Айсберг-3. Шахматист

Айсберг, Часть-3. Шахматист
Виктор Одесский

Бой на шахматном поле, в аду и в тюрьме,
Для врагов здесь пощады и жалости нет,
Каждый шаг мой продуман, холодный расчёт,
Жизнь - Игра, и я делаю правильный ход.

1. Шахматист.

Несмотря на весь маразм ситуации, в которую я попал и все бури вселенной, свалившиеся на мою голову, в этом убогом и уёбищном месте под названием «Айсберг», где пиндосовские нелюди превращают людей в животных, я до сих пор считаю себя счастливым человеком. А что мне ещё остается делать?
Я очень хорошо помню, когда, будучи штатным переводчиком войск коалиции в «зелёной зоне» Багдада, где находилась внутренняя тюрьма для военнопленных, мне не единожды приходилось наблюдать во время допросов, что эти «борцы за мир во всём мире» способны делать с людьми? Я помню, как несчастных арабов  они травили собаками, я помню как их мучили жаждой, я помню как не давали им спать несколько суток подряд пока пленные полностью не вырубались, я помню постоянные избиения, унижение и как американские телки заставляли их лизать «пуси», потому что в исламском мире это табу, как привязывали их на цепи и таскали по коридорам, как животных, заставляя лаять, как постоянно пытали водой.  Я всё это видел, я всё это помню.

 Ожесточённое войной сердце, воспринимало это как должное, просто потому, что были такие условия. Они были соответствующими, хотя хуже войны, невозможно придумать ничего. Но в то время, эта боль не была такой острой, хотя внутренне, я всегда старался абстрагироваться от тяжелых и бесчеловечных условий непредсказуемых ситуаций, делая сноску на войну.  Внутри себя, я старался как мог, оправдаться перед собственной совестью. Ведь прямого отношения, я к этому не имел. Я всего лишь на всего, был техническим сотрудником и просто помогал обеим сторонам понимать друг друга. Но, внутри меня, всегда бушевала титаническая боль несправедливости, которую янки демонстрировали по отношению к пленным.
Я понимаю только теперь весь ужас и трагедию того, чем занимался. И я не помню, ни у одного из своих сослуживцев, хоть какое-то подобие от слова «милосердие», так присущее российским ребятам, с которыми когда-то, я тоже «делил табачок в окопах». Мне есть с чем сравнивать!
Просто теперь, поменялось место действия, но люди остались те же самые. Они представляют ту же систему, выращенные в той же среде и, по умолчанию, не могут быть другими. Они - те же самые варвары, которые разрушили всё, куда только ступал их сапог.
Это именно они - исчадия Ада, выхоленные и взлелеянные в стране сатаны! Так, что от них ожидать? Абсолютно ничего! С ними нужно бороться, а вернее воевать и только по их правилам. В смысле - вообще без правил!


Пока я занимался личными проблемами, отбывал наказание в карцере, потом лечился, потом проходил реабилитацию, прошло немало времени. Это время я проводил по-разному – уровень моего психического состояния опустился ниже плинтуса. Радостного мало, да и жаловаться не буду, но один стопудовый факт могу доложить с гордостью – я остался живым. Хоть и «покоцанный», но одним куском.
Несгибаемая защитница, моя дорогая Мэган Бремер, которая за время тяжких испытаний, стала моей единственной надеждой во вселенной, хоть на какой-либо свет в дремуче-тяжком тоннеле. За короткое, но бурное время, она буквально заменила мне отца, мать, сестру, лучшего друга и в какой-то степени даже жену.
Мэган буквально разбивала себя вдребезги и истязала беспощадно, вступив в неравную борьбу с системой. Мы с ней дошли уже до такого уровня доверия, что могли обсуждать любую жизненную тему, где ключевое слово – любую! Очень интересное открытие произошло в моей душе и сознании, которому я очень обрадовался. Наверно, впервые в своей жизни, от общение с этой мужественной, милой и хрупкой женщиной, которая практически общалась со мной как с любимым братом, а мой израненный, заживающей член, который был всегда самым главным катализатором моего отношения к женщинам и к окружающей среде, ни разу не посмел наливаться бурлящей кровью. Я, ни разу, даже в самых дерзких воображениях или диких фантазиях, не видел её…  своим сексуальным партнёром. Она была для меня просто другом с соседнего двора и ничего, кроме любви и теплоты, я к ней не испытывал, Мои братские чувства были построены на огромной уважухе, за её профессионализм и горячее сердце.
  Я молился Богу и благодарил вселенную за то, что всевышний послал её ко мне и она так неожиданно появилась в моей жизни. В самый, что ни на есть подходящий момент! Удивительная закономерность присутствует в моей биографии - чем труднее мне даются преодоления жизненных баррикад, чем мощнее меня прессует природа трудностей, чем больше стараются уничтожать меня враги, Бог всегда присылает мне помощь в виде кого-то или чего-то и…  балансирует ситуацию. В любой безвыходной или патовой ситуации, мне всегда есть на кого опереться. Чаще всего, конечно, в этом списке под номером один присутствую я сам и не знаю, как это объяснить?! А может, я вижу это больше других или просто вижу все по-другому? Может ли быть такое, что я не от мира сего?
Понимая моё психическое состояние, Мэган делала все для того, чтобы я не оставался один: она привлекла к поддержке моего морального духа всех, кого только возможно. Находясь в одиночной камере - 23/1, то есть в течение суток ты закрыт полностью, за исключением одного часа, который тебе дают на прогулку.
В тюрьме существует неписаное правило, что общественные деятели, медицинские работники, адвокаты и сотрудники учреждения, имеют прямой доступ в любое время суток к своему подзащитному или клиенту. Поэтому, Мэган загрузила такое количество людей, организаций и всевозможных представителей всего возможного люда для общения со мной, что я, практически, в одиночной камере не находился до самого отбоя. Ко мне шли ходоки со всего света, из всех организаций.  Доктор Ван Кил, только заступал на смену, постоянно меня вызывал на больничку, где мы с ним могли просто сидеть в кабинете, трепаться час – полтора, пить кофе или чай и пиз*деть ни о чем.
Он прописал мне все возможные и невозможные медикаменты, за которые в тюрьме можно купить все. Одна обезболивающая пилюля на кодеине, а также транквилизаторы, в тюрьме являются «золотым запасом» и прописывается исключительно с разрешения главврача под роспись, в специальном протоколе!
Ван Кил, добивался этого чуда по мановению волшебной палочки, да и потому что главврач медицинского учреждения, был его армейским другом и был в курсе моей истории. За все, полученные мной повреждения и увечья от сотрудников «Айсберга», они имели полное право не кривя душой, выдавать мне всё, что я просил. И я хорошо знал, что нужно просить?
Ко мне приходили представители религиозных конфессий, общественных организаций по борьбе за права человека, какие-то журналисты и ученые дяди и тети, которые писали обо мне целые статьи.  Меня постоянно вызывали в приёмник, где я проводил большее время суток, а не парился в камере! Мэган их организовала из числа тех людей, кто мне либо симпатизировал лично, либо из идеологических соображений поддерживали Россию.
Пару ребят из числа охранников, прошедшие через горячие точки, каждый день приходя на смену, обязательно заходили ко мне минут на 15 - 20, чтобы просто потрепаться и вытащить меня из камеры. Точно такие же американцы, точно такие же представители Сатанинской страны, но совершенно другие. Я хочу сказать, что в Америке существует большое количество порядочных людей, которое нельзя игнорировать.
Я продолжал записывать свои воспоминания на обратной стороне приговора и любых кусках бумаги с чистым полем, где можно что-то записать. Самыми ценным, в этом занятии, были чернила. В карцере запрещалось иметь хоть какие-либо средства чтения и писания, кроме библии и приговора и резинового карандаша.
Резиновый карандаш для подачи прошений и рапортов администрации, был изобретением американской науки. Каждый раз, как только я брал его в руки, пытаясь что-то написать, мне хотелось этому «изобретателю» засунуть этот карандаш в его задницу.
Для того, чтобы общаться с администрацией существуют системы подачи рапорта. Рапорт — это обычный лист бумаги, на котором, с одной стороны, написаны несколько предложений, которые нужно заполнить и указать причину вызова врача, священника или своего адвоката. Задняя часть этого рапорта было пустой и для меня это было целое сокровище, потому что там можно было записать большой кусок. Я старался это делать мелким и убористым почерком, чтобы захватить больше памяти своей истории, которую я уже записывал третий год. Всякими способами, больше всего – почтой, я отправлял эти записи на волю своим друзьям, которые перепечатывали рукопись и выставляли ее на онлайн. Понятно, что редактирование было «от вольного» и получилось то, что получилось. Для меня, самым главным желанием, было познакомить остальной мир с тем, что на самом деле происходит, в американской карательной системе.
Мне не нужно было что-то «высасывать из пальца», а просто записывать обычную рутину, что со мной происходит каждый день? Записывал я, по мере возможности, стараясь захватить более существенные моменты, моей жизни за решеткой.
Все посетители, кто приходил ко мне по рапорту или утвержденному администрацией  списку, подвергались обязательному обыску. Они не могли ничего приносить, кроме религиозных или юридических брошюр и документов, которые заранее оговаривались и утверждались. Тюремный «шнырь», который мыл полы в моей камере через день, мне помог. Его удалось уговорить, и он проносил мне несколько стержней от авторучек, из которых я мастерил нормальную ручку при помощи анкеты для заполнения товарных закупок в тюремном «булдыре», зубной пасты и капельки мочи. Он, конечно, сильно рисковал потерять работу и стать моим соседом в этом же самом помещении. Но к тому времени, после известных событий и моей битвы со спецназом в голом виде, благодаря сарафанному радио, мой авторитет в тюрьме настолько вырос, что, если я обращался к кому-то с просьбой - никто не отваживался мне отказать.
Получалась хорошего размера и правильной жёсткости авторучка, которую при обыске, я прятал в вентиляционным доке, подвесив ее на выдранной из полотенца нитке, и привязанной к решетке дока изнутри.

