Сны Ранчески. Как просто оказаться на дне

- Мне приснилось, что я лишилась работы. Да, признаюсь, работа у меня была. Не скажу, что очень хорошая. Тяжёлая. Притом неофициальная. Неделю в ночь, неделю в день. К такому графику непросто привыкнуть. Ты хочешь спросить чем я занималась на этой моей распроклятой последней  работе? Это была Лесопилка. Обычно девушек не принимают в такие месса. Но в отделе кадров я сделала глаза, такие как кот в сапогах в мультфильме про Шрека. И они не устояли. Не смогли мне отказать. Только честно предупредили, что работа адски  трудная и они не уверены, доживу ли я не то что до конца смены, а хотя бы до обеда.
Представь, а я выдержала. Выжила. И в конце смены, еле держась на ногах, в насквозь мокрой от пота спецовке, с кровавыми мозолями на моих некогда нежных, ухоженных ладонях, я вышла из цеха, и, глубоко вдохнув свежий, морозный воздух, с грустной улыбкой посмотрела в бесстрастное, утыканное мириадами звёзд  небо.  Не помню как садилась в последний автобус, как потом добиралась домой. Поужинав чем то из холодильника, я на ощупь добрела до дивана и, ещё не коснувшись головой подушки, уже погрузилась в сон.
Это такое странное ощущение – сон во сне. Я как бы наблюдала за собой, спящей, со стороны: молодая, довольно привлекательная…какие же черти занесли тебя в это проклятое захолустье, на эту каторжную работу?
Но… верно говорят, что каждый сам кузнец своего счастья. Или несчастья. Я часто задаюсь вопросом, Мильтон: почему, по каким таким причинам мы совершаем в жизни те или иные поступки? Когда умом понимаешь как нужно поступить правильнее, лучше, но делаешь всё с точностью наоборот. А ведь я хотела уехать жить и работать в деревню. Днём сеять зёрна и семена в бескрайнее нечерноземье, вечером сеять доброе и вечное на тетрадных полях… Да, я мечтала работать агрономом. Или на крайний случай обычным садовником – главное на природе, с растениями, чтобы каждый день соприкасаясь с ними, смотреть как они растут, и радуют своей красотой и ухоженностью взоры тех счастливцев, кому повезло доверить свои земельные участки, клумбы, газоны, сады и цветники моим умелым и заботливым, лёгким рукам.
- О, Ранческа, пути Господни неисповедимы.  Что уж говорить о нас, его детях, его любимых  созданиях . Может в нас изначально, ещё до рождения заложена какая то программа и сами того не сознавая мы следуем ей, удивляясь, а то и сокрушаясь поступкам и решениям, которые мы вынуждены принимать на протяжении всей нашей жизни. И не важно, боишься ты рать на себя ответственность за сои действия, избегаешь брать на себя инициативу – всё равно рано или поздно отвечать придётся за всё. – Мильтон как обычно сидел на подоконнике. Разве что в этот раз он решил повернуться к Ранческе спиной, и не шевелясь смотрел сквозь затуманенное оконное стекло на не меняющийся уже на протяжении многих дней пейзаж. Если представить что время может застыть, а ты продолжаешь жить, ходить, делать что то, думать, смотреть, то вот этот пример как нельзя лучше мог бы проиллюстрировать данную ситуацию. - Ранческа, как ты считаешь, сколько времени уже прошло с тех пор как ты очутилась в этой странной комнате?
- Я… не знаю. Просто мне не приходило в голову считать дни. Но ты и сам видишь, что время здесь не меняется. День или ночь сейчас – трудно сказать. Какое то промежуточное состояние. Это как будто ты лёг спать и ещё не проснулся. И сон твой может длиться мгновения, а может и всю оставшуюся жизнь. Но для тебя разницы не будет совершенно никакой. Во сне можно прожить многие годы в течении пары часов, и наоборот. Сон это прелюдия … смерти. Её брат. Он ничем от неё не отличается, если не пробуждение не наступит. Вот и сейчас, я не знаю, что в реальности со мной происходит: сплю я или  взаправду разговариваю с тобой. И знаешь, с каждой нашей встречей мне всё меньше хочется это знать. Как ты мне уже говорил, или это я сама говорила – правда может быть настолько ужасной, что лучше бы её и не знать.
