Коза-дереза. Бандитские стихи с уточнениями

Ругают хулиганские стихи
За вал бесцеремонной чепухи.
Заглянем в классику, в народную копилку,
Для самых маленьких, где сплошь один страшилки:
Съедают, травят, топят, жгут в печи –
В конце за правило кого-нибудь мочить.
И мы читаем, чаще на ночь, детям,
Как девочку гоняли три медведя,
Как мать мышонку кошку привела
И та его спокойно сожрала,
Как в лес детей отвозят на съедение,
А там война грибов. Без сожаления
Проглочены козлята, колобок,
Бабуля сожрана, раздавлен теремок
И кошка при выдёргивании репки…
Мамаша, жги ишо, у деток нервы крепки.
                ***
А если изменить народным трендам?
Вот сказка страшная, но с хеппи-эндом.
Бандитские стихи – особый жанр:
Альтернативным должен быть финал.
 
Однажды дед, гуляя по базару,
Купил козу практически на шару,
За три копейки. Думал, повезло,
А вышло, что пригрел космическое зло,
Поистине вселенского масштаба.
«Очередной развод», – сказала баба,
А внучка фыркнула: «Не буду я доить,
И козье молоко не буду пить».
Однако дед, покупкой окрылённый,
В козу-белянку по уши влюблённый,
Плевал на этот вечный треск цикад –
У них в семье царил патриархат.
В его мечтах они доили, пили
И на базар молочку выносили.
 
Назавтра рано, около пяти,
Он внучку отрядил козу пасти.
Та, спавшая обычно до обеда,
Пока гнала козу, гнала на деда.
Увидев на задворках сена стог,
Зарылась и спала без задних ног.
Козу вблизи, бок о бок, привязала,
И та наелась сена до отвала.
Воды попив в колодце ледяной,
Они под вечер двинулись домой.
Дедуля ждал и, пальцами кривыми
Потеребив козы пустое вымя,
Хотел сказать обидные слова,
Но встретил честный взгляд, вернее, два.
На всякий случай, чисто для проформы,
Спросил, едва крепясь, про норму корма
Не внучку, а козу: "Скажи, дружок,
Надеюсь, ты поела хорошо?"
"На дамбе нет травы. Росточек смело
Пробился сквозь бетон. Его и съела.
Бежала через узенький мосток,
Успела отхлебнуть воды глоток".
Забыв в сердцах про сорванную спину,
Дед отходил девчонку хворостиной.
"Бездушная лентяйка!" –  голосил.
Что ела внучка, даже не спросил,
Ведь та купалась, прыгала с плотины,
А не пасла голодную скотину.
 
Пыталась бабка девочку спасти,
За это ей пришлось козу пасти.
И целый день с рассвета до заката
Жевала травку на лугу коза рогата.
Идут домой, а дед маячит у плетня:
"Ну как, наелась ты теперь, душа моя?"
"Да что там ела я!" –  нахалка отвечает.
От возмущения баба замирает.
"Из щели в дамбе чахленький цветок
И под мостом воды один глоток".
У дедушки на миг дыхание спёрло,
Потом он разорался во всё горло,
Ведром в старуху в гневе запустил,
Наутро сам пошёл козу пасти.
Кормил из рук и, мух с неё сгоняя,
Ласкал, снежинкой нежно называя.
Под вечер он домой её погнал
И наперёд нарочно забежал.
Усевшись, как обычно, у ворот,
Вопрос сакраментальный задаёт:
"Ну, где ты, моя козонька, была?
Что ела, что, красавица, пила?"
Коза беспечно, может, и сглупила,
Жеманно свои очи подкатила,
Опять всё ту же песню завела:
Не ела, мол, вообще и не пила.
"По дамбе целый день, как лань, скакала", –
Бесстыжая комедию ломала.
И спела: "Камни пройденных дорог
Сумел пробить росток".
Старик, хоть прост и чуточку с приветом,
Но был готов к подобному ответу.
Когда устала бить козу рука,
То в ход пошла дубовая клюка,
И сыпались ругательства без счёта:
"Неблагодарная, тупая козья морда!
Обманщица! Дешёвка! – он вопил. –
Я три копейки за тебя переплатил.
Сегодня каждый, даже дети знают,
Дешёвое хорошим не бывает!"
Коза насилу убежала со всех ног,
Оставив деду только шерсти клок.
 
