Метель прекрасна, если за окном

Метель прекрасна, если за окном,
не спрашивает нежность аусвайсы.
Желанное, конечно оставайся.
И первым поздравляешь с новым днём.
Случаешься стихов моих героем.
Стоп, снято. Дальше – действие второе.
Где снег с покатых крыш летит как дым,
котёнок переходит на тыгдым,
играя с бликом солнечным на кресле
и, напугавшись своего хвоста,
пытается быть в нескольких местах.

Зацвёл багульник, почернел самшит.
родившийся затем, чтобы воскреснуть
отважно, невзирая на погоду,
младенец зацелованный спешит
поздравить нас любимых с новым годом
задорным криком. До звезды нельзя.
Немая сцена. Режиссёр озяб.

Оксюморон оставим на десерт.
Вполне съедобным вышло заливное.
Накрытый стол. Тюль из СССР.
Салатники похожи на каноэ.
Свое читаешь Анне в Комарово.
А после залпом пьешь кедровку с колой
(аутентичней - с ромом намешать).
И на тарелках вянет черемша,
и плачет сервелат в хрустальном блюде.
Ау! – кричишь, - Ау! Ну где вы, люди?

И от зароков полная сума
не то чтоб вопреки, но  вот – зима.
И мы так перед нею беззащитны.
Наш каждый шаг ошибочный посчитан.

И если не успеть, хоть наверстать
стараешься, но всё идёт не так,
и снова расплываешься от лени,
когда его усталые олени
нас переносят в русский новый год.
А там ещё немного - и китайский.
Нехитрый быт. Один культурный код.
Волхвы всегда поэты и скитальцы.

На исповедь похожий эпилог
Поставим точку после... Замело.

Звонишь любимым маме и сестре.
Как приквел: сцена восемнадцать плюс.
Горчит лавандой ванна анти-стресс.
- Не торопись! - Да я не тороплюсь.

Мне вытираешь стёртые колени,
вновь хочешь поцелуем дрожь унять.
И мы опять становимся единым,
и это  не развязка – середина.

Лежим с тобой, смешные как тюлени,
и ты щекотишь тёплую меня. 

Теряемся в морозных зимних снах,
в часах любви, в январском лёгком хмеле,
бенгальские огни, хвоинки ели,
и скоро долгожданная весна.

Мы два в одном, и мысли об одном:
«Метель прекрасна, если за окном».