Однажды, я запросил у администрации и подал рапорт на священника для того, чтобы он провёл обряд очищения и исповеди. Существуют юридические законы в положении о депортации или перемещения людей. У «Айсберга» по этому закону, оказывается есть только 90(девяносто) суток для того, чтобы привести приговор в исполнение. Об этом мало кто знает, потому что они, естественно, все скрывают. Если «Айсберг» в течение девяносто дней не докажут, что человека нужно депортировать на законных основаниях, то они обязаны этого человека…  выпустить. То есть, остановить процесс депортации и дать человеку «вольную». Эти уроды злоупотребляют, естественно, как могут и эти девяносто дней они автоматически превращают в 180(сто восемьдесят) дней, якобы главный супервайзер локального «Айсберга» уполномочен сделать одно продление. Дать «Айсбергу» вторую попытку для повторного захода на депортацию.  Это ужасные и Сатанинские попрания своего же собственного закона, которым они безгранично пользуются.
У меня подходили к концу уже вторые 90(девяносто) дней, то есть я находился на процессе депортации уже полгода.  Учитывая мой статус - службы во вражеской армии и работы с разведывательными департаментами практически всех силовых структур и Агентства Национальной Безопасности страны, права меня депортировать из страны, у «Айсберга» заканчивались. Эту фишку раскопала Мэган и немедленно решила претворить её в жизнь, что и привело к замедлению процесса моей депортации.
«Айсберг» послал нас на три буквы, но согласился принять рапорт и начать расследование. Отказать они не имели права, в противном случае, Мэган просто порвала бы их на лоскуты, как «тузик тряпку» в зале иммиграционного суда.
Мы «купили время», как говорят американцы, что давало Мэган возможность для манёвра.

В ближайшее воскресенье, ко мне пришел православный священник. Выше меня ростом и сухощавый как дрыщ отец Александр, из местной, сербской христианской церкви.
Отец Александр был из прекрасного сербского города Нови-Сад в котором я успел побывать ранее, иммигрировал в Пиндостан в статусе беженца, во время недавнего Балканского конфликта.  Свои проповеди он вёл на русском языке, потому что основная масса прихожан, была из русской иммиграции, разбавленная всяким людом из восточной Европы.

Я спустился из карцера вниз, в отделение приема гостей, и ко мне заходит такая каланча в полном иконостасе. Обменявшись мощным рукопожатием, которое было похоже на домкрат, мы обменялись открытым взглядом, и я его сразу зауважал. Не знаю почему, но душевная близость европейца к европейцу, была видна невооруженным взглядом у нас обоих, с первого взгляда. Как первая любовь!
Первое, что он спросил, увидев меня, или я голоден? Это чисто одесский вопрос, от которого, у меня сразу потеплело в душе. Мне стало понятно, что могу вести себя с этим человеком откровенно и быть самим собой.
Я не успел ответить, слегка смутившись, как священник с ловкостью факира, достал из своей бесконечной христианской робы небольшой кусочек торта, завёрнутого в газету. Чисто по-русски. Отец Александр попросил его сразу скушать, потому что он рисковал и пронёс «контрабанду» через досмотр, не доложив проверяющему инспектору.
Тортик был слоеным, похожим по вкусу на «Киевский», который я особенно обожаю. Я его моментально проглотил, получив неописуемое удовольствие в его же присутствии.
Газету, в которой был завёрнут тортик — это был нижний правый угол последнего страницы, непроизвольно оторванной и промасленной от тортика, я аккуратно сложил и засунул себе под резинку трусов, чтобы не оставлять компромата. После любого контакта или встречи с представителями внешнего мира, меня обязательно шмонали.
Мы приятно общались более двух часов, отец Александр провёл со мной все необходимые процедуры,  принял исповедование и причастил меня. Было очень приятно находиться в компании с человеком близким по духу, тем более священником. Моё настроение моментально поднялось, дух крепчал и возвращаюсь к себе в ненавистную одиночную лачугу, я буквально парил над землёй.
Вернувшись в камеру, я заклеил туалетной бумагой дверное окно и прорезь для подачи подноса с едой. Мусульмане придумали эту процедуру, когда мастурбируют или ходят в туалет, чтобы их случайно никто не увидел в окошко – щель, как они справляют свои естественные надобности. Это, конечно, бред для любого европейца или любого цивилизованного человека, но у них это закон, они это делают, и эта рутина является для них чуть ли не священной.
Кому нахер нужна твоя голая черная жопа и кто на неё собирается смотреть? Ну для них это такая серьезная фишка, учитывая тот факт, что мусульмане писают на коленях, чтобы не разбрызгивать священную землю вокруг себя и не окропить её неблагоприятной мочой!
В туалет «по - большому», они тоже ходят удивительно странно, забираясь на сиденье с ногами и справляют свои естественные надобности в позе «орла». Это такие тонкости и нюансы тюремной жизни, что когда ты не знаешь их примочек, то моментально попадаешь впросак, что со мной происходило не раз, пока я не выучил все их «заебо*ы!» Они нас называют «дикарями» и всякой низостью последней цивилизации, а у самих столько дырок в голове и проплешин в сознании, что невозможно объяснить и даже описать!
Когда я убедился, что дежурный не сможет меня увидеть со своего «скворечника» или кто-то из проходящих жандармов, я достал аккуратно сложенный обрывок газеты, который представлялся мне неописуемым подарком. Ведь в нём наверняка, я смогу раздобыть хоть какой-то кусочек полезной информации и узнать, что происходит в мире?
Я разложил его у себя на маленьком столике в самом углу камеры, расположившись спиной к двери, всем телом прикрывая «контрабанду». Нежно и аккуратно, почти с любовью, я разгладил обрывок. С лицевой стороны, была реклама из местного магазина подержанных машин и резиновых покрышек, а на обратной стороне, экспертами была описана и аккуратно разложена на атомы, шахматная партия за титул обладателя мировой короны. Этот легендарный матч между чемпионом мира Борисом Спасским и моим земляком Бобби Фишером, проводился на побережье Адриатики, на острове Святого Стефана, в Югославии, в ранге матч-реванша. Первый матч выиграл мой кумир Бобби Фишер, который защищал цвета Соединенных Штатов. Его мама Рита, из Одессы иммигрировала в Иллинойс, забеременев от немецкого еврея - антифашиста. Потом она его бросила, начала крутить шухры - мухры с венгерским доктором и они все вместе переехали в русскую мешпуху, в Бруклин, где Бобик провел детские и отроческие годы.   На Брайтоне, маленький Фишер, проходил шахматные университеты у старых еврейских пенсионеров, с которыми играл в парке на «шалбаны» или детскую пепси-колу. А потом, он всех порвал, став самым молодым чемпионом мира, в истории.