В лесу она надыбала избушку
В хорошем, светлом месте, на опушке.
Там зайчик жил, который в этот час
Косил траву обычно про запас.
Вернулся он к обеду, где-то в три, –
Дверь заперта, при этом изнутри.
"Кто там?" –  трусливо заяц вопрошает.
Коза ему нахально отвечает:
"Не там, а здесь. Ангорская коза
(Конечно, врёт) по кличке Дереза.
Меня за три копейки покупали,
Ругали, били, кушать не давали".
Услышав неподдельную печаль,
Сказал зайчишка: "Мне, конечно, жаль
(Наивный, не почувствовал подвоха),
Что с вами обходились очень плохо,
Я, как никто, наверно, вас пойму,
Но дом вообще-то мой, я в нём живу".
Коза проговорила: "Слушай, кролик,
Мне нравится, и даже очень, домик".
И, показав в окно свои рога,
Заметила во дворике стога,
Продолжила: "Ты спи на сеновале,
А я в свой дом тебя пущу едва ли.
Скажи спасибо. Если захочу,
Рогами заколю и затопчу".
 
Ушёл косой и думал резать вены.
А Дереза метнулась сразу к сену.
Навстречу зайцу сунется медведь:
"Привет, косой! А ну кончай реветь!
Обидел кто? Я разберусь сейчас же!"
Ушастый в плач: "Обидели, и дважды!
Коза какая-то мой дом отобрала
И кроликом, представьте, назвала!"
Медведь взревел: “Да кто она такая?
Я мигом ей рога поотшибаю!”
Косой опять Топтыгина пугать:
“Она ещё грозилась затоптать!”
Идут они с медведем разбираться.
Коза успела в дом ретироваться.
"Пошла отсюда! – Мишка закричал. –
Как там тебя?” И грозно зарычал.
Коза немного, капельку, струхнула,
Потом побольше воздуха втянула
И крикнула: "Я – страшная коза,
Гроза медведей, кличка Дереза.
Меня на рынке в рабство продавали,
Нещадно били, на цепи держали,
Как выскочку да как рогами дам!
Копытом в пах! Пошёл отсюда сам".
Медведь промямлил: "Ты давай, того,
Не безобразничай", – и был таков.
 
Подумал Заяц: "Жить теперь без толку", –
И вешаться отправился на ёлку.
Но тут на помощь волка бог принёс.
Он был поэт и никогда без слёз
Не кушал зайцев – чуткий страшно,
Правдивый и простой, как пёс домашний,
А тут какой-то ужас – суицид!
В его словах сочувствие сквозит:
“Да что ж ты убиваешься, бедняжка,
Ты мне как брат: и серенький, и няшка.
Я ж за тебя порву и загрызу”.
Воспрянув духом, заяц про козу
Всё рассказал, и волк рванулся рьяно,
Себя считая Шарлем Д’Артаньяном,
Героем книги классика Дюма.
Коза была от волка без ума,
Когда ворвался он, такой весь мачо
И закричал: “За то, что зайчик плачет,
Медведь с самооценкой на нуле
Лежит в психиатрическом крыле,
Заплатишь головой своей с рогами!”
Потом прикинул: “Впрочем, можно и деньгами”.
И для острастки прикусил её слегка
За шею, там, где плоть особенно мягка.
Коза лишилась чувств, раскинувшись красиво,
Минуты на две, ну на три от силы.
И молвит томно: “Слушай, Вольдемар,
Я ни при чём, вот серый кардинал.
Придумал заяц всю многоходовку:
Медведю насолить, а после волку,
Потом настанет очередь лисы”.
На нервах заяц выдернул усы
И вылетел в окно, как бомба, как ракета.
Опешив, даже испугавшись где-то,
Волк заморгал. Актриса продолжала:
“Меня заставили, но я от них бежала,
От мафии, по-нашему – семья.
Тебя увидев, я навек твоя.
А если счастью нашему кто помешает,
Мои рога на прочность испытает.
Потом его ногами затопчу
И хвостиком могилку намету”.
Подумал волк: “Да ну её в болото”.
А вслух сказал: “Малыш, я на охоту”.
И вслед за зайцем сиганул в окно.
Жаль, не было коня там, как в кино.
 
