Блудливая сестра, или правдивая...

---африканская история---

Люблю Барковщину за правду,
которая не мылит глаз.
Краснея ликом - не читайте.
Возможно это не для вас!

Посвящается  И.С. Баркову


Какая прелесть право братцы
и не платить и поебаться!
Когда ялда стоит у вас,
в любую жопу смотрит глаз.

В далекой Африке голодной
масаи дикие живут,
хворобою страдая сонной*
живую кровь они сосут.

Цивилизацию отвергнув
идут заветами отцов.
Среди народа нет богатых,
но нет и лживых подлецов.

Лакеев нет на их планете,
готовься тут работать сам.
И в радость им дурак на свете,
что жил и верил в чудеса.

Подобен "метери терезе"
дурак готовит, может шить
и убирать говно тверезым
и даже ночью не грешить.

Тем дуракам в пример скажу я
прекрасно, если вдруг у вас
в покоях больше нет разрухи,
сомнения червь не точит глаз.

но в той истории что я вам,
хочу о други рассказать,
в быту говно - помоев яма
и в том дерьме засранка мать.

С утра до вечера бедняга
лишь поливает скудный сад.
Жизнь не баллада, словно сага
и всё в той жизни через зад.

Она работала сестрою,
потом училась на врача,
но ставши мужнею женою
забыла всё ему дроча.

Устав от скудности бытейской
с мечтой найти земную суть,
забыв об истине библейской
она решила отдохнуть.

Да улизнуть - соблазн житейский,
но нужен повод чтоб сбежать.
Забыть про быт домашний, мерзкий,
хоть месяц дом не вспоминать.

Ну дома что? Лишь муж заноза,
который снова просит жрать
и выпив жидкого наркоза,
не сможет даже отъебать.

Тут феерическое диво,
поездка в новый, дивный мир.
Муж не гнусит - дурак ревнивый,
x.yи  на выбор словно пир.

Найти предлог - простое дело,
словно два пальца обоссать.
Она сама и не вспотела,
ей помогла родная мать.

В далекой Африке сестренка
сидит застывши на горшке.
У ней больная селезенка,
холера может быть в очке.

Она ни встать ни сесть не может.
Поеду я - родная мать,
ну кто ещё детю поможет
и с ней я буду умирать.

Под этот вздор насупив рожу,
та стала вещи собирать.
Я еду там не нюхать розы,
спасаю я сестру и мать.

Муж как болван купил сомбреро,
достал складную ей кровать
и отпустил в объятие к неграм,
сестре и детям помогать.

И думал он: родясь внезапно,
они уходят так спеша,
а у неё за всех и правда
болит горящая душа.

Ведь в Африке живут так плохо
и целый век у них война
лишь наркотою травят лохов,
им всем поможет лишь она!

В палаты негеров положит,
кровь на анализ отсосет.
Всем отсосав, пробирки сложит
и все болезни их поймет!

Конечно муж не знает может,
что там сестренка не больна,
она живет себе не тужит,
за день сжирая кабана.

И ейный муж в Москве рожденный
постолимпийскою порой,
баб покоряя членом черным,
в столице был всегда как свой.

Свою он беленькую сучку,
ebёT пятнадцать раз на дню,
она всегда готова в случке,
к отсосу черному коню.

Он ходит в перьях и повязке,
но там имеет две жены.
Они все сложены прекрасно
и очень даже с ним нежны.

И вроде можно жить им вволю,
но есть проблема - вот она!
Быть младшей - роковая доля,
а правит старшая жена.

А он - телок неукротимый,
лишь молодую 6лядb ebёm,
прилег бы раз с женой строптивой,
она ведь тоже ласки ждет!

И чадо белой молодицы -
- его любимое дитя.
Насупив строгие десницы,
жена другая вне себя.

Тут право сразу скажем други,
что эти мужние подруги
уже не ладили давно,
лишь тронешь старое говно.

Сжигала ненависть слепая
их почерневшие сердца.
Да, ревновала молодая
к той, что он слушал без конца.

Созрела мысль у девицы
к себе позвать свою сестру,
чей опыт сильно пригодиться
порвать сопернице дыру.

Хоть эта мысль и лихая,
сестра ведь всё равно поймет,
о прошлом в общем не страдая
и в дальний путь билет возьмет.

Вот самолет, идет посадка,
оборван с корешка билет,
а стюардесса очень сладко
пилоту делает минет.

Сдавили сумки словно прессом,
в багаж забрали чемодан,
а у прелестной стюардессы
теперь работает монда!

О самолеты коль признаться,
с меня бы тоже был пилот.
Я не успел, пришлось остаться,
а рейс погиб - ебись ты в рот!

Летайте дальше вы и право,
но только братцы без меня.
Бесстрашным летчикам всем браво,
я ж лучше "сяду на коня"*.

Ну вот посадка совершилась,
вдали застыл аэропорт.
Пердит засратая кобыла
и вдаль к сестре её везёт.

Уставший негер погоняет
её то x.yём, то кнутом
и то как он её стегает,
звучит в ушах как сладкий звон.