У меня моментально заблестели глаза и вспотели ладони. Передо мною лежало сокровище. В этом счастье присутствовал маленький, но неприятный осадок. Начало партии было оборванно вкосую и для меня она начиналось с 13-го хода. Моё любимое, фартовое число. Я не был великим шахматистом. Когда-то в детстве, дедушка меня научил канонам и правилам игры в эту великую древнюю утеху королей. Несколько раз в тюрьмах Вирджинии и Пенсильвании, я садился за шахматный стол и меня лупили все кому не лень. Я был любимым партнёром для каждого, кто хотел получить удовольствие от победы над русским. Русская шахматная школа известна на весь мир и каждый, кто играет в эту игру, прекрасно осведомлены, что русские - лучшие шахматисты. Победив меня, они вставали в когорту счастливцев, которым удавалось победить непобедимых русских. Не важен размер и не важен масштаб, самая главное - конечный результат. Счастье партнера укладывалось всего в три слова - победа над русским!
Учитывая, что я обладал огромным сокровищем, как бесконечное время в запасе, а шахматы являются самым лучшим способом по убиванию этого самого бесконечного времени, я решил заняться этой утехой - убивать свое время!
Но вначале, мне нужно было раздобыть первые двенадцать ходов, которые отсутствовали в этом клочке бумаги…
И я стал разбирать партию.
https://proza.ru/login/page.html?edit&link=2024/01/13/150

Последующие несколько недель отсидки в карцере, я провел исключительно в математических расчётах, которые мог позволить мой интеллектуальный уровень. Я практически потерял счёт времени и даже не всегда мог быстро определить день сейчас или ночь?  Единственным расчётом времени для меня существовал прием пищи, на который я практически, перестал обращать внимание. При раздаче очередного подноса с едой, по рациону я определял, завтрак это или обед? Я быстро проглатывал свою порцию и снова садился на «шахматное» место - спиной к дверям, за маленьким квадратным столиком, размером в шахматную доску, в углу своей темницы. Резиновый карандаш, наконец сыграл свою роль, он мне пригодился. Используя Библию как линейку (да простит меня всевышний), я чётко по линиям, расчертил тюремный столик на шестьдесят четыре шахматных клеточки и разметил соответствующими буквами и циферками. Как опытный лингвист, непременно применил метод «визуальной навязчивости», используемый в американских разведшколах. Вскоре все стены тесной камеры, были испещрены ходами наиболее выдающихся партий. Когда я зазубрил все «экспертные разборки» и они закончились, я принялся за главную партию.
Естественно, играя сам с собой сутки напролёт, я постоянно выбирал цвета своего земляка с Малой Арнаутской. Более того, я возомнил себя Бобби Фишером и смотрел на окружающий мир исключительно с позиции его взбалмошного характера. Самым главным качеством, которое я передрал у него, была скорость реакции. Я играл очень быстро, исходя из того, что наизусть знал все ходы и выработал в себе определённый стиль, который был сверхскоростной. Как признался он в одном из своих редких интервью, что он всегда «воруют время» у партнёра, потому что думает вместе с ним, поэтому никогда не попадает в цейтнот! Я попробовал этот стиль, и он у меня тоже получился. Я стал очень быстро играть. Совершив свой очередной ход, когда мой соперник в данном случае «Борис Спасский» обдумывал свой ответный ход, я продумывал свои следующие варианты.
К концу месяца, я с закрытыми глазами, по памяти, мог совершить любой ход за шахматным столиком. Я очень боялся шмонов, потому что больше всего, я боялся потерять этот клочок бумаги, который буквально голыми руками забрал моё сердце! Никогда не думал, что человек может так предаться идее, как самый настоящий исламский радикал и практически потерять рассудок, ради недосягаемый цели. Но моя цель была приземлённой.  Я захотел хорошо научиться, чтобы тюремным «шахматным гениям», которые отбывают пожизненное наказание или имея две, три декады отсидки за своей спиной, давать достойный отпор. Больше всего я жажду попасть в общую камеру и впервые сразиться, применив знания, которыми обогатил свой мозг месяцем неустанной работы. Весь свой ватный хлеб американской выпечки, я пустил в разработку, используя слюну для создания шахматных фигур. Я быстро этого добился и у меня по ночам практически разыгрывались неприступные сражения шахматных королей, подкреплённые гениями, которые полностью передрал с этого обожаемого мной клочка бумаги, где каждый ход двух шахматных звезд 20-го века, я знал уже наизусть.
Я отмотал назад все двенадцать ходов используя комментарии специалистов и экспертов, которые разбирали эту партию. Мне это удалось и мне это очень понравилось, что я в этом разобрался? Я почувствовал свою силу и свои способности, которые оказались весьма и весьма существенными. Как будто Бог услышал мои опасения и за целый месяц карцера, у меня было всего лишь два шмона. Они оказались не существенными, без собак, обрывок газеты никто не нашел, потому что я его подклеил слюной в Библию и во время «тряски» он не вылетел. А листать по странице всю библию, жандармам естественно, было лень.
В отношении шахматных фигур я сказал, что таким образом делаю сухари и ночью, когда мне очень хочется есть, съедаю по паре фигур. Мусора рассмеялись «очередному сумасшедшему русскому» и двинули дальше.
Чем дальше я вникал в эту игру, чем больше я разбирал невероятные головоломки, тем больше воспалялись мои мозги ее величеством древнейшей игры. Я перестал спать, я плохо ел, вставая из-за стола только для приема пищи или сходить в туалет. Шахматы буквально взяли меня в плен и полностью мной овладели. Это был приятный плен, я сдался и с удовольствием ему покорился.
Иногда мне казалось, что я схожу с ума, потому что я начал откровенно переживать, что эти бесконечные вычисления, обдумывания ходов и предполагаемый ответ соперника, не давали мне покоя. Куда бы я не бросал взгляд, я видел шахматные фигуры, я слышал угрожающе тикающие часы, озабоченные и сосредоточенные лица соперников.  Я, буквально пропитался шахматной жизнью и полностью был ею покорён. Каждое новое увлечение в жизни, буквально сводило меня с ума, пока я не добирался до самых корней. Эта удивительная черта моего характера, не давала мне покоя. Я все больше недоумевал, как раньше, я проходил мимо ЭТОГО и не обращал внимания, считая ЭТО занятие, не достойным. Скорее всего, это было из-за непримиримой и несгибаемой черты моего буйного характера. Мне было очень сложно представить себя сидящим за шахматной доской часами и обдумывать ходы.  Для меня это было скучно, и я на это дело, никогда не обращал достойного внимания. Как оказалось напрасно.
Все больше и больше я сравнивал игру в шахматы, с высочайшей борьбой интеллектов и это было на самом деле так. Тебе не нужно с помощью своего кулака и двухметрового роста доказывать, что ты сильный и что ты крутой! Что нужно было сделать - просто сесть на другую сторону стола и путём своего мозгового штурма доказать сопернику, что именно ты крутой и что именно ты – гений, потому что ты его ломаешь и делаешь все, что захочешь, не применяя абсолютно никакой физической силы и никакого насилия. Всё больше и больше, я сравнивал шахматы с флиртом, когда, без какого-либо принуждения, ты овладеваешь понравившийся тебе девушкой или красивой женщиной, исключительно путём своего интеллекта, своей харизмы и интеллектуальной исключительности. Сама того не ведая, как коза на поводке или как кролик в пасть питона, она сама следует в твою постель. Это блин круче, чем оргазм!
Именно ощущение своего интеллектуального превосходства в этой огромной системе мироздания, ты понимаешь свою исключительность, и ты понимаешь, что находишься на своем месте!
Мне и раньше, путём «одесской болтологии», удавалось «развести» любую девушку и залезть ей в трусы. Теперь же, у меня появились совершенно другие ощущения в шкале собственной самооценки, что позволило мне сделать огромный скачок, поднимаясь в собственных глазах.  Я с нетерпением ожидал, когда смогу применить силу, так неожиданно открывшихся у меня талантов. Для этого мне нужно воздержаться от «залетов» и вернуться в свой блок. К толпе арестантов.

