Косички

МОИ ЭССЕ:

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
КУПАЛСЯ В КУРЕ
КОСИЧКИ
СТАРЫЙ ПЁС
ВИШНЯ
КАПУСТИН ЯР
КРАСНАЯ ПОЛЯНА
ДВОЙКА НА КАВКАЗЕ
БРОНЗОВЫЙ ДИКАРЬ
МОИ ЗАПОВЕДИ
ПАЛАТА РЕАНИМАЦИИ
СЕМЬЯ. ОТКРЫТКИ
КРЫМ 2003 - 2006
У СИНЕГО МОРЯ В ФЕОДОСИИ
КОКТЕБЕЛЬ 2008
ПО ГОРНОМУ КРЫМУ 2008
РОМАНТИК 2010
ДЕТИ АДА

Рассказ "КОСИЧКИ" написан мною от впечатлений после работы в подшефном совхозе ДЕДИНОВО


ТОЛЬКО НОЧЬ РАЗДВИНЕТ ТИХО ШТОРЫ

Только ночь раздвинет тихо шторы
И прольет свой первый луч луна,
Как начнут гулять по небу звезды,
Осыпая блестки серебра ...

Мы опять покинем наши соты,
Соберемся жадно у костра;
И гитары трепетные звуки
Зачаруют душу до утра.
...................................................... ......................................................

Я еду в подшефный совхоз Дединово,– он закреплён за нашей организацией. Сбор у института. Получил со склада сапоги, материал для портянок, кусок мыла. Нас повезут на УАЗ-ике, людей собрали человек 10–12. Ждём ещё по списку двух человек из НИО, находящегося на другой территории – в Карачарово, они пошли на склад. Вот все уселись, нас сопровождают председатель профкома.

Я обратил внимание на молодую парочку, они сидели рядом,– левее от прохода, так как раньше их не видел – их подразделение на другой территории. По поведению и разговору, я сразу понял, что они едут в первый раз. Лица остальных были мне знакомы, а с некоторыми я был в совхозе раньше.

Незнакомого парня зовут Валерий, ему на вид 25 – 28 лет, он работает инженером по обслуживанию ЭВМ, а ей лет 21 – 22, она техник, работает в том же подразделении, что и он, и по их общению видно, что отношения у них приятельские.

Нас подвезли к одному из отделений совхоза, называемую Приокский, который занимал большую территорию. Общежитием служила одноэтажная панельная постройка, с широким коридором в середине. Комнаты располагались слева и справа от прохода. В одной большой комнате разместили всех мужчин, молодых женщин, их четверо – в другой.

Ещё при сборах в УАЗ-ике, договорились, кто будет участвовать в дружеском веселье, скинулись, и пока парочка пришла со склада, самый энергичный сбегал в магазин, а кто-то захватил уже предусмотрительно заранее. Так что, несколько бутылок водки было в нашем активе. Этих поездок за пять лет работы на тот период (всего я проработал там 13 лет) было много. В разных местах и в разное время года, они оставляли разное впечатления. Эта поездка была весной. Главный инженер совхоза распределил нас по бригадам. Женщин на рассаду, мужчин – на лесопилку: бетонировать подъездную площадку.

Вечером, после того как мы обустроились в общежитии – старший взял у кладовщицы кровати, матрацы, одеяла, спальные принадлежности, мы собрались отметить наш приезд. Недалеко, чуть на возвышенности, нашли ровную полянку, прекрасный вид открывался на окружающую местность.

Выкладываются домашние заготовки на скатерть из плёнки и девушки сервируют “стол”: нарезаются колбаса, сыр, варёные яйца, печенье, сало, хлеб и от всех мужчин – выставляется водка.

Мы оторвались от дома от привычных обязанностей, от основной работы, от бестолковой суеты. Я был разведён, жил один,– зарабатывал отгулы для летнего отпуска, чтобы выехать с Димой на Юг. И, каждый, имея основание, мог осознать – вырвался на свободу, несмотря на оставленные дома дела. Водку разливали в несколько стаканов, и пили по очереди, “по кругу”. Не пила только одна женщина. Разожгли костёр – бесконечную отраду души в застолье на природе. Заварили чай, кружек и стаканов было мало, это потом мы восполнили пробел, взяв из столовой стаканы. В одном из стихотворении, написанных мною, было отмечено
“По кругу ходит кружка с чаем…”.