Себе представила картину:
это она запряжена,
а этот черный - как скотина
и плоть его напряжена.

И он с неё срывая платья,
вонзает пламенный кинжал.
Она кричит ему - оставьте,
а он еbёT её, еbёT...

О африканские дороги
в любую сторону ведут.
Приехав просит вымыть ноги,
но моет взмокшую пu3дy.

Её встречали всей деревней,
X,уяМи били в барабан.
Подали жареную зебру
и сладкой браги целый жбан.

И ихний вождь блистая жопой,
чей шнобель украшала кость!
Её по мягкой попе хлопал
и говорил: хороший гость!

Под танцы, копья из бамбука,
самцы вонзают в небеса,
а в центре круга наша сука,
искала толстого конца.

Они болтаются не зная,
что будет лучшему сюрприз
и самый крепкий из масаи,
получит ночью главный приз.

О ночи Африки - прекрасны!
А звезды словно изумруд.
Поездка будет не напрасна
и там и тут кого то прут.

Она о главном размечталась,
бочком на траву прилегла
и вроде глаз не замыкала,
открыла их уже с утра.

Как сладок сон под чистым небом,
порой не хочется вставать
и снится всякая нам небыль,
но вдруг звонок, ebёна мать!

Будильник глаз не открывая,
ты ищешь ощупью скорей.
Коль не звонок, вот точно знаешь,
во сне бы ты - заправил ей...

Она проснулась как с наркоза,
от праздника и следа нет.
У дома что смердит навозом
сестрёнка делала обед.

Сестра была одета в черном,
рисунки были на лице,
такие делают в уборной,
на стенах или на стульце.

Сестра к ней подошла, обняла,
та выслушав её рассказ,
вдруг поняла - она попала,
мужик здесь полный педераст!

Ебутся злобные масаи,
но пялят баб не всех подряд,
а лишь прошедшую насадят,
сквозь обрезания обряд.

ebёна мать, какая жопа!
Ну нахер ехала я 6лядb,
в дыру такую из Европы,
а тут не будут и ebamь!

Есть вариант но радикальный,
с nи3ды обрежут всё подряд.
Тогда оттрахают реально,
построив все xy.и в отряд.

Спасибо милая сестричка,
тебе хотела я помочь,
но тут у вас не купишь спички,
а я с резины член не прочь.

Ну что теперь я буду делать,
как дальше мне на свете жить!
концы у мужиков не мелочь,
а мне и не с кем согрешить.

Сестра спокойно улыбнулась -
ты так была ко мне добра.
Самой судьбой ко мне вернулась
и мне помочь тебе пора.

Мой муж охотясь на бизона,
себе поранил правый глаз,
ну и теперь он глазам оным,
не видит ночью - педераст.

В селенье мы живем без света,
похожи с детства мы с тобой
и поменявшись до рассвета,
заменишь ты меня собой.

Он не заметит той подмены,
отбрось сомнения и страх,
а я не вижу в том измены,
ведь ты любимая сестра.

Они ещё разок обнялись,
наперекрест поцеловались,
осталось только ночи ждать,
когда её начнут ebaть.

Договорились очень просто,
что в дом она войдет сама,
к нему приляжет и под простынь,
молча, как полная луна.

Когда он сделав свое дело
начнет под боком тихо спать,
если ей ласки надоели
оставит пусть его кровать.

Всё Енк-аджи* ей показала
жилище так они зовут.
Сестра в кровати полежала,
сегодня тут её ебут.

Смотри сестра, молчи как рыба,
а завтра мы тогда с тобой
спихнем с горы проблемы глыбу,
займемся старшею женой.

Проходит день, а вот и вечер
берет своим желаньем в плен.
Поссав на месте сбора вече,
с кувшина он смывает член.

Тихонько в хижину заходит,
к нему тотчас идет жена.
Её желанной он находит,
e6ёm её - как сатана.

Она молчит и только стонет
глубоким стоном из груди
и это так его заводит,
что он решил в гузно* войти.

Он развернул её неслышно,
она подумала - "ходок"
и тут он ей всадил как дышло,
попав увы не в передок.

Она немного помычала,
у ней дыхание зашлось,
вдруг как сирена прозвучала,
истошный крик и началось...

Сбежались к хижине все люди,
ведь крик нарушил их покой,
а тут с чужой их воин блудит.
Картину вижу я такой:

бьет по спине тупой мотыгой,
его старейшая жена,
за руки словно забулдыгу,
два тянут крепких пацана.

Лежит бездыханное тело,
в очке торчит огромный xy.й,
а младшая жена несмело
лишь повторяет: уй, уй, уй...

Не бойтесь, жизнь не так жестока,
в рассказе этом смерти нет
и не всегда "очко" за око,
с вас требуют купив билет.

Теперь живут большей семьёю,
четыре страждущих души:
три сучки с резанной мандою
и член - хоть рыбу им глуши.

А. Щепкин
9 июля 2012 г.

* хворобою страдая сонной - сонная болезнь, передающяяся через муху цеце
* Сесть на коня - уйти в запой
* Енк-аджи - жилище массаев
* гузно - задница