На другом «интеллектуальном» фронте, Мэган во всю раскочегарила иммиграционно - юридическую систему и стала получать ответы на вовремя заданные неудобные вопросы. Ситуация накалилась до предела, потому что из центрального управления «Айсберга», из Вашингтона в Йорк, приехала комиссия по её репортажам, когда она забила во все колокола, после моего избиения в карцере, кучкой государственных преступников - местных сотрудников «Айсберга».
Ко мне в камеру, не единожды приходили участники побоища, которых я узнавал все больше и больше. Они настойчиво умоляли меня не делать никаких телодвижений иначе… недвусмысленно мне намекая, что вся эта процедура с обращением за помощью, закончится для меня трагически. Скажу откровенно, что мне было неприятно это слышать. Я знал, что администрация депортационной тюрьмы, использует в своих карательных целях уголовников, которые прибывают в Йорк из федеральных тюрем для того, чтобы пройти процесс депортации.
Йорк славился очень плохой репутацией, люди погибали часто, совершенно без причин и самое печальное, что ни одно расследование не заканчивалось положительным результатом. Своими коммунистическо- совковыми мозгами, я сразу понял, что «рука руку моет», правды здесь не добьёшься и пытался, как мог отговорить Мэган. Однако она убедила, что меня никто не тронет пальцем, потому что она всё держит на контроле и уже предупредила начальника тюрьмы. Более того, она умышленно держала меня в P.C.(protective custody) – одиночной камере, что являлось самым безопасным местом в тюрьме.
По крайней мере, моментально полетят головы у всей смены, начальника тюрьмы и замов, если не дай Бог, со мной что-то случится. Очень легко будет найти участников этого «процесса» - никто, никуда, ничего не в состоянии будет спрятать!
Чтобы придать дело огласке и таким образом, наверняка застраховать мою жизнь, она подала в местный, третий округ судебной инстанции Пенсильвании прошение о начале криминального расследования, по факту избиения сотрудниками «Айсберга», временно задержанного господина Одесского. Мэган предъявила претензии учреждению и каждому из участвующих в избиение сотрудников, нанесших мне физический,  моральный и эмоциональный ущерб, а также потребовала материальную компенсацию в размере одного миллиона долларов США, с каждого.
Мое дело, из вялотекущего и неопределённого процесса, которые, как правило, всегда заканчивались одинаково, совершенно неожиданно, превратилось в реальную бомбу и под многими маленькими «пиндосятами» в чёрной униформе, с нечесаными жёнами, с сопливыми «детями», с длинноногими, накрашенными блондинками - любовницами в стиле «Барби», с новыми машинами, большими офисами, и прочими приятными фишками устроенной жизни, моментально закачались кресла и задымились задницы. Потеря работы в Америке, которая ведёт автоматически к потере всех привилегий — это самое большое наказание для любого американца. Ключевое слово здесь - для любого. Считай, что с потерей работы, начинается конец карьеры, и моментальное падение вниз. Просто и неумолимо, заканчивается период благополучной жизни. Начнётся дешёвое вино, раздолбанная машина, беззубые привокзальные проститутки, куча неоплаченных счетов и кредитов, и в итоге – банкротство!
Поздно ночью, будучи в ночной смене, ко мне во второй раз пришел сержант Салсидо. Его вид был жалок. Он предложил мне все условия мира и благополучной отсидки только, чтобы я, как смог, забрал свое заявление. Я ему объяснил, что я к этому не имею никакого отношения и он должен разговаривать с Мэган, а не со мной. В американской системе правосудия есть одна фишка, которой больше нет нигде: если карательными органами зафиксированы нарушения закона и даже по прошествию времени, в силу каких-либо обстоятельств, заявитель передумал и захотел забрать заявление, то государство, в лице прокурора, забирают у заявителя кейс(дело) и передают местным властям, которые обязаны продолжит преследовать нарушителя закона! Я немного ему подыграл, проявив озабоченность и сказал, что «эта сука Меган, она хочет славы, поэтому она так раскочегарила мой кей, а я здесь, вообще не при чем!»
Я был последователен в своих объяснениях и словах, отлично вспоминая нашу первую встречу. Внутри меня, неуемное чувство мести негодовало до такой степени, что я с огромным трудом сдерживал себя, чтобы не сломать его «петушиную» шею.  Я до сих пор не знаю, почему я этого не сделал и какого уровня силы воли мне пришлось достигнуть, чтобы не сорваться! Ничего нового я ему не сказал и это было, на самом деле правдой. Однако, внутри себя я ликовал. Я видел, как он потел, его лицо покрылось красными пятнами, он реально обосрался. И внутренне, я аплодировал Меган за то, что на эту мразь, на этого случайного подонка в системе, она поставит в стойло и совсем скоро оденет уздечку. Для любого «мусора» потерять власть, это равносильно авиакрушению. Потеря всех льгот и привилегий, безвозмездно и безвозвратно!
Рано или поздно, заканчивается всё. Рано или поздно, очередь доходит до каждого - за плохое и за хорошее. Жизненные мысли, которые мне проповедовал и талдычил мой дорогой дедушка Гаврик, работали и работали устойчиво, несмотря ни на что. Я был очень благодарен за его университеты. Я был благодарен с уважухой к себе, за свою стойкость, что я не дрогнул и очень надеялся, мы доведем это дело до конца. Во чтобы то ни стоило, любой ценой, пусть даже эти твари при каких-то подонистых раскладах, меня подло грохнут. Пусть они от отчаяния, пойдут на крайние меры, ну сука, процесс уже запущен, им один хрен будет - трындец! Он получит свое, этот «герой», который с упоением и огромным удовольствием издевался надо мной и над многими другими арестантами, а это дерьмо всегда сходило ему с рук. Сегодня он пришел проситься.
В конце я ему сказал, что всё, что он должен сделать со своей «гоп-компанией», это идти напрямую к Мэган и договариваться с ней, а если со мной что-то случится, то они сделают себе только хуже, потому что я здесь, как бы уже не причём. Переводя стрелки на Мэган, я знал, что с ней на эту тему, разговаривать - абсолютный бесполезняк!
Главная «шишка» иммиграционный темницы, неуверенно поднялся со шконки, на которой он сидел напротив меня и отрешенно бросил взгляд на столик. Ему, конечно, бросились в глаза шахматные схемы, где были видны плоды моей работы - потраченный целый месяц, сутками напролёт. Он сразу обо всем догадался, потому что сам плотно сидел «на этой теме». Как выяснилось позже и то, что я слышал раньше, сержант Салсидо был сильнейшим игроком тюрьмы. В детстве он занимался в специальной шахматной школе и были большие планы на будущее. Ну как известно, все подчиняются незыблемому правилу - его величеству случаю. Сержант Салсидо, не стал великим шахматистом имея наследственные корни своего великого земляка Капабланки, а стал офицером недавно созданного агентства госбезопасности. Скорее всего, потому что этот путь был проще и надёжнее, чем хоть и великое, но всё-таки призрачное будущее. Его испанская подруга Марлиза, быстро родила двоих ребятишек, которых нужно было кормить и нужно было платить билы(счета). Не когда, он станет великим чемпионом, а здесь и сейчас. Поэтому он и выбрал этот путь, где государство обеспечило его и его семью, всем и надолго. Путь ленивых. Его личностные качества создали из него легенду о том, как он изощренно унижает и издевается над арестантами.
Судя по всему, он перестал теперь этим заниматься, потому что благодаря Мэган, его карьера и вообще судьба висела на волоске и скорее всего, в ближайшем будущем, он сам окажется среди арестантов. По крайней мере, я это хорошо прочувствовал, потому что вёл он себя как жертвенный ягнёнок, разговаривал со мной заглядывая в глаза, с огромной грустью и чувством вины. Если бы я не знал, какая мразь сидит передо мной, я бы точно поверил, что он либо ангел, либо репортёр из церкви адвентистов седьмого дня.
Когда он меня спросил о шахматах, я, конечно, очень напрягся, мне очень не хотелось, чтобы из-за ерунды этот подонок, напоследок, влепил мне очередное продление. Но судя по его тону и исходя из причины, из-за которой он ко мне заявился, я слегка расслабился и сказал, что просто от скуки, чтобы убить время, пытаюсь проигрывать шахматные комбинации на память. Салсидо без второго слова, по радио попросил, чтобы дежурный с пульта управления открыл двери и ни слова не говоря, вышел из камеры. Я замер в недоумении. Через несколько минут, к моему удивлению, он все же вернулся, но с шахматный доской подмышкой и «часами Фишера» в руках.
Ни слова не говоря, он сел за крошечный тюремный столик, на котором едва поместилась шахматная доска и стал расставлять фигуры.
- Я слышал, что вы русские, очень хорошие игроки, не так ли? Спросил у меня сержант и в его голосе я почувствовал угрозу, прикрываемую едва скрытой улыбкой.
- Да не знаю, спокойно ответил я - бывает по-разному, но насколько мне известно на сегодняшний день, из семнадцати чемпионов мира за всю историю существования шахмат, двенадцать из них, были русские или выходцы из СССР - спокойно ответил я, включившись в расстановку фигур.
-  А если добавить Бобби Фишера, который записан за США, а на самом деле - он выходец из моего родного города Одессы, то получается - тринадцать! Пиндос взглянул на меня вопросительно, но ничего не ответил.
Внутри меня бушевал огонь, я не знал, что с ним сделать и как справиться со своими эмоциями, потому что я совершенно отчётливо и очень чётко, сиюминутно почувствовал, что этот подонок хочет получить свой уёбищный, низкопробный оргазм – унизить меня в очередной раз, но совершенно другой техникой из своего обширного арсенала изощрённых издевательств над личностью. Меня буквально трясло от ненависти и предвкушения сатисфакции. Я с великим трудом старался скрывать свое состояние и мне казалось, что я справляюсь. Мне это удалось.
Я знал, что он классный игрок, я думаю, что он, наверное, лучший в огромной тюрьме и вообще, с кем когда - либо я играл. Из своего опыта, я был абсолютно уверен, что чем больше человек отбывает наказание, тем лучше играет в шахматы. Он это тоже знал.
За пятнадцать лет службы в силовых структурах, Салсидо имел неограниченные возможности играть с любым партнёром, неограниченное количество партий. Я был уверен, что у него огромнейший практический опыт. Ни один чемпион мира по шахматам, не имеет возможности играть такое огромное количество партий и такое огромное количество разных партнёров в течение одного года, как в тюрьме. Каждая тюрьма — это просто шахматный Клондайк. Поэтому, играть эту игру, он мог с завязанными глазами.  Садясь с кем-то играть, по его первым ходам и по манере поведения за столом, сразу было видно, что он собой представляет? На удивление, в основном, все классные игроки в американских тюрьмах, через которые я проходил и с которыми я играл, всегда были негры. Это понятно по умолчанию, потому что восемьдесят процентов населения американских тюрем, состоит из черномазых. Некоторые, я был абсолютно уверен, отмотали минимум двадцатку и выше. Некоторые, играют с такой филигранной техникой и таким непревзойдённым мастерством, что я уверен, при возможности выставить их на матч за звание чемпиона мира, они бы выглядели очень и очень достойно! И это не просто слова и никакая не бравада, это заявление, выкристаллизованное и доказанное моей длинной жизнью за решеткой! Выиграть первенство тюрьмы за звание чемпиона по шахматам и получить денежный приз, равносильно - стать чемпионом СССР!
Управление лагерей Соединенных Штатов (D.O.C.) гордится этой фишкой и постоянно её пропагандирует, что я считаю очень полезным делом для «урок» и для администрации, также как и остальные виды спорта, которые круглогодично, вовсю пропагандируются на территориях не только колоний, но и «крыток».
Когда мы разыграли фигуры, мне достался чёрный цвет. Перед тем, как сделать первый шаг белыми, Салсидо неожиданно, предложил мне сыграть на результат.
- Какой результат может быть у заключённого с офицером – ухмыльнувшись, спросил я у сержанта, чувствуя подвох в предложении. Я никогда, ни в какую игру, нигде и не при каких обстоятельствах, не играю на результат. По простой причине – я очень умный, это против Бога и это мне вдолбила бабушка ещё в далёком, далёком детстве. Я следую этому правилу всю свою жизнь, несмотря ни на что! Я мог отойти от своего правила исключительно при невероятно складывающихся обстоятельствах и не меньше. Однако Салсидо  меня удивил: он предложил, что, если я выиграю хотя бы одну партию, он досрочно меня выпускает из карцера и отправляет обратно в общий блок, где я буду получать все привилегии и тюремные фишки, которые приносит удовольствие простому зэку.
- А сколько партий будем играть? - спросил я.
- Ну давай для начала хотя бы три - снисходительно заявил мой неожиданный соперник.
- Хорошо согласился я, а что взамен?
- Ну за «один очень маленький услуга», съязвил сержант - ты же на короткой ноге со своим адвокатом, вот и постарайся её убедить, чтобы она «замылила» дело. И тогда, мы – краями, ты будешь спокойно сидеть, тихо уедешь в свою Россию, а тебя здесь никто не тронет пальцем. Я тебя переведу в хороший блок, ты получишь работу в библиотеке, и мы останемся друзьями - с энтузиазмом воскликнул «шахматный гений», и я…  согласился.
Это был невероятного уровня беспардонный риск, но я не боялся проиграть. Я понимал - не при каких раскладах, Мэган не остановится, как бы я её не умолял и не уговаривал, что в мои планы - не входило. Я расслабил «шахматного гения» и дал ему почувствовать его силу, что типа он - главный на этой территории, и он может делать все, что он захочет? На самом деле, сержант Салсидо, все ещё не понимал, что его песенка уже спета и эта холеная рожа с квадратный челюстью и тяжелым взглядом черных цыганских глаз, почти двухметрового роста, хорошо накачанный, уверенный в себе загорелый пигмей, обтянутый пуэрто-риканской кожей оливкового цвета, совсем скоро, будет иметь очень жалкий вид, сука.

