Девять грустных морщин

Пусть вся грусть между нами сгорит
по утренним дорожкам твоих морщин. 
Спешу за улыбкой лица твоего 
и стол накрытый днем
в стиле декаденц,
намоленый легким сном.

Босыми ногами ребенка углубилась я
                в борозду полей,
вспаханную глубоким плугом
твоей беспокойной, разрушенной  земли,
твоей душе самым верным другом.
 
Записы акаши горят с особенным трудом.

И в горах у костра новости незнакомых друзей
скрывают страх всей дикой звери, 
ключ в прошлое, вполне закрытой двери. 
Наш безоплатный древний музей
 
принимает новых гостей.

Пусть сгорит облочки этих зданий,
заряды безконечных ссор и недопониманий.
Пусть сгорят и все грабли,
на которые не нужно нам наступать.
Пусть сгорят все эти патроны для очной стрельбы
                с близкого и далекого расстояния,
лицом к лицу боевой тишины и молчания

нашей любви полная чаш и колыбель.

Ведь ключ в прошлое - это вполне закрытая дверь.
А ты как Архимед,
когда вставляли ему палки в колёса,
глядя из подлобья,
отворачиваешься, жаром ночи снова восхищен,
на первые этажи и подвалы своих вечных печалей,
на дорогу своих девяти грустных морщин,
                бегущих по лбу босиком.

Как бы снова и снова строишь заброшеный дом
и жизнь на чемоданах.
Зачем сидеть у море погоды, зачем ждать?
Зачем как ребенок тревожится
                и как взростлий врать,
сбежая судьбы своей?

Пусть печаль  и грусть во веки веков сгорит
по утренним дорожкам твоих нежных слов.
Не спешу, пусть любовь как костер жарит.
Оглядываясь назад за улыбкой лица твоего, 
стол покрываю днем
намоленой иконой твоих ласковых слов, 
сгоревшей тревогой
твоих и моих, наших безпокойных снов.