- Но не зная правды, можно бесконечно мучиться сомнениями, изводить себя вопросами. А так… Выход найти можно всегда. Можно примириться к обстоятельствам, смириться с определёнными ограничениями, и продолжить жить. Вопреки всему и назло. Вот скажи мне, какое чувство ты считаешь самым сильным у себя? То, благодаря которому можно и горы своротить и в огонь, и в воду?
- Может любовь? Нет… это очень миролюбивое чувство, склонное к всепрощению и примирению, смирению и покорности своей судьбе. Злость? Возможно. Желание отомстить своим обидчикам, или победить болезнь, какой то другой свой недуг , сцепив зубы, матерясь и чертыхаясь,  - да, злость
Знаешь, кот…остаться одной, в чужом городе, в съёмной лачуге, заплатить за которую нужно будет в следующий понедельник, из более менее съедобного осталось кольцо кровяной колбасы, подозрительно пахнущее и скользкое на ощупь. Из неисправного крана на кухне монотонно и необратимо капала вода. Капля за каплей выпрыгивали из некачественного, покрытого пятнами ржавчины, крана и вдребезги разбивались об древнюю, эмалированную раковину. Ошмётки их жидких телец разлетались на облезлые обои, облупившуюся, замусоленную плитку неопределённой расцветки, на грязный, выщербленный, усыпанный мусором, окурками и пустыми бутылками из под пива пол. В немытом окне я с трудом разглядела своё отражение.  Зажгла свечу, поскольку за неуплату квартиру обесточили ещё на прошлой неделе. Поставила Чёрный от копоти кофейник на плиту: в него бросила последнюю ложку молотого кофе и налила побольше воды, чтобы в последний раз насладиться невыносимо прекрасным вкусом арабики.
***
- Слушай, расскажи подробнее о сути той работы, какую ты выполняла на Лесопилке? Не смотря на то что я кот, мне будет интересно услышать все подробности.
- Ну, ты как ты, а вот читатели? Будет ли им интересно?
- А ты не думай о том, что могут подумать другие. Ты не они и никогда не сможешь угадать чужие мысли. Ведь все твои догадки и предположения произрастают из тех знаний, опыта, который ты приобретаешь в течении своей жизни. Вряд ли кто то будет в точности как ты обладать тем же набором информации и эрудиции. Поэтому и реакция каждого человека на твоё повествование будет глубоко индивидуальна и уникальна. Не бойся последствий, начинай, в любом случае ты всё равно никогда не узнаешь как кто то отнесётся к твоей истории, ибо ты находишься здесь, а они там и ваши пути никогда не пересекутся.
- Да, это так, но иногда… хочется поделиться своими мыслями, переживаниями, даже сомнениями с кем то из живых, то есть живущих рядом со мной, так хочется, чтобы меня выслушали, и хоть как то отреагировали. Пусть даже осудят. Но кто из нас не без греха! А так… кроме тебя меня уже давно никто не посещает. Грустно это. И непонятно. Я не знаю куда подевались все. Мои родители, друзья, коллеги по работе. Я просто однажды очутилась в этой странной комнате и сколько себя помню никогда не спускалась с кровати на пол. Я не испытываю ни голода ни жажды, как и прочих потребностей, ну , ты то должен меня понять. Может я попала в аналог дня сурка и просто каждый раз проживаю один и тот же день? Просто события несколько меняются, как меняются истории, которые приходят ко мне во сне. Кстати, если бы не твои настойчивые просьбы, Мильтон, то я скорее всего так бы и лежала с открытыми глазами, смотря в потолок и ни о чём не думая. Ты как бы подсказал мне смысл моего существования в этих стенах, указал цель. Теперь я могу спать и во сне проживать чьи то жизни, или вспоминать события из своего прошлого. Во сне, что интересно, стираются все границы, и трудно иногда разделить реально произошедшие со мной события от сгенерированных мозгом. Но зато смотреть на это чрезвычайно интересно.
***
Итак, вернёмся к моей работе. Так как это была лесопилка, то естественно, что на ней распускали брёвна: в цеху стояло две огромные пилорамы, во время работы они ужасно визжали, ленточные пилы вгрызались своими зубами в беспомощную древесину, разрывали кору, волокна вдоль ствола, оставляя после себя ровный след, присыпанный опилками. Сосновые брёвна обычно распускали на брусы и рейки, которые потом использовались в строительстве. Для этого напиленные доски прогонялись сквозь многопильный станок, внутри которого находилось несколько острых циркулярных пил. Пилы распускали доски по заранее выставленным размерам, а оператор станка в зависимости от ширины доски, сам регулировал куда направлять доски, чтобы на выходе получались брусы разной ширины. Извини, кот, может я немного непонятно объясняю. У меня такой сумбур в голове. Хочется сказать так много, но постоянно возникает ощущение, что мне может банально не хватить на это времени. Иногда, раньше, когда я ещё не попала в эту комнату, у меня было чувство, что меня игнорируют. Я разговариваю, обращаюсь к кому либо, а они вроде бы и не слышат меня. А повторить свою просьбу или реплику мне было страшно, и грустная я умолкала и возвращалась к тем делам, которыми до этого занималась.