Поэтому пили по очереди из одной кружки. Среди мужчин были кадровые офицеры, проходящие службу или переведённые на гражданку, работавшие в структуре Министерства радиопромышленности, начали рассказывать анекдоты.
Мы смеялись до коликов живота. Никто не расходился, хотя уже появились звёзды на небе, всех потянуло на лирику. Две девушки из Карачаровского НИО дуэтом распелись и пели в основном мелодичные украинские песни.

В общежитие пришли за полночь, с утра у каждого своя работа. В нашей бригаде четыре человека. В сарае-погребе под навесом находился цемент, вёдрами его таскали за 100 метров; в корыте мешали с песком. С другого места несли воду. Кто-то мешал лопатой, потом на носилках несли к воротам и оттуда начинали бетонировать всю площадку лесопилки, чтобы после дождей гружёные машины не вязли, пробуксовывая в грязи. Кто-то приспособился выравнивать лопатой и доской. Я в основном приносил цемент и воду, затем на пару оттаскивали груженые носилки цементным раствором. В жару было невыносимо от цементной пыли, которая поднималась, как бы аккуратно его насыпали лопатой в ведро. Воду тоже носили издалека. В обед на машине нас отвозили в столовую и после привозили обратно. После работы, усталые, шли два километра пешком до общежития – иногда подвозили на машине.

На второй день ребята сделали на пятачке, где вчера обмывали приезд, лавочки по кругу. Мне и ещё одному парню поручили раздобыть, то есть выкопать ведро картошки в ближайшем огороде или поле. На поле идти не пришлось, так как далеко, а где-то пол ведра мы в огороде накопали, затем промыли. Кто-то из “бывалых” предусмотрительно захватил в столовой кочан капусты.
Вечером снова все собрались, сделали костёр. Когда прогорела древесина, и образовались тлеющие угли, пустое ведро обложили капустными листьями по краям и засыпали картофелем. Всё это перевернули на место, где был костёр. А с боков подгребли угли. Пока шёл разговор и обмен впечатлениями, от первого дня работы, прошло пол часа, убрали ведро, и разобрали пропечённую картошку, она не обгорела, а капустные листья не только защитили, но и придали аромат.

Все проходящие дни шли по одному и тому же сценарию: днём изнурительная работа, в нашей бригаде, а вечером все собирались вместе на костёр, чай, картошку и песни.

Как-то девушкам, любительницам украинского репертуара, я сказал:

- А вы будете петь, если я сочиню свои стихи?
-Споём, – улыбаясь, ответили они.

Там, где была столовая, недалеко крутой обрыв, этот берег был высокий – он спускался к Оке. Я не был на родине Есенина в селе Константиново. Но это были те же Есенинские места, которые в свободное от работы время, во мне пробуждали чувства взяться за карандаш, запечатлеть в стихах окружающую природу. Во время ужина, вечером, как-то проплывал теплоход с туристами, сверкающий в огнях и палубной музыкой, невольно вызывая зависть и восхищение. Под впечатлением от общения с природой и людьми родилось стихотворение

“Приокское танго”.

В столовой, я заметил, приходил есть мужчина, кажется пастух, а его бывшей женой была работающая здесь повар. Но об этом я догадался по разговору между ними, когда как-то раз, ожидая своей смены у столовой, она вышла и передала ему ужин: котлеты с картофельным пюре, хлеб.
Между ними состоялся короткий разговор, впрочем, говорила она, упрекая его, а он виновато молчал. Она развелась с ним по причине его пьянки; у них был сын, около 10 лет, и она требовала с него денег на алименты. Она его ещё жалела – тарелка супа и картошка с котлетой не была проблемой, но те несколько минут сопровождались драматическим разговором. Она требовала его образумиться, перестать пить, ведь его за пьянку уволили. Эта сцена впоследствии послужила темой для написания стихотворения.

В первый же выходной день пошли мы осматривать окрестность, ходили к Оке, спускались к песчаным берегам, которые проявились после отступления паводка. Множество полузакрытых устриц в песке – следы отступившей воды.

