,
Казачья сторона, кордон.
«Куда ж ты, девка, приплыла?
Жива ль ты? Вот те на!» –
Ребенок! Вражья сторона!»
«Одень. Веди ее сюда».

И сила рода голос подала:
«Слепухина я, выжила, бежала…»
Народ устанет повторять наказ:
«Казачка беглая, за нею глаз да глаз».

Но соль любви казаку не унять, –
«История не потечет у меня вспять.
Жене почет и уважение,
Мой долг ее принять,
Снесла в подоле пречистое творение,
И горьких слез её вам не понять».

Минует Тюркская, Балканская война,
В роду Слепухиных легенда та жива.
Дородный малый, Саввой окрещенный,
Вершил уклад казачий, ратью окрыленный.