Игорь и хранители рощи. Начало

Ко мне свободно льется лира!
Внимаю зову! Весь я твой,
О, рок судьбы, властитель мира!
Страдалец до поры глухой,
Я не творил. Но скинув узы,
Отрадно слушать голос музы!
С благословения небес!
Мой свет, ужели ты явилась?!
И вновь рукою прислонилась
К моей груди? И я воскрес!
Вокруг поэзия летает,
Как счастлив я! И в тишине
Она как будто бы во сне
Меня с собою увлекает!
 
Душа, как облако, легка,
Парит в стремлении высоком,
И бьется каждая строка.
Все ясно мне. В пути далеком
Останусь я в усладе дней,
В уединении глубоком
С любимой рифмою моей.
 
Славян кормили воды Буга,
А также Вислы и Днепра,
Покуда не пришла пора
Им двинуться на степи юга,
Иные лезли на восток,
Еще на запад плыл поток,
А кто покрепче, те смогли
Достигнуть северной земли.
 
Итак, сыны сохи и плуга,
Забыв давно уже друг друга,
Селились в новые края.

Послушайте, мои друзья. 
Возможно жить, совсем не зная, 
О древних Антах близ Дуная, 
Иль родословную Древлян, 
Иль быт старинный Северян. 
 
Но будет трудно вам, конечно, 
Тоскливо, мрачно, безутешно, 
Когда не слышали, хоть чуть, 
Хоть пару слов, ну что-нибудь 
Вы о богах славян великих,
Что власть имели в небесах,
В полях цветущих и лугах,
В лесах нетронутых и диких.

Об этом всем бы рассказал
Я непременно слогом скромным
И с удовольствием огромным
Богов славян живописал,
Но вдруг дилемма появилась,
Не знаю, как так получилось.

Увы, друзья, я был пленен
Клио, владычицей времен.
Неугомонная гречанка,
Незримой вечности служанка,
Упилась в суете сует
Моей душой, ведь я поэт.
А что за имя? Кто такая? 
И что за драма вековая? 
Я объясню, все просто тут, 
Достаточно и двух минут. 
 
У Зевса злого с Мнемосиной 
Родилось девять дочерей, 
То девять муз, они ей-ей 
Вчера порхали над вершиной 
Горы «Парнас». Но иногда 
Они спускаются сюда, 
Чтоб вдохновлять творцов несчастных 
На созидание прекрасных 
Картин иль песен, иль стихов,
Драм и комедий. Вот таков 
Вещей порядок. Но одна 
Загвоздка есть. Разделена 
Меж музами влияний сфера, 
Ну вот, допустим, для примера, 
Урания за звездный дом 
Ответствует и астроном 
Ее всечасно ждет. Когда-то 
Ему близка была Эрато. 
То муза страсти и любви. 
Сейчас же он старик смиренный, 
Женатый на самой Вселенной. 
Погас огонь в его крови. 
 
Клио же наша тянет руки 
К Истории, видать от скуки 
Она минут как семь с лихвой 
Уже общается со мной. 
Ах, как хотел бы в эти поры 
Я слушать арфу Терпсихоры, 
Эвтерпы нежные стихи
И беззаботное "хи-хи" 
Веселой Талии и с нею 
Придумать легкую затею, 
В беспечной неге возродив 
Воздушной лирики порыв. 
 
Меня же, мифы сберегая, 
Клио преследует смешно, 
И нужно только ей одно, 
Еще настырная такая, 
Желает, чтобы ловко я, 
В стихах о божествах поведал 
Свободных греков, но, друзья, 
Ведь я сегодня не обедал! 
И как же быть? Ей все равно, 
Ах так, ну ладно, решено. 
 
Не потревожу я легенды 
Эллады и ее богов, 
И мне не надобно аренды 
Известных повестей и слов. 
 
Свирепой молнией Зевеса
Уж не одна избита пьеса, 
Гефест и мощь его огня
Ничуть не трогают меня.
 
Не властна муза над поэтом, 
Когда в волнении ума
Ему как будто бы сама
Приходит целостным сюжетом
Вдруг лирика совсем иная. 
Мои желания не зная, 
Богиня, сердце не тревожь, 
Твои стенанья пыль и ложь.
 
Все вроде складно в этих мифах
Античных греческих земель,
Но встал Корабль уж на мель
У древних Эллинов, на рифах
Он был разбит, затем иссяк,
На дне глубоком разложился,
Во тьме веков он как маяк
Александрийский сокрушился.