Иногда в солнечный день “открывали” себе лето – ходили на зелёную лужайку загорать. Дальше от леса нас мучили слепни и оводы незаметно подлетавшие. Раз переколотил сотню и больше, пока не уменьшил плотность их на участке, чтобы можно было полминуты или минуту спокойно позировать яркому светилу. А то ведь приземлялись на теле через каждые несколько секунд. То-то, усыпишь бдительность и мгновенно на спине или на руке будет желобок от укуса.

А в лесной чаще, невольно вспоминаешь Пушкина: “любил бы лето, если бы не комары и мухи”.

Столовая находилась в нескольких метрах от обрыва, берег осыпался, дожди размывали почву. Тридцать минут вожделения с крутых берегов на реку Оку, пока садилась наша смена за стол. Более двадцати девок и парней пригнали также с часового завода. Ежедневные пьянки визг, крики, а иногда и подарки от своих парней в виде фингала под глазом за то, что была с другим, обычное явление советской рабочей молодежи эпохи прогнившего, ещё не ставшего в полный рост – на ноги, эпохи развитого социализма. Еда – щи из квашеной капусты и котлеты с картофельным пюре; на треть – компот, чай или кисель.

Я привёз с собой книгу по программированию на языке Бейсик, отдел наш приобрёл ЭВМ Искру для решения вычислительных задач. Но чтение одной теории без практики – скучное занятие.

Погода не всегда баловала солнцем, бывало пасмурно и дождливо, а это было просто бедой – сушить мокрую одежду. В нашем корпусе была сушилка, а избы под общежития не были ими оборудованы. И единственным утешением для нас, чтоб не утонуть в скуке и непролазной грязи, были вечерние посиделки – за костром и чаем до полуночи.

Иногда к нам присоединялись с гитарой парень с девушкой из часового завода. Она хорошо играла на гитаре и пела, участвовала по её признанию в ансамбле. Но, связавшись с компанией на часовом заводе, секс и водка отбросили все её планы. Симпатичная и способная, она стала деградировать и сама не знала, как разорвать эти путы.

Отколовшийся прогнивший передний зуб портил её улыбку и миловидному лицу придавал вульгарный оттенок. Здесь она была со своим парнем, который был женат и имел уже потомство. Общий настрой нашей бригады был отмечен в строках моего стихотворения, которое я написал чуть позже, там же в Дединово:

“Нас не сгонит ветер или дождик:
Промокая, сохнем у огня”.

Все расходились, а оставалось нас двое: я и Анатолий. Мы ещё долго смотрели на костёр, подкладывали поленья, и дожидались угасанья последнего уголька.

“А когда костер почти угаснет –
Остаемся снова: ты да я.
В треске слышаться его моленья:
Сродство к грусти есть и у огня...
Бросим мы последние поленья
И молчим, дыханье затая...”.

Вскоре мы заметили, что самым последним приходил ночевать мой тёзка Валерий, где-то в 5 утра.
И роман его вскоре открылся: он проводил всю ночь с Галей:

“Она лежит на телогрейке,
под головой его рука…”


Скрытый и мало разговорчивый, постепенно он на шутки и уколы ребят, он неохотно, по капле раскалывался, когда приходил под утро, когда все спали.

Что касаемо меня, то я всегда замечал его приход и внимательно следил за выражением лица. Из его рассказов шёпотом соседу по койке я уловил, что он женат, сыну около 2-х лет, живёт на квартире с тёщей.

С нею у него частые конфликты и скандалы – итог неуравновешенных интересов, а ему некуда деться. С Галей он знаком как год и у него с ней любовный роман.

Ей 23 года, она вышла замуж в 17 лет. За выпускника военного училища. Его послали на службу в Сибирь, она осталась в Москве, её дочери уже 3 года.
С мужем встречается раз в полгода или год, и такая жизнь надоела её до чёртиков.

Симпатичная, волевая, среднего роста – взбитая “на сливках” девка – кровь с молоком, для неё не было никаких препятствий. Раз в дождливую погоду, она зашла к нам в комнату, спустя некоторое время, от переполнившей её энергией, она, повернувшись, как даст сапогом в дверь, задрав ногой выше головы …

Под вечер Валерий попросил плащ-накидку у Андрея, которая сохранилась у него ещё со времён службы офицером. Он привёз его с собой и пока не использовал. А ночь оказалась ненастной. Рано утром, когда все ещё спали, он вернул ему чистую реликвию, измазанной в грязи, чем вызвал раздражение, неудовольствие и перепалку.

