Судьба моя

Судьба моя браслетами звенеть,
Бровь выгибать изысканно дугою,
Красивых много в таборе, не счесть,
В кибитках разноцветных за рекою.

Простит Всевышний глупые слова,
Что красота ненужная забава,
Мой облик неземного божества:
С гитарой, с бубном — сладкая отрава.

В базарный день выкладывайте медь,
Безбожно врите, что в шатрах ласкала,
У каждый кобры есть мораль и честь
На кончике раздвоенного жала.

За свой обман деньгами не беру,
Ведь красота живительный источник,
У каждого, идущего к шатру,
Найдется на ночь в молодость паромщик.

Не красота обманчива на вид,
А роль ее в одеждах неопрятных,
Не потому ли так душа болит
О днях ушедших в Лету безвозвратно.


Рецензии
Людмила, добрый день! Искренне, чувственно о цыганах! Светлого вдохновения!
С уважением,

Лина Хачиковна Усепян-Овсепян   30.01.2024 12:25     Заявить о нарушении
спасибо вам большое за прочтение и за понимание

Людмила Преображенская   30.01.2024 18:56   Заявить о нарушении
но лучше всех об этой тематике писал Лорка:
.
И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал — она невинна...

То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шёлковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа...

За голубой ежевикой
у тростникового плёса
я в белый песок впечатал
её смоляные косы.
Я сдёрнул шёлковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она — четыре корсажа.
Её жасминная кожа
светилась жемчугом тёплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стёклам.
А бёдра её метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнём горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...

Тому, кто слывет мужчиной,
нескромничать не пристало,
и я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.

Я вёл себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, —
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.

Перевод А.Гелескула

Людмила Преображенская   30.01.2024 18:58   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.