- Может дело было не в тебе вовсе, а в том, что люди, к которым ты обращалась просто  были невоспитанными, не твоего круга, они были сосредоточены на своих проблемах  и до прочих, в том числе до тебя, им не было никакого дела. Всегда нужно искать тех людей, кому ты будешь интересна,  небезразлична. Кто будет переживать за тебя, если ты вдруг куда то пропадёшь на время или не выйдешь на работу, кто будет иногда звонить тебе, чтобы узнать как ты там и всё такое. И кто, если ты сама наберёшь их номер, не отмахнётся от тебя, сославшись на чрезвычайную занятость. Ведь если это настоящий друг, то ты у него будешь на первом месте. И никакие бытовые обстоятельства не помешают ему выслушать тебя. А тебе – его. А слова наподобие, «у меня много работы, я тебе потом перезвоню» - это просто дежурные оговорки. Просто, всегда лучше прямо признаться, что человек потерял к тебе интерес и больше не хочет общаться. Это будет больно, да, но зато честно. И никаких обид потом не остаётся. Ведь на правду нет смысла обижаться. Да, бывает жалко, когда заканчивается дружба, длившаяся год, два или больше. Причём особенно грустно, если не знаешь причины. Ведь причина есть всегда. И потом, расставшись с человеком, ты думаешь, что сделала не так, почему такое происходит и как поступать в будущем, чтобы избежать подобных расставаний и вычёркивания из списка, соцсетей, мыслей, сердца…
***
- Моя работа на лесопилке заключалась в сортировке выползающих из недр многопила брусков и реек: по длине, по ширине. Я складывала их в стопки друг на друга, не забывая одновременно срезать ножом остатки коры с поверхности. Нужно было быть весьма расторопной и очень внимательной, чтобы потом не снимали премию за не качественную работу.  Когда количество брусков в стопках доходило до определённого количества, мы стягивали их специальной лентой и водитель на погрузчике отвозил пачки на улицу.
Если же приходилось распускать лиственные породы, типа клёна и ясеня, то из таких досок обычно делали заготовки для поддонов. Доски из пилорам поступали бесконечным потоком, многопил распускал их на узкие рейки, а я стояла на торцовочном станке и словно робот резала их пачками на метровки. Уже через час работы обычно вокруг меня начинали образовываться горы из реек. Они были двух видов – чистые и с корой. Поддоны из чистых реек стоили дороже, а это отражалось на зарплате. Вытяжки на станках не было, поэтому в воздухе постоянно висела древесная пыль. Приходилось дышать ею. Во время торцевания опилки летели в разные стороны, в том числе норовили попасть в глаза. И в то же время необходимо было быть аккуратной, чтобы чего-нибудь себе не отрезать циркулярным диском. Помню, был случай: пришла я на ночную смену, а напарник – не помню уже как его звали – сказал, что днём кто то отрезал себе палец. Вот мол, посмотри – и правда, на подоконнике в цеху, рядом с пилорамой лежал средний палец. Это было как то буднично. Я даже не особо удивилась. Больше того бедолагу никто не видел. Поскольку мы работали не по трудовой, то и ни о какой компенсации речи идти и не могло.
Да, я быстро втянулась в работу, она мне даже начала нравиться в какой то момент. Но потом, спина стала дьявольски болеть, даже было ощущение онемения, ведь приходилось постоянно нагибаться, чтобы либо поднять доску с земли, либо укладывать рейки в штабеля на поддоны. В общем, недолго я там проработала и решила уволиться. Начальник был в бешенстве, ведь я заранее не предупредила, что собираюсь уходить. Да и перед коллективом как то стыдно было, вроде бы подставила их, ведь на одного человека стало меньше, а это сразу отражается на работе, то есть на объёме переработанной древесине. Ну и самом собой на зарплате. В общем, деньги я получила только через неделю и то в конце самого рабочего дня. Часть удержали. Типа наказания. Ну да и ладно. И не через такое проходили. Ну вот, уволилась я, пыталась найти себе что то другое. А на улице был декабрь – сам понимаешь, какие тут вакансии? Все уже набрали себе работников и с нетерпением ждали прихода очередного нового года. Мыкалась я мыкалась, деньги подходили к концу. Приходилось экономить буквально на всём.