Это послужило причиной для моего творческого вдохновения, и я стал набрасывать строчки будущего стиха – песни. Писал я с вдохновением, каким-то азартом.
Следующий день был выходным, и я торопился написать, чтобы девушки-певуньи успели б подготовится для вечернего выступления. К вечеру стих был готов и я передал девицам: – Подберите, какой ни будь мотив.

Выходной день оказался солнечным и жарким после череды дождливого ненастья. К полудню, прогуливаясь по окрестности, я подошёл к крутому обрыву реки, и шёл вдоль.

Вдруг у спуска я заметил в белых платочках наших сотрудниц, которые решили позагорать. Чтоб не спугнуть их, я отпрянул назад, и присев, стал подкрадываться к обрывистому краю. Внизу, на расстоянии 6 метров от меня, я слышу, они что-то напевают. Я обрадовался и отошёл.

Валерий работал в другой бригаде, его не было видать, всё свободное время он проводил с Галей и только приходили на вечерний костёр почти всегда. В общежитии, некоторым мне близким, я уже прочитал написанные свои стихи. Когда зашёл Валерий в комнату на пару минут, ему уже сообщили, что я про них написал стих.
Подойдя ко мне, я сказал ему, чтоб пришли обязательно на вечер – им (ему и Гале) будет посвящена одна из песен. Он подозрительно улыбнулся. Он был высокого роста, на голову выше меня, худощав, спортивно сложен. Он не стал допытываться, о чём я написал и ушёл к возлюбленной.

Я к этому времени уже сочинил с десяток стихов, и хотелось услышать, как воспримет публика. Что-то, из моих стихов, должны были девицы пропеть, а что-то я намеревался прочесть сам.

Весь день я как на предстоящей премьере, накануне моего выступления и волновался больше обычного. Вот, мы, наконец, собрались на привычном обустроенном лавками вокруг костра месте. Надо сказать, что наша бригада, работая на территории лесопилки, использовала возможность брать отходы – горбыли, это кора и часть древесины, остающаяся при распилке ствола на доски. Их мы подвозили на машине, которая забирала нас с работы на обед или в общагу.

Поэтому у нас костёр был всегда шикарный, ароматизированной сосной. Костёр горел во всю, мы уже вскипятили чай. Вижу как медленно, словно на казнь, почти крадучись, неохотно приближается сладкая парочка. Все уже знали. Что песня посвящена им, и поэтому певуньи должны были спеть при них. Все присутствующие с не терпением ожидали начала выступления.

Я сижу на лавке. Галя и Валерий стоят почти напротив меня, через костёр. Я смотрю на Галю, она на меня. Мы притянуты словно магнитом. Валерий ей обо всём рассказал, и её взгляд на меня выражал сдержанную затаённую злобу и негодование, мол “гад, чего лезешь в чужую душу, в чужую жизнь”.

Объявили автора и исполнителей. Девушки запели. Мы продолжали смотреть друг на друга, ничего не видя вокруг. Меня волновала, трогала каждая мимика на её лице.

После каждого куплета, ледышка негодования оттаивала, и злость снижалась на октаву.

Слова – “Когда вам лишь семнадцать”,– прямо намекали на неё.

Её лицо перебрало все оттенки, как побежалость металла при нагреве. Злость перешла в удивление, удивление в непосредственность, а последнее в трогательное умиление. И вот её лицо озарила улыбка и смех, подцвеченная пламенем костра.

Аплодисменты в мой адрес – лучшая награда за всю мою жизнь. Я горд и счастлив. За вечер было исполнено несколько песен на мои слова. Стоило в простую банальную историю вдохнуть душу поэзии, дать искру огня, как она пламенем костра взвилась ввысь.

Отношения между Галей и Валерием, словно Джин из бутылки вырвался на простор, на свободу деревенской любви, где томившиеся в взаперти ураган чувств нашёл свою вожделенную плоть.

Моралисты и ханжи могут оставаться при своём мнении. Их оценки и высказывания не более чем тонкая скорлупа их сущности, и их внешность никогда не соответствовала внутренней духовности.