В шахматных противостояниях, которые ведут свое начало из древнейшей Индии, существует очень много примочек и едва заметных нюансов, когда соперники выводят друг друга из равновесия. Один из них - поменять короля и королеву местами. То есть ты, заблаговременно, как бы предупреждаешь своего соперника о своей некомпетентности. Как известно, королева любит цвет, и она всегда стоит на своей клетке: чёрная на чёрной, белая на белой. Это очень маленький нюансик, но, если ты сделаешь наоборот, то твой партнёр, сидящий на другой стороне доски, сразу примет это к сведению, что я – «лошара»! Расслабив «батоны», он начинает играть небрежно. Априори, я ему даю понять, что я - очень низкой квалификации соперник и со мной можно делать все, что угодно! Самоуверенные болваны, как правило, заглатывают эту наживку.
Я это сделал. Гроза местных шахматистов меня поправил и слегка улыбнулся. Он посмотрел на меня, как питон на кролика. И мне это понравилось - моя стратегия заработала.
С первым шагом Е2-Е4, я погрузился в мир цифр, информатики и великих персональных открытий. Впервые в своей жизни, я играл с таким огромным, шахматным багажом, который приобрел в течение месяца в своей бетонной клетушке, размером два на три метра, с лучшим шахматистом, которых я когда-либо встречал. Это была авантюра вселенского размаха и на такой шаг был способен исключительно я - самый необузданный авантюрист современности, которых я тоже, когда-либо знал!  Мой знаменитый земляк Ося Бендер - чисто отдыхает!
Но, как всегда, я верил в себя и конечно, верил в Бога! Единственную цель, которую я преследовал, согласившись на подобный умственный беспредел – узнать, действительно ли в шахматах, теория благополучно взаимодействует с практикой? Ведь все, что у меня было разложено в голове, в самых укромных уголках совсем свежего шахматного интеллекта, могло пойти не так, из-за единственного, неправильного хода оппонента.
Учитывая, что соперник согласился сыграть со мной аж целых три партии, то первую игру, конечно, я применил с целью собственной обкатки. Как академик Павлов, я все жизненные неурядицы, испытывал на себе.
Салсидо реально был силён, и он играл классно. Но я быстро убедился, что у него очень большая практика, но во многих классических моментах он явно буксует, потому что он играл, как бы сам по себе, то есть «от вольного». Некоторые очевидные шаги, которые напрашивались сами собой и которые присущи великим мастерам из самых знаменитых матчей, он просто не видел и в открытую их игнорировал, что придало мне силы, после получаса игры. Также, мне не понравилось, что несмотря на свое громкое имя и практически «шахматную легенду» Пенсильванского разлива, гроза сегрегации играл откровенно трусливо. Он очень долго думал, потом передумывал, потом снова хватался за первый вариант и делал неуверенный шаг. Перед игрой он сам меня предупредил, что, прикоснувшись к фигуре, я обязан делать шаг, не имея никакого права передумывать или переигрывать. Я не знал об этом правиле, но он сам предложил и этим загнал себя в ловушку. Понимая его неуверенность, видимо возникшую в результате того, что я очень долго сопротивляюсь и он никак не может посадить меня в угол, он стал нервничать.
Игра закончилась примерно через час. Я пошёл на откровенный размен фигур, но зевнув любимого коня в конце игры, он всё-таки меня дожал, и я сдался. Встав из-за стола, я поздравил своего врага, уверено пожал его руку проверив на жёсткость. Руку, которой он меня калечил.
Счастливый сержант Салсидо, метнулся в комнату отдыха, где у них стояла кофемашина и через несколько минут вернулся с двумя стаканчиками настоящего ароматного напитка, которого я не пробовал уже целую вечность. Мелкими глоточками потягивая волшебный напиток Богов, я размышлял над тем, как вести себя дальше? Первой игры мне было достаточно, чтобы поверить в себя и почувствовать, насколько реально силён мой соперник и как он себя ведёт за доской? В то же время, я убедился, что моя теория работает на практике. Осознание этого факта, придало мне силы и у меня за спиной будто выросли крылья. Непроизвольно, я поверил в себя неожиданно убедившись, что мои шахматные способности действительно стоят внимания. Мне стало приятно. Так зарождалась моя неожиданная влюблённость в эту древнюю игру. Совершенно случайно и совершенно на пустом месте.
«Перекурив» это дело и попив ароматного кофейку, мы снова сели за стол. Теперь, мой цвет был белый. При разборе матча Фишер – Спасский, один из экспертов детально разложил угрозу на королеву Бобби Фишера, представлявшего в этом матче США, в последний раз. Он вспомнил гениальный ход Пола Мерфи в матче с графом Брюнсуиком в 1858 году, во время представления «Севильского цирюльника» в Парижской опере. Этот ход, впоследствии, стал нарицательным и получил название «ходом Мерфи!» Весь смысл этой комбинации заложен в том, что слоном соперника, то есть «офицером», Пол позволял пришпиливать своего коня и держать его намертво, потому что за спиной королева! Вся идея состоит в том, что ты, играя белыми, отдаешь инициативу чёрным и как бы все время ему подыгрываешь, заведомо, с первого шага, затаскивая в капкан, который он не видит до последнего хода. В этом, главная идея партии.
Все внимание моего соперника, заложено именно, на моего коня. Одним простым «офицером», который чуть-чуть старше пешки, мой соперник держит две самых важных фигуры - коня и ферзя, в моем оборонительном построении. И это ловушка! Вся идея уловки состоит в том, что я, в оконцовке, вынуждаю соперника подвести под свой излюбленный и коронный удар, который становится смертельным для его короля. Я, якобы небрежно, «по-лоховски», убираю пришпиленного коня вперёд и…  открываю чистое поле для уничтожения собственного ферзя этим незначительным «офицериком», который простоял всю игру, вцепившись мёртвый хваткой в моего «коника» - охранника королевы.
Сопернику просто некуда деться, потому что он жадный по своей сути!  И это чисто человеческая психология. Абсолютно того не ожидая, как только я убираю своего пришпиленного коня, он и совершает эту роковую ошибку – с жадностью «съедает» освободившимся дежурным «офицером», мою самую главную фигуру – королеву! В этом и есть весь «шоколад» этой партии!
Выдвинув коня против его центральной пешки под удар, я выигрываю этот ход, обезопасив свою фигуру. Ведь ни один человек на планете Земля, ни один шахматист мира, никогда в жизни не позарится на коня, когда он может легко забрать мою королеву и он это сделает в девяносто девяти случаях из ста! Комбинация Пола Мёрфи, занимает первое место в мире по повторным изданиям и многочисленным переизданиям. Она описана в каждом уважающем себя шахматном издании, на протяжении уже более полутора веков. Её должен знать каждый, мало-мальски уважающий себя шахматист, каждый теоретик и каждый практик.
Я разобрал эту партию на атомы, потому что я – ленивый. Я в неё вцепился и занимался несколько дней, перекручивая свои хлебные фигуры вдоль и поперёк, потому что мне было кайфово и потому что эта партия была очень короткой, по сравнению с остальными. Всего семнадцать ходов! Весь «шоколад» этой комбинации состоит в том, что это чисто психологический триллер - удар для любого нормального человека. Все это знают, все это слышали, все это пробовали, но они повторяют делать одну и ту же ошибку – в «запаре», на адреналине, обязательно игнорируют коня и забирают королеву!
Салсидо этой комбинации не знал. Салсидо ничем не отличался от всех остальных. Он лихо сожрал моего ферзя и торжественно посмотрел мне в глаза, победоносным видом покорителя Карфагена!
Ничто не предвещало «прилета». Для пущего эффекта, я изобразил мхатовскую паузу, заставив слегка вспотеть своего оппонента. Я уверен, он до конца так и не осознал свой неисправимый «косяк». Надолго задумавшись, неоправданно сжигая драгоценное время, которое тикало на его личных шахматных часах и конем, только что стоявшим под ударом его пешки, я объявил ему шах. Я знал, что дальше будет, поэтому встав из-за стола, подошел к узкому окошку и посмотрел на внутренний дворик тюрьмы. Мои пернатые друзья, парочка сизарей, с которыми я общался каждый день через пуленепробиваемые окно, весело ворковали, щебетали с приветствиями и заглядывали в окошко, смешно выворачивая свои изящные головки. Они наверняка, принесли удачу на своих белоснежных крыльях чувствуя, что я в затруднении. На душе, стало хорошо в гармонии с природой, и спокойно. Покой в душе стоит дорогого, особенно, когда перед тобой лежит распластанный враг с мольбой о пощаде. Это высший пилотаж, в наивысшей точке оргазма мести.
Я игнорировал шахматную доску, над которой склонилась груда мышц, обхватив голову руками, потому что знал, что мой удар – смертельный, и Салсидо из него не выкрутиться. Все, что он мог делать, это еще дольше смотреть на мой разящий удар и с ужасом понимать, что у него нет выхода. Следующий шаг - мат! Осознание неминуемого дизастера, привело его в ужас от неизбежного поражения. Я уверен, он его не предполагал и до сих пор был не в состоянии переварить. Мой узурпатор был в шоке, но это ещё не была катастрофа, это было только пол – дела, а впереди, ещё целый матч.
Я начал мерить расстояние камеры по диагонали словно волчара, загнанный в клетку. Салсидо не выдержав, на мне отвязался, чтобы я не мешал ему думать, потому что своими шагами я его отвлекаю. Я понял, что эта сука «поплыла»!
- Можешь думать сколько тебе вздумается, но чем дольше ты будешь думать, тем больше будешь понимать, что тебе, сучонок, не выбраться из моего капкана, тебе трындец! - пронеслась радостная мысль в воспаленном болью сознании, через призму памяти моих недавних унижений и я, неожиданно успокоился.

