Глава 12

Боря с Амирамом выступили в путь засветло. Вершины гор, на которые они собирались подняться, были гораздо больше от них удалены, чем могло показаться,  лишь после часа пути им удалось добраться до них, взглянув с вершины, они увидели перед собой пустынное пространство,  ни следа людей, какого-либо жилья или машин, идеальное место для отстрела, ни одной дороги, кроме той,  по которой он прибыли, полная пустота. Объект, отрицаемый ей, этой пустотой, без совершенного сосредоточения, когда ум не имеет чёткости и ясности, распознать трудно, практически невозможно, об этом говорили многие мастера, советуя сначала добиться устойчивого сосредоточения.

Амирам махнул Боре рукой, осторожно, бдительность является следствием внимательности, брательник часто был свободен от умопостроений, например, мог начать здесь кричать, чтобы послушать эхо, тогда им смерть, этот с двух километров люберов положил, что ему 200 метров? Амирам поднимался в горы легко, стараясь, чтобы его тело оставалось расслабленным, а ум, внешне тоже, внутри сохранял ясность и был исполнен решимости поймать морпеха.  Пятигорск для него был новым, совершенно неизведанным