“Пускай одни лишь наблюдают,
Другие – вяжут до темна,
Но жизнь-клубок не размотают,
Чтоб не оставить узелка”,–

это в их адрес, – другой категории женщин.

Закончилась наша трудовая повинность в период бестолковой эпохи ничтожной партийно-профсоюзного системы (о чем рассказано в тысячах страницах – надгробного памятника той эпохи: в поэмах, новеллах, баснях и сатирических стихах).

Нам выдали деньги за отработанные трудодни рублей по 40, за то, что забетонировали территорию лесопилки, лопатой размешивая бетон в век покорения луны и космоса…

С радостью садились мы, в приехавшую за нами, в УАЗ-ик. Иногда ведь, в другие заезды, приходилось нам выбираться самим на перекладных.

Мы тронулись в обратный путь – в Москву. Лица наши сверкали от неописуемой радости уставшие от паршивого быта, грязной и пыльной работы, однообразного и не для всех безвредного питания, но восторженные от общения с природой, с крутыми Обскими берегами, её песчаными плёсами.

И тут Галя восторженно сказала: - Давайте споём песню про “КОСИЧКИ”.

Я передал ей текст стиха, и вскоре уже хором пел весь УАЗ-ик, после каждого куплета шёл повтор последних двух строк четверостишия, как припев.
Это была моя песня на мои стихи: ”НЕ ВЫХОДИТЕ ДЕВКИ ЗАМУЖ”.



НЕ ВЫХОДИТЕ ДЕВКИ ЗАМУЖ


Не выходите девки замуж,
Когда вам лишь семнадцать лет:
Семья вам молодость загубит -
Вы проклянете Белый Свет!

Ревнивый муж вам станет редькой,
Хоть с ним - за каменной стеной,
Он руки свяжет крепкой сеткой
И не поймет души младой!

Пройдут года и захотите
Вы изменить свое житьё,
И вас ничто не остановит -
Ни муж, ни совесть, ни дитё...

А как на юг вы попадёте,
Гулять начнёте до утра...
Косички снова заплетёте,
Морщинки сгладите со лба...

Но только вы одно учтите,
Что звонкий хохот у дверей
Разбудят голубую зависть
В уже не молодых парней.

Гуляйте девушки, гуляйте,
Ищите место потемней,
И чтоб никто бы не заметил
Как новый друг вам стал милей.

1984 г.
(Возврат в текст чтения !)


ТОЛЬКО НОЧЬ РАЗДВИНЕТ ТИХО ШТОРЫ

Только ночь раздвинет тихо шторы
И прольет свой первый луч луна,
Как начнут гулять по небу звезды,
Осыпая блестки серебра ...

Мы опять покинем наши соты,
Соберемся жадно у костра;
И гитары трепетные звуки
Зачаруют душу до утра.

(или вариант: И за кружкой чая анекдоты,
Рассмешат до боли живота!)

Сгинет прочь разлука и невзгоды
Снова - свой, среди своих друзей;
Убегают безвозвратно годы,
Только дружба светится сильней.

Нас не сгонит ветер или дождик:
Промокая, сохнем у огня,
А когда костер почти угаснет -
Остаемся снова ты да я.

В треске слышаться его моленья:
Сродство к грусти есть и у огня...
Бросим мы последние поленья
И молчим дыханье затая ...

Сгинет прочь разлука и невзгоды
Снова - свой, среди своих друзей;
Убегают безвозвратно годы,
Только дружба светится сильней.

1984 г.
(Возврат в текст чтения !)


КОГДА ЗАЕЗД В КОЛХОЗ БЫВАЕТ

Когда заезд в колхоз бывает
За день намаешься всегда,
Но вечер дружно всех встречает
Вокруг желанного костра.

По кругу ходит кружка с чаем,
Колючий дым слезит глаза,
И ночь осеннюю встречает
Души поющая струна.

Пылает взор, сон обгоняя,
И шутка смехом прослезит;
А песня девичья, взлетая,
Своим страданьем покорит.

Здесь можно у костра погреться
И растворится в темноте,
И долго вдоль реки слоняться,
Обнявшись, в сонной тишине.