Прошло минут десять в тяжких раздумьях моего гостя. Я откровенно стал переживать, вспоминая совсем недавнюю встречу с этим ублюдком. Меня охватил панический страх, что сейчас снова все повторится. Я ничего не смогу с этим поделать.
Но в этот раз пронесло. Сержант «Айсберга» встал, вытянувшись в свой, почти двухметровый рост и небрежно щелкнул своего короля по короне. Красивая деревянная фигура свалилась на край доски, упала на пол и закатилась под шконку.
- Молодец русский, поздравляю! – выдавила из себе подобие улыбки пуэрто-риканская «горилла» и протянула руку. Я скромно его поблагодарил, ответив крепким рукопожатие.
- Ну, что, вы согласны на ничью, сэр? - спросил я, надеясь, что он ответит, да! Я не знал, как он отреагирует на дальнейшие события?
- Русский, ты действительно сумасшедший? Хорошо, у тебя один раз получилось, ну ты же не думаешь, что у тебя получится ещё раз. «Снаряд не падает дважды в одну и ту же воронку и две случайности, никогда не происходят во вселенной подряд!» —философски заметил мой визави.
- Я тебя действительно недооценил, расставляй фигуры! Салсидо вышел из-за стола и снова повторил операцию: звонок на пульт, медленное открывание тяжелой двери и через десять минут он снова… вернулся с двумя сэндвичами с сыром и двумя бумажными стаканчиками свежесваренного кофе. Крепкий аромат «Арабики» ударил мне в нос и слегка опьянил. С неописуемым удовольствием, я отпил маленький глоточек напитка Богов из стакана. В сегрегации «Айсберга» часы пробили полночь. Давно сменившийся со смены, сержант Салсидо так и не попал домой.

