Вырод -Юрод

 "Четвёртый волхв"

Сергей Николаевич Дурылин

"Известно, что три волхва пришли с высоты востока к яслям Вифлеема, три принесли дары и с тремя беседовал злой Ирод, и три вернулись в Персиду, - и потом, когда они умерли, три новых звезды засияли в небе: они ярче всех звезд - за исключением одной, великой звезды Рождества - горят доселе в небе, в темном торжественном небе, в ночь Рождества. Все это известно. 
 Но няня - наша старая няня Пелагея Сергеевна , - говорила нам в детстве, что волхвов было не три, а четыре, и даже называла имя четвертого волхва,- я забыл это имя, но- вот что удивительно и невероятно, вы все это скажете: что невероятно, - это было русское имя, - и самое простое, обыкновенное русское имя нас не удивляло тогда, в детстве, что имя четвертого волхва было русское, нам не приходило на мысль остановить няню и навести справку по библейским архивам: помню, мы очень с братом радовались, что пришел и русский волхв к младенцу Христу, - и мы только спрашивали няню:

- Няня, а почему же он не дошел до Вифлеема?   

- А потому что заблудился , - отвечала няня.

- А где заблудился? - пытали мы.   

- А в лесах, в Пещорах, в пустынях-густынях. И дар, что Богу нес, у него отняли злые люди.   

Мы замолкали ненадолго. Леса шумят. Отец был родом из Сибири и рассказывал нам про тайгу, про тысячеверстные леса, безысходные для тех, кто не знает в них путей, про дикие вьюги и лесные ветра. Брат вздыхал.   Он был молчаливее меня, и я спрашивал няню: 

- А он выйдет, няня, из лесов? Он придет ко Христу?

- Выйдет милый, - отвечала она. 

- А когда?

- А тогда, когда дар нивы приготовит, когда откроется от русской земли праведный путь до Божьего града.   - Неизвестно, милый. 

 Няня гладила меня по голове и поникала головой. Потом поднимала взор к образу Спасителя - перед ним всегда горела с нашего детства зеленая лампада - и крестилась медленно и истово.   Это было в вечер Рождества. Брат отходил к окну. Стекло чуть тронул мороз. Белые блестящие ели разрослись на нижней части стекла. Это был белый рождественский веселый снег. В нем много было цветов и длинных узорных трав. На них сидели белые птицы.   Но брат искал не их. Он грел оставшийся чистым кусочек стекла - искал в нем первую звезду. Но она еще не загоралась в небе - или хмурые снежные тучи еще закрывали ее. И брат отходил от окна к няне и, прижавшись к ее плечу лицом: так тепло! так мягко! там шерстяная пестрая турецкая шаль ... и, прижавшись к ней лицом, тихо спрашивал няню: 

- Няня, а что он принесет четвертый Христу-младенцу, если дойдет из леса? 

- А хлебушка, милый, - отвечала старушка. - Что же у русского крестьянина есть, кроме хлебушка? 

- А он мужик разве, няня?   

- Хресьянин он. Русский человек хресьянин, - убежденно отвечала няня. - Всегда хресьянин.   

Брат молчал. Нет, мы не думали того, что этого не может быть.   Мы думали: когда это будет?   Когда выйдет из лесу четвертый - с даром русского хлеба?   Брат, не отходя от няни, спрашивал еще и еще:

- А где он возьмет? А хлеб будет черный?   

- Черный, - отвечала няня. - Ржаной. Со всей земли возьмет, отовсюду по зернышку, ото всех полей, от праведных хресьянских трудов, замесит на ключевой водице, испечет на чистом огне. От всей земли будет хлеб хресьянский. 

- Отчего ж не несет?   Это уж спрашивал я. Сердце мое трепетало от радости. Но ждать! Было так трудно ждать! И зачем ждать? Теперь бы, в эту ночь, этот хлеб принести. 

- Оттого не несет, что трудно, милый, со всей земли, от праведных трудов, от хресьянских, отовсюду по зернышку собрать, с каждой полоски, от чистого праведного колоса, чистое зерно. Земля велика русская. Потихоньку он собирает. Когда кошицу полную наберет, - будет молоть зерно, а там за водой пойдет - тесто замесить. И всюду надо самую чистую найти, безмутную , без одной соринки, и ни человек, ни зверь ее чтобы не мутили. Найдет воду - будет огонь разводить от небесного огня, честнАго древа. Древо о древо тереть - первый огонь будет чистым.   

Мы не понимали, что это значит, но мы знали, что этот огонь будет чист и светел, - не то что маленькая, коптящая лампочка под бумажным абажуром у нас в детской или фонари на улице, тихие и серые. Это будет прекрасный огонь. 

 - От честнАго древа. И на этом огне хлебушка испечет, - и будет дар Спасу Господу с солью. 

- А как же принесет?   

- Когда хлебушка спечет - тогда и путь прям откроется. Надо спечь, милый, первое дело: спечь, хлеб-соль приготовить. А там и путь отверзется. 

А брат в это время опять уж стоял у окна. Он притронулся лбом ко стеклу и долго не отрывался от него. И вдруг обернулся к нам и радостно крикнул:   

- Няня! Я нашел звезду! Вон она, вон!.. Голубая!.. Как снежинка!   Няня встал со стула и подошла к окну:   
- Тише, милый. Надо тихо звезду встречать. Христос-младенец в ясельках лежит. Не разбудить бы его надо. А ты поклонись Христову Рождеству.   
И няня подошла к образу Спасителя. Лик Его был светел и радостен. Лампадка пред ним светила нам лучезарней звезды. 

Няня положила земной поклон - и мы с нею - и старческим тихим голосом произнесла нараспев:

- Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия, мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды.

 Мы все еще рез поклонились до земли.   А в окно светил на глубоком, глубоком зимнем небе голубоокая звезда Рождества.

Поклонение волхвов

С тех пор прошло много лет, очень много. Я прочел много книг, не только тех книг, что уверяли, что было только три волхва, но и те, которые утверждали и что не было вовсе волхвов, не было звезды, не было этой ночи, не было и Родившегося в эту ночь. Но вот, вопреки всему, я знаю (и всегда всю жизнь знал) и всегда буду знать, что было все это: и эта ночь, и волхвы, и эта звезда, и Родившийся в эту ночь. 

 Я знаю даже больше: я знаю, что было не три, а четыре волхва, и у четвертого волхва было русское имя, - я знаю, впрочем, и еще больше: я верю , что четвертый волхв выйдет из лесов и найдет прям путь до этой голубоокой звезды и принесет Родившемуся в эту ночь Дар земли своей. И Родившийся, Царь Небесный, Сын Человеческий, примет этот Дар вместе со златом, ливаном и смирною, ибо это будет праведный хлеб, он чист"...

*   *   *

Дети в русских семьях до революции! Очень важны и необходимы для детской души разговоры со взрослым одухотворённым человеком. Даже если это простой человек,  но искренне любящий ребёнка и дарящий ему внимание и сокровища своей светлой силы души. Видимо, так и передаётся огонёк веры - от сердца к сердцу. С.Н. Дурылин и ему безравно великие самодолженствующие этот огонёк возжигать и в других сердцах - детских.