Вот замер небосвод в тарелке,
А за обрывом Обь–река;
Она лежит на телогрейке –
Под головой – его рука ...
(Возврат к тексту чтения !)

Все звёзды ожили на небе
У изголовья спит река,
И только в полночь в ярком свете
Её разбудят лишь суда.

Любовь мгновенья не считает:
Вот ночь растаяла опять,
Рассвет росою их встречает
И гонит хоть часок поспать.

Пускай одни лишь наблюдают,
Другие, – вяжут до темна,
Но жизнь-клубок не размотают,
Чтоб не оставить узелка.

(Возврат к тексту чтения !)
1984 г. Крым 30. 07. 2005 г.
Набрано на компьютере: 11. 11. 2005 г. 17 40.


   ПРИОКСКОЕ ТАНГО

Горит пылающий закат,
Но встрече вижу ты не рад.
Не жить нам врозь – твержу одно,
А вместе – уж не суждено!

На небе полная луна
Засеребрила облака;
Прохладой тянет от реки,
Со мною, милый, не грусти...

С утра, займется лишь заря,
Останусь снова я одна.
Так, обещай же, не забыть -
Хоть иногда со мною быть!

Пускай всю ночь, горят костры,
Но ты с ответом не спеши...
Тебя прошу я, милый, вновь
Не отвергай мою любовь!

1984 г.
(Возврат к тексту чтения !)


ТЫ НЕ СМОТРИ В МЕНЯ С УКОРОМ

Ты не смотри в меня с укором,
Не вспоминай былые дни,
Когда ушёл тогда с задором,
Не оправдав твои мечты...

Не думал я под парусами,
Что море злится иногда,
И мне придется, вплавь руками
Вновь добираться до тебя.

Ловлю последнее мгновенье:
Красив пылающий закат...
Я не могу просить прощенья,
Когда безмерно виноват.

Неужто ты ещё не видишь,
Как я карабкаюсь один...
Я верю: голос мой услышишь –
Ведь между нами ещё сын!

Ты не смотри в меня с укором,
Не вспоминай былые дни,
Когда ушёл тогда с задором,
Не оправдав твои мечты...

Ловлю последнее мгновенье:
Красив пылающий закат...
Я не могу просить прощенья,
Когда безмерно виноват.

1984 г.


НАСТУПИТ ТОЛЬКО ВЕЧЕР

Наступит только вечер –
Накину шаль с каймой
И пусть уносит ветер
На край земли с тобой.

Я жду тебя в тревоге:
Серчаю и грущу;
Увижу на пороге –
Робею и молчу.

Сыграй же на гармошке
Про ласку и любовь,
Чтоб девицы в окошке
Завидовали б вновь.

Люблю в отрадной доле:
Не замолить грехов, –
Целуй меня на воле,
До первых петухов!

Я жду тебя в тревоге:
Серчаю и грущу;
Увижу на пороге –
Робею и молчу.

Давай, любимый, ночью
Уйдем на край села;
Тебя я там укрою –
Любовью до утра.

29. 04. 1989 г.
PS. По воспоминаниям описанных событий,
в электричке написал стихотворение:



НА КРУТОМ БЕРЕГУ

Что ни год – то беда:
Разлилась вновь Ока.
Затопила луга, переправу.
Чтобы встретиться нам –
Лишь объезд – дальний там,–
Я под ночь удивлять тебя стану...

На крутом берегу, где валежник во мху,
Где берёзка в объятьях с сосной,–
Я брожу вновь один,
Я мечтаю один,
Я в лесу вновь один - но с тобой!

На моём берегу, где я с детства живу,
Гложет берег теченьем Ока,
Проплывают суда,
Днём и ночью суда,
И уносит вода все года.

Но отходит Ока
Из затопленных мест,
Обнажая песчаные плёсы.
В ночь запляшет костёр,
Звёздным станет шатёр,
Сон раскроет к утру свои грёзы.

На крутом берегу, май встречая в лесу,
Соловьи о любви, всё поют;
И от этой любви,
Средь бессонной весны,
Липы гордые сохнут в цвету.

На твоём берегу – вишни в розовом сне,
А сирень полыхает в огне.
И в бездонной мечте –
Ивы, свесив листву,
Улыбаются мило во сне...

21-26. 11. 2005 г.
Мытищи – Жостово – Москва