2. Мой великий земляк Бобби Фишер, может мной гордиться.

В этот раз белый цвет снова перешел к Салсидо.  Я понимал, что это будет матч не на жизнь, а на смерть и приготовился к самому худшему. Вплоть, до «самого – самого» худшего. Вполне возможно, он захочет «решить мой вопрос» сегодня же, на этом клочки бетона, размером с носовой платок, где едва умещались мои тюремные хоромы: маленькая металлическая шконка, в семьдесят сантиметров шириной, микроскопический столик в углу, который был смыслом моей жизни и умывальник с отхожим местом. Вполне возможно, это будет моя последняя точка опоры, как говорят американцы - Last man standing! Я смирился с самым худшим и на удивление, с дикостью подумал, что этого худшего - не боюсь. Самый лёгкий путь выйти из критической ситуации был – «слить» игру. И что в итоге?  Ведь я, потерял бы «прикуп». Но я - русский, простой пацан «от сохи» из СССР, пусть и сумасшедший, но знающий себе цену, поэтому я решил, что буду драться до последнего вздоха. Если пошла такая маза!
Я хорошо знал, как все будет происходить, но для себя железно решил - я не дам этим падлам легкой наживы! Внутренне, попрощавшись с самыми близкими и дорогими мне людьми - моими родителями и детьми, я перекрестился и шагнул к шахматной доске.

Салсидо начал лихо, с королевской пешки, беспрерывно меня атакуя и сразу ввел в битву коня. Куда подевался этот сонный, ленивый и трусливый оппонент, который в предыдущей игре, буквально выкручивал мне руки и вытягивал жилы своей инертностью? Я принял темп. Скоростная игра была моей фишкой!
Я моментально включил бездомные закрома шахматного интеллекта, спрессованного в Мегабайты фотографической памяти, и вытащил «на-гора», две самых больших катастрофы российских шахматистов в истории, играющих белыми и полностью провалившимися: побоище за звание чемпиона мира Чигорина со Стейницем и великого Алехина с Роселли. Эти два великих матча во времена «царя Гороха», историками были названы - матчами великих ошибок, великих гроссмейстеров (в переводе с немецкого - больших мастеров, авт.).
Учитель великого Филидора, француз сэр де Легаль, более трехсот лет назад(!), придумал это, до безумия простейшее изобретение черных, в ответ на авантюрное, агрессивное поведение белых. Я бы даже сказал безрассудное. Англичанин Джозеф Блэкбурн, позднее возвел его в ранг наивысшей популярности, «хлопая» посетителей своего кафе по одному и целыми пачками, играя всего по шиллингу. Шахматный мир признал повседневную утеху за истину и назвал в его честь - «Blackburn trap» (ловушкой Блэкбурна), потому что у него был самый высокий процент побед в этом гамбите чёрных.
Я полностью повторил все ходы Салсидо, подставив ему центральную пешку совершенно беспомощной и «Free» - любимое англосаксами слово – бесплатно.  Это снова была ловушка, на которую я вообще не рассчитывал. Я был уверен, что он разберётся в ситуации, потому что был всего лишь на всего этюд игры и мы только выводили фигуры на поле. Он должен был разобраться! Но видимо, или его легенда была слишком завышенной в качестве шахматного короля тюремной Пенсильвании, либо мне просто очень везло в этот вечер—всевышний был рядом! Видимо, не справившись со скоростью, увлечённый чувством скорейшей мести, Салсидо вместо логичного размена, легко «схавал» конем, абсолютно неприкрытую пешку и потирая руки, приготовился меня нокаутировать. На доске развивалась разительная атака белых на мой королевский фланг, где стоял совсем беззащитный король. Естественно, в силу краткосрочности игры, я ещё не успел сделать рокировку.