И вот однажды, уже отчаявшись найти хоть что то, я сидела на диване и меланхолично переворачивала страницы газеты с бесплатными объявлениями. И вдруг обратила внимание на одну вакансию. В фирму «Эколайк» требовались физически крепкие,  стрессоустойчивые сотрудники. Терять мне было нечего, и поэтому, даже не зная в чём будет заключаться моя будущая работа, я набрала номер, указанный в газете. Ответила женщина. Голос у неё был приятный. Она поинтересовалась моим образованием, гдея работала до этого, и  рассказала в чём будут заключаться мои обязанности. С каким то сочувствием, она спросила  меня, зачем мне это надо?  Может стоит поискать что то другое. Ведь работа, скажем так, не из самых приятных, если не сказать больше. Но я, Мильтон, как ты уже успел понять, натура противоречивая. Мне постоянно хочется искупления, хочется идти сквозь тернии, мучиться. Лишь тогда, я могу испытывать от жизни хоть какую то радость.
***
- Так чем же тебе пришлось заниматься на этот раз? – кот разлёгся на подоконнике и подперев левой лапой свою голову, приготовился услышать очередное откровение из уст Ранчески. А ей сейчас как никогда до этого нужно было кому то облегчить сою душу, высказаться, ибо очень трудно держать это всё в себе, не имея возможности ни с кем разделить их, свои мысли, чувства и тревоги.
- Мне пришлось заниматься уборкой мусора. Да, да, не смотри на меня с таким удивлением – во сне с нами чего только не случается. И знаешь, в этот раз я действительно осознавала, что это сон. Может поэтому и решилась работать в такой сфере. Какое у нас вообще отношение к мусору? Мы готовим еду, бросаем очистки и прочий ненужный хлам в пакеты или ведро. Потом полные пакеты завязываем и выносим в ящики, расположенные недалеко от наших многоэтажек. Или, если живём в частном секторе, то по определённым дням выставляем все свои мешки и пакеты в строго обозначенных местах. На этом в большинстве случаев наши контакты с мусором заканчиваются. И что потом с им происходит нас совершенно не интересует. Ещё чего – интересоваться каким то там мусором! Зря только время своё тратить. Довольно с него того, что его собрали, сложили, упаковали и выставили за двери, а дальше пусть с ним кто то другой разбирается, пусть у них голова болит по этому поводу. Вот той другой и стала я. Меня и ещё одного парня закрепили за большим мусоровозом. Начальник как обычно выдал мне униформу, вкратце рассказал обязанности и  по отечески благословил. Как ты помнишь, на улице была зима, вторая половина декабря. Лежал снег, стоял мороз и вдоль улиц как угорелые носились порывы ветра, норовя сорвать с головы шапку, забраться под тёплую фуфайку и проморозить до самых костей. И вот в таких условиях мне и предстояло работать отныне и во веки веков. Шучу, до тех пор пока смерть не разлучит меня с моими пакетами. Снова шутка! Конечно же всё зависит от меня: надоест – брошу всё к чертям и уйду искать что получше. Но это будет только весной. Зиму надо как то пережить. Самое суровое время года. В моём положении не приходилось перебирать вакансиями в виду их полного отсутствия, вернее отсутствовали те, куда меня могли бы взять. Я настроилась, что вопреки всем трудностям смогу дожить до весны и не умереть голодной смертью в какой-нибудь подворотне. Буду делать, что придётся. Человек ко всему привыкает со временем. Даже самые отвратительные, тошнотворные вещи с течением каких то дней становятся обыденными и не напрягают, не вызывают рвотные позывы. Мозг приспосабливается к изменившимся условиям, ты погружаешься в рутину и дни, ночи монотонно, однообразной вереницей проходят мимо тебя, как проходит и вся жизнь. Вставать мне приходилось очень рано, чтобы успеть на первый автобус. Иначе можно было опоздать и экипаж уехал бы без меня. А этого нельзя было допустить ни в коем случае. Как сейчас помню свой первый рабочий день.  