Тем временем косой бежал топиться,
И надо ж карамболю приключиться,
Что в этот час дремал в муляке рак,
И заяц на него с размаху шмяк!
Воскликнул рак: “Ты что ли рухнул с дуба!”
Беднягу за уши довольно грубо
На берег вытащил и встал как пень,
Ведь зайцы падают с небес не каждый день.
Весь мокрый и слезами добавляя,
Тот хлюпает: “Да что за жизнь такая!
Да дайте ж мне спокойно умереть!
Когда не смог помочь мне сам медведь –
Козы-рецидивистки испугался!
Вписался было волк и тоже сдался.
Коза отжала дом – уже пустяк,
Ведь я теперь для волка злейший враг,
Поверил он бывалой аферистке
И не помог. Я вышел по-английски”.
Рак отозвался: “Мир несправедлив,
Но есть закон, и он для всех один!
Накажем ту, кто воду баламутит
(Рак чистильщиком был по сути).
Порядок будет, как у нас на дне”.
И щука закивала в глубине.
А заячья душа металась между
Утёсом бед и озером надежды.
Спустя неделю, а казалось, три,
К избушке рачьим шагом доползли.
Движенья эти зайца так задрали,
Что под конец он был почти в нирване.
Клешнёй в окно рак стукнул: тук-тук-тук.
О дедовой клюке напомнил звук
Козе, которая жила беспечно
И думала, что кайф продлится вечно.
Она хлебнула мяты на спирту.
Рак раковину приложил ко рту,
Которую использовал как рупор.
Меж тем у зайца продолжался ступор,
Но кончился от трубного: “Атас!
Гражданка Дереза, предупреждаю вас:
Сопротивление будет бесполезно!
(Зайчишка в обморок упал, болезный)
Откройте, или выломаем дверь!”
Коза под мухой: “Я – ужасный зверь!
Переколю вас всех и запинаю
И прямо в огороде закопаю”.
От этих слов косой пришёл в себя:
“Рога её, как будто два копья!
Я опасаюсь, рак, за вашу жизнь”.
“Да я в бронежилете, не боись!”
Коза ещё настоечки хватила,
А рак давил на психику ретиво:
"Вы совершили рейдерский захват.
У вас есть выбор: или зоосад –
Кормление по часам, решётка, несвобода
И целый день детей визжучих орды.
Об этом мне давно, наверно, год назад
Один залётный лебедь рассказал".
Коза нетерпеливо перебила:
"Короче, Бэтман, а второе или?"
"Ну, если вам башка не дорога,
Открою пункт “Копыта и рога”.
Я очень полюбляю мертвечинку".
И встав на хвост, он заплясал лезгинку.
При этом зайца вырвало в окно.
Коза заверещала: "Всё равно
Не сдамся. Скоро муж придёт с охоты
На зайца". У косого приступ рвоты.
"Козлы охотятся на зайцев?" – свистнул рак.
Коза: "Супруг мой волк, а ты дурак".
"Посмотрим", – буркнул рак и в щель под дверью
Полез со звуком, как буравят дрелью.
Коза застыла, словно истукан.
Как заорёт: "Спасите – таракан!"
И слышит: "Я бегу, моя белянка!"
Влетает дедуган, хватает рака
И со словами: "Ну хоть шерсти клок.
Жаль, что один, – суёт его в мешок. –
Гораздо лучше, если б вы кишели".
Коза ему бросается на шею:
"Меня удерживали силой, жесть!"
А во дворе уже толпа, все здесь:
Лисица, заяц, волк, две белых тёлки –
Медсёстры из дурдома с Мишкой, ёлки.
Все аплодируют и требуют на бис,
От мыла прослезились, зашибись.

Как оказалось, весть о страшном звере
По лесу разнеслась сродни холере
И стала быстро, мухой, на слуху
На выгоне, в коровнике, хлеву.
С утра дворовый пёс поведал новость деду,
И сей же час пошли они по следу,
Обосновав: “Я волка не боюсь”,
“А я за три копейки удавлюсь!”
Сообщество лесное интригуя,
Они в чащобу забрались глухую,
И, услыхав истошный козий крик,
Рванул на помощь доблестный старик.

Идя домой, он рвал козе ромашки,
Она, уткнувши нос в подол его рубашки,
Спросила: "Бить меня не будешь, нет?"
"Бьёт – значит любит!" – ухмыльнулся дед.
Короче, они счастливо прожили.
Хотя в фольклоре по-другому поступили,
В финале укокошили козу,
Чтоб детки зарубили на носу:
Когда зашкаливает у козлов борзометр,
Они на дне в итоге раков кормят.