Однако, все было не так просто. В ответ на потерю пешки, справа по флангу, я объявил шах ферзем, выведя его короля из подготовленной позиции для рокировки, а «офицером», с противоположного фланга, его добил. Прошло всего несколько минут с начала матча. Мой железный конь на центральной линии, держал его короля мертвой хваткой. Это был конец. Его шикарный «арабика» работал, как хорошо смазанные трубки китайского опиума в лучших курильнях Сан-Франциско и безупречно вытащил из моего сознания все, что нужно было для этого капкана. Эту падлу я нокаутировал, говоря боксёрской терминологией, в первом раунде, практически в первой же атаке и за свою дерзость - приготовился к худшему.

Эпилог.

Ваше благородие госпожа чужбина,
Жарко обнимала ты, да только не любила…

Салиподовые(электропневматические) двери с грохотом открылись и Салсидо, не говоря ни слова, поплелся обратно в свою конуру дежурного, несолоно хлебавши, оставив двери камеры открытыми. Было видно, что он раздавлен. Его крутые, накачанные плечи и атлетическая грудь обвисли. «Герой» методичных избиений и издевательств над арестантами, мгновенно осунулся и его вид был жалок. Я смотрел на удаляющуюся, сгорбившуюся фигуру стоя в проеме двери, которая до сих пор была открыта, потому что мой шахматный партнер, держа трубку «уоки-токи» наготове, всё ещё не давал команду «отбой» на пульт дежурного. Видимо чего - то ждал.
Замешкавшись в центре огромной дневальной комнаты карцера, которая пожизненно была заблокирована для арестантов, он остановился. Видимо не решаясь выразить то, что кружилось у него в голове с космической скоростью. Повернувшись в пол-оборота, тихо и устало произнес в мою сторону тираду и его слова звучали, как раскаяние:
- Знаешь «Раша», я действительно тебя недооценил, слышал от многих, кто с тобой играл, что ты - чисто «левый». Я хотел бы ещё раз это повторить, если ты не против? Но могу тебе сказать точно, если ты действительно играешь на таком уровне, ты реально, блин - Бобби Фишер! Тебе, кстати, подойдёт эта погремуха - и он изобразил видимость улыбки.
- Я думаю, что твой земляк, наверняка, тобой бы гордился. У меня впервые такое на практике – я никогда в жизни не проигрывал два матча подряд, более того, ты меня буквально разгромил и теперь я думаю, что не случайно! Ты должен этим серьёзно заниматься, ради самой игры. Это мой тебе совет. Но мне нужно идти, я должен с этим переспать. И развернувшись, он растворился в темноте.
Как только за Салсидо захлопнулась дверь в дежурку, все пятьдесят четыре камеры сегрегации, которые не спали и были «на ушах» все это время, зашипели в мой адрес:
- Раша, что случилось, ты действительно хлопнул Салсидо? Ты поставил эту суку в стойло?  Бля, это невероятно, этого не может быть, говори быстро, чтобы все слышали, ты реально хлопнул чемпиона?
Дверь в мою камеру тоже захлопнулась и набрав воздуха полной грудью, я зашипел в ответ, в прорезь для подачи еды:
- Вы все слышали сами, что он сказал, а я спать!

Меня распирало чувство гордости и настоящее достоинство за русский характер, что я не дрогнул и не сломался перед цунами несправедливости и тупой англосаксонской наглости. Тем не менее, в глубине души все-таки зазвонил тревожный звоночек, давая мне понять, что возможно это «чмо» на этом не успокоится и вполне возможно, впереди меня ждут тяжелые времена. Такие подонки с первого раза не понимают. Они будут гадить вокруг до тех пор, пока им полностью не сломают хребет. Они способны на все.
Их зовут - англосаксы.

PS: Стоя в проеме открытой двери своей камеры, в металлическом бункере карцера «Айсберга» и смотря на удаляющуюся фигуру «шахматного гения» Пенсильвании, я тогда совсем не знал, насколько сложной и длиннoй, будет моя дорога к свободе? Тысячи дней и ночей я проведу в неустанной борьбе за выживание, в самых отпетых, тяжелых лагерях пенитенциарной системы соединенных Штатов, где цена жизни будет одна копейка – неправильно сказанное слово или неправильно брошенный взгляд. Но благодаря шахматному «образованию», которое я получил в самом жестоком  помещении «Айсберга», я выжил. Я не участвовал ни в каких азартных разработках и тех фишках, которые обычно присущи уркаганам: я никого не обманывал, я никого не кидал и никогда не участвовал, ни в каких азартных авантюрах, от слова - совсем.
Я просто играл в шахматы. На интерес.
 Я сыграю десятки тысяч шахматных партий с игроками разного уровня, разных рас и разных характеров со всех континентов нашей красивейшей планеты. На планете "Детей", как нас называют представители других цивилизаций! Сыграю достойно и все их - выиграю!
За последующие сто двадцать месяцев в одиннадцати разных зонах, лагерях, военной тюрьме, армейских блоках и дисциплинарном батальоне, за всю последующую историю моей шахматной «болезни» за колючей проволокой в управлении лагерей США, я оставался непобедимым, вплоть до самого освобождения. Укрепив таким образом, незыблемую мантру в умах пиндосов, что русские - никогда не проигрывают! И этим, я больше всего горжусь! Я укрепил веру моего окружения в несгибаемость русского характера больше, чем целая команда российских дипломатов разного уровня, на любых международных форумах и симпозиумах!
 Местные урки, с кем мне пришлось делить пайку и топтать одну зону, мне верили без второго слова. Теперь они узнают что: Russians no joke – русские, это не шутка!И звучит эта фраза серьезно, как предупреждение! Русских нельзя недооценивать!

Я выиграл множество шахматных турниров, как легальных, так и подпольных, зарабатывая игрой деньги, которые мне давали шанс выживать. К моим лагерным погремухам «РР»(Русский Рэмбо) и «Генерал», американские уркаганы, наградили еще одной и надеюсь последней – «Бобби Фишер».
Первый и единственный раз, когда я не справился с оппонентом, был коридор в букинге военной тюрьмы в Канзасе, где я был на пересылке, на этапе в дисциплинарный батальон. Парнишка был примерно моих лет или постарше - ветеран вьетнамской войны, бывший морпех, отбывал пожизненное, черный, звали - Джимми. Мы с ним успели сыграть три игры - две закончили вничью и в последней он меня «хлопнул». Это первый и единственный раз, когда я почувствовал свое бессилие. На протяжении трёх матчей, я реально ничего не мог с ним поделать. Сидя на полу, мы погрузились в игру и мир вокруг нас, перестал существовать. Мне сразу стало понятно, что он «повёрнут» на шахматах также, как и я! Седовласый воин, реально играл как машина, у меня складывалось впечатление, что я сражаюсь с компьютером.
Если, я играю круто, то на каком тогда уровне, играет он?
Вьетнамская война закончилась тридцать пять лет назад, значит минимум, он сидит уже три декады и все три декады наверняка посвятил шахматам. У меня, едва начинался срок для отбывания наказания, и я стою, практически у подножия своей «Джомолунгмы страха и лишений».
Значит, у меня все впереди?
https://proza.ru/login/page.html?edit&link=2024/01/13/150
(Продолжение следует)