Я тему, впрочем, оттого
Сменю рассказа моего!

Перун сидел, нахмурив брови,
Вдавившись телом в тяжкий трон,
Бурлила мощь в кипящей крови,
Был мрачен и рассержен он,
На шее выступили жилы,
А напряженные скулы
Краснели, бешены и злы,
В огне невыпущенной силы.
Его свирепые глаза,
Искрясь немного, еле-еле
Воспламенялись и темнели.
Так уходящая гроза
То спит, то снова раздается,
И вот, устав, последний раз
О землю молниями бьется.

Но не о молниях рассказ.
А что случилось? В чем беда?
Друзья, событий череда
Тому предтеча. Зло грубя,
Перуна вывел из себя
Бог Велес, он успел ограбить
Сырое небо, облака
Он утащил исподтишка,
Перуна захотев ослабить.
Невероятно стал богат
Бог Велес с чуждыми дарами,
И по секрету, между нами,
Он был с рожденья вороват!

Мои друзья, что дальше стало?
Безумно молния летала,
Боялась птица, зверь любой
Пытался выжить, этот бой
Давно среди лесов свершился,
И справедливости добился
В итоге яростный Перун -
Гласят заметки древних рун.
Но руны не расскажут больше
Того, что рунам по зубам,
А что не по зубам, то вам
Я расскажу. Терпите дольше,
Конец, конечно, далеко.
Ну а кому из нас легко?
Кому легко из нас, читатель?

Ну хорошо, повествователь,
В свой адрес едкие слова
Предполагая, раза в два
Укоротит свое творенье,
Умерит пылкое стремленье…

Но результат пообещать,
Я не смогу, ну вот опять
Слова десятками роятся,
И рифмы звонкие струятся,
Сюжеты вновь текут рекой,
Я все пишу, пишу рукой,
Да что ж такое, что за рвенье?
Прошу, простите - вдохновенье!

Мне видится лесная тайна,
Вся волшебством она полна
И правды, в целом, лишена,
Но так стройна необычайно.

Как раз о ней, друзья, для вас
Я и затеял свой рассказ!

Как ветер в синей вышине,
Летая, небо гладит нежно,
Так Игорь на своем коне
Скакал по полю безмятежно.

Оставив позади леса,
Он видел сочные просторы,
Пред ним вдали мелькали горы,
Везде вокруг него краса.
Но наш герой не то, что сильно
Природу дикую любил,
Ему и дом уютный мил,
Когда комфортно и цивильно,
Когда в усадьбе он своей,
Бывало, собирал друзей:
Безбожники во всю кутили,
Дрались, играли в карты, пили,
Несносным малым был наглец,
Потом прогнал его отец,
Старик хотел, чтоб сын нескладный,
В жестокий век вкусил сполна
Серьезной жизни шлейф прохладный
Без трат, без денег, без вина.
И вот теперь скакал он вольно,
С попутным ветром наравне
На молодом своем коне,
Самолюбиво и довольно,
Не тронул стыд его ничуть,
И совесть крепко им забыта,
Зато судьба пред ним открыта
И солнце освещает путь.
Какие все же там картины:
Пестрят роскошные долины,
Легко вздымаются холмы,
Ах, ощутили б это мы.
Там шум травы и воздух чистый,
Цветут луга, а серебристый,
Кристальный блеск прозрачных рек
Еще не тронул человек.

Да, дух природы был силен
В эпоху незабвенной славы
Екатерининских времен.
Тогда суровы были нравы:
Солдаты крикнули: «Ура»,
Престол взяла императрица,
России южная граница
Была в низовиях Днепра,
За нею простиралось Ханство,
Оттуда ордами ползли
На грудь истоптанной земли
Осман вассалы, и пространство
Вблизи границы разграблялось.
Налетчики то там, то тут
Жестоко били местный люд,
В полон так много угонялось.

Раз в путы прочные аркана
Попалось тело, то затем
Девицу отвезут в гарем
Для жадной похоти Султана.
Раз пойман парень молодой,
То для работы будет трудной
Он продан в Кафе многолюдной.

Но совладали мы с бедой.
Сказать уместно об Османах,
Что были битыми в боях
Они при Ларге и Фокшанах
В своих засушливых степях.

Сдаваясь на исходе сил,
Войсками русскими в осаду
Взятой в отместку злому гаду,
Нам покорился Измаил!

И ровно через тридцать лет
Со дня победы той блестящей,
Скакал наш Игорь, и свистящий
Дул ветерок ему вослед!