день сурка

День сурка прорастает в тебя, длится много дней, 
Будто бы корни пускает.
Какой-нибудь новый «он» говорит какой-нибудь «ей»
это старое избитое всеми «я тебя не люблю» и исчезает.

Все, что она хотела бы обрести -
Нежность, любовь, и красоту отведать.
Кто сможет ему вдохновение принести?
Ведь нежеланную женщину не нарекут Победой.

История повторяется. Новый «он» и новая попытка обнять его обеими руками.
Вобрать его в свое тело, в разум, крепче прижать, чтобы он не ушел.
Чтобы с ним взлететь, и парить под солнцем над облаками,
А он говорит «ну, я пойду. С тобой было хорошо».

День сурка повторяется. Момент закончился у любви.
Хотелось продлить момент, но безжалостно он завершен и часы на руке спешат.
Дави в себе эти чувства, давай же, дави, дави.
А он говорит «а ты была хороша». А она пытается лишь дышать.

Но мне надо идти. Ждут дела, знакомые, новые женщины, работа в другой стране.
Да, я не останусь тоже, как каждый из них с тобой не остался.
Мир ее, освещаемый сотней цветных огней,
Разбивается на осколки. Как тысячу раз до этого разбивался.

День сурка прорастает в тебя, ты спускаешься по бесконечной лестнице,
А ступенькам конца нет. Там где конец - обрыв.
Как его приручить? Не хватает ей сил, кудеснице.
Поцелуй меня, умоляю. За этим последует взрыв.

И взрывной волной нас отбросит на вечные друг от друга дали,
И мы будем жить, уверенные - все в порядке, так было надо.
Чтобы он и она только изредка вспоминали.
Как с двух сторон откусив плитку молочного шоколада…

Вдруг соприкасались губами, а потом телами,
А потом сплетались в объятиях их покоренные тактильным голодом души
Есть много дел, родная. Пусть подождут с делами.
Как ты, скажи? Я готов тебя снова слушать.

И она говорит без умолку про людей, подруг, разбитую чашку, обиду на мать,
Про университет, декана, новые сапоги по акции и долги.
А он смеется - милая, ничто не сможет тебя сломать!
И я твоей вновь не отпущу руки.

Но он отпускает руку.  Какой-нибудь новый он прощается с какой-нибудь ей.
Она прислушивается - вдруг он вернется? Напряженно смотрит во тьму окна. 
А потом агония, длящаяся много невыносимо долгих безумных дней…
Отступает. Тает. С грохотом рушится, как стена. 

Стена, что отделяла ее от мира, стена его взгляда, его защиты, его игривого мятежа,
Этот траур по ушедшей любви, что она носила, снять уже можно.
Он держал ее руки. Но пальцы пришлось разжать.
А чтобы забыть объятия, пришлось содрать с тела кожу.

День сурка прорастает в тебя, кем были брошены в землю души эти темные семена?
Семена нелюбви к себе - из них проросло преклонение пред чьим-то иным одобрением.
За эту боль всегда платит не он, а только она одна.
Но касса судьбы впереди. Заплатят все, к сожалению.