Оформив все необходимые документы, я с начальником поехала в магаз, чтобы купить спецодежду – дома у меня ничего подходящего не оказалось. В раздевалке мне с трудом удалось отыскать свободный шкафчик. Вернее даже не весь, а только половину – во второй половине уже были чьи то грязные, источающие неприятный запах, вещи. Надо сказать, кот, что с первых моих шагов по территории предприятия «Эколайк» моему взору предстали горы мусора. Как я потом выяснила, дорога на городскую свалку бытовых отходов в связи с таянием снега, превратилась в кашу и стала совершенно непроходимой для большинства транспортных средств. Ожидали, пока доберётся бульдозер и как то более менее расчистит путь. А пока…весь собранный на улицах мусор свозился машинами на территорию предприятия и высыпался прямо на землю. Нет, уточню: поскольку машины мусоровозы были разные, то разгружались во дворе небольшие, типа бортовых "газонов" или "зилов". Потом подъезжали большие машины, "мазы", с огромными приёмными бункерами,  и трактором в их приёмное отделение этот высыпанный мусор потом перегружался. Ну а мне и таким как я приходилось вручную бросать туда же  то, что у трактора не получилось зачерпнуть ковшом. Хорошо что я была в сапогах. Ноги с чавканьем погружались в пёструю, зловонную жижу, я наклонялась и подбирала рваные пакеты, сломанные вещи, ветки, игрушки и прочие вещи, ставшие в какой то момент непригодными или ненужными. Одна коробка разорвалось и из неё в грязь вывалилось несколько десятков дисков с компьютерными играми. Или фильмами. Признаюсь я тогда не особо разбиралась во всём этом. Первым порывом было взять что нибудь домой. Ну вот, - подумала я тогда, - ты уже начала адаптироваться к новой работе, и стала жить по тем правилам, по которым живут все, кто работал в «Эколайке»: хватай всё, что имеет хоть какую то потенциальную ценность и тащи домой, в надежде что это потом пригодится. Отдельное слово хочу сказать про металл – он попадался в больших количествах. Просто в городе было мало пунктов приёма чер-и цвет мета и люди, чтоб не заморачиваться с его сдачей, особенно если металла немного, просто выкидывали его в мусор: кастрюли, банки из под краски, ржавые замки и прочее, прочее. Иногда попадались кабеля с медной проволокой. Их, кабеля, потом нужно было обжигать на костре, чтобы добраться до меди. Медь шла в разы дороже. Бывало, выкидывали ненужные старые ламповые телевизоры – и тогда приходилось разбивать кинескоп и извлекать из него медную проволоку, различные конденсаторы, микросхемы и транзисторы. Их вообще принимали отдельно. По субботам мы на нашей машине ездили в дачный посёлок. Там бывало металла накидывали побольше. Всё собранное железо мы складировали в нише между кабиной и мусорным бункером. Когда его становилось много, мы сдавали его в пункте приёма, деньги делили поровну на троих. Такая прибавка к зарплате не могла не радовать. Со временем глаз становится намётанным и уже издалека, подъезжая к очередной куче мусора, можно было различить ценные находки.
Для работы каждую неделю нам выдавали перчатки, прорезиненные с лицевой стороны. Но вероятность порезаться обо что то или наколоться на шприц существовала постоянно. Как глубоко может опуститься человек? На что он способен, чтобы выжить? Мне кажется тогда я получила ответы на большинство своих вопросов.
Каждый день – свой район, с определённым графиком и списком улиц. Смена заканчивалась тогда, когда последний пакет с последней улицы был затрамбован в мусороприёмнике
Мы втроём ездили на машине по улицам города. Водитель крутил баранку, а я с напарником обычно , крепко вцепившись в поручни, стояли в задней части машины на подножках, и подъезжая к очередной горе пакетов спрыгивали и быстро забрасывали весь хлам в бункер. Периодически нажимая на рычаги, чтобы запрессовать мусор подальше и поплотнее. Пакеты были разные. Лёгкие, объёмные. Некоторые люди развешивали на крюках, прикреплённых к заборам или столбам, чтобы не распотрошили бродячие псы. Но не смотря на это каждый день приходилось лопатой или просто руками сгребать вывалившиеся из пакетов отходы. Ибо всё должно после нас оставаться чистым За это нам и платили деньги. Пакеты на улицах выставляли по обе стороны дороги. Транспорт постоянно двигался то туда то сюда, и приходилось постоянно, не теряя бдительности, об весившись гирляндой пакетов, лавировать между проезжающих машин. И в снег, и под дождём и под нещадно палящим солнцем. День за днём я делала одно и тоже. Постепенно обоняние притупилось и я перестала чувствовать вонь разложения пищевых отходов. Адаптация прошла успешно.
Да , кстати о свалке: оказывается на ней работали люди, которые с большими мешками бродили по мусорным терриконам и собирали, сортировали привезённый мусор. Пластмассу отдельно, дерево отдельно. Всё, что могло представлять ценность они сортировали. Собранные пластиковые бутылки в больших бигбегах потом загружали на огромный длинномер и увозили за город на повторную переработку.
Когда подъезжала наша машина, я выпрыгивала из кабины и шла открывать задний борт. А вокруг уже начинали сползаться работники свалки. Они подходили и замирали в ожидании, предвкушая отыскать что  нибудь  ценное, в процессе опорожнения внутренностей нашего мусоровоза.  Некоторые из них умудрялись даже находить что то съестное: как то, недовыжатый кетчуп или недопитый йогурт. Или булочку. Иногда попадалась просрочка из магазина, тогда вообще был праздник. Печенье, колбаса, жестяные баночки с кока колой – в чреве машины могло оказаться всё что угодно. Не удивился бы если оттуда мог вывалиться труп человека. Шучу. Разве что по частям, расфасованные в мешки.  Помню, однажды изнутри машины, когда мы проезжали по улицам дачного посёлка, послышалось душераздирающее мяуканье. Да, да, Мильтон, кто то посадил твоего собрата в мешок, ещё живого, и мы, не зная, бросили его с остальными пакетами. Ещё и запресовали. И вот этот кот каким то чудом дополз до щели в корпусе, высунул наружу одну лапу, и глядя на нас своим безумным глазом орал не переставая. А что мы могли сделать? Свалка к несчастью опять оказалась закрытой. И машина простояла на базе с субботы до понедельника. Придя в понедельник на работу я уже не услышала мяуканья. Что и не удивительно. Жуткая смерть. Какими же надо быть бессердечными людьми, чтобы вытворять такое с живым существом?
Мильтон задумчиво слушал, не перебивая Ранческу, что вообще то было не характерно для него. Возможно он задумался о чём то. О своём, кошачьем. А Ранческа просто смотрела на него и продолжала рассказывать свой сон. И свой ли? Да и сон ли это был вообще?
***
- А  помнишь ли свою самую первую работу? – спросил вдруг ни с того ни с сего Мильтон.
- Первую? Я помню первую работу, за которую получила плату. В школе нас на несколько дней отправили собирать картофель с полей. Трактор предварительно механизмом вырыл его на поверхность и мы всем классом с вёдрами бродили вдоль рядов и, насобирав полные, приносили и высыпали их в специальные большие ящики. А наша староста и ещё кто то, не помню уже, считали кто сколько собрал. Это было осенью. А только весной нам раздали честно заработанные деньги. Первые деньги в моей жизни! Даже и не помню на что я их потратила тогда.
- Тебе верно нравится физический труд? Хотя насколько я понял, ты могла бы занять какую то руководящую должность, знаний и интеллекта тебе не занимать . Тогда почему?
- Сама не знаю Так получилось… - голос у Ранчески был полон печали. Она вспоминала сотни неиспользованных возможностей, подарки судьбы, которые был ею отвергнуты. Да и ею ли? Может какая то внешняя сила заставляла её упорно отказываться от тех благ, того благополучия, которое неминуемо настигло бы её, будь она чуточку посмелей и решительней.
- Пора спать, моя девочка, - Мильтон одним ему известным способом умел определять время суток, но свой секрет не открывал.
- Да, знаю. Так хочется, чтобы этой ночью мне приснилось что нибудь  хорошее, что то, что могло изменить мою судьбу в лучшую сторону. И…так хочется, чтобы этот нескончаемы туман за окном, эта серость и беспросветность наконец то закончились и я вновь увидела рассвет. Настоящий, пылающий, воскресающий.
- Будет, всё однажды произойдёт. По крайней мере я на это надеюсь, - прошептал Мильтон. И ,пожелав Ранческе особо не задерживаться с подсчётом бредущих куда то своих хвостатых копий, загадочным способом
 просочился сквозь оконное стекло и растворился в сумерках, став на время частью этого кошмарного,  кромешного, серого заоконья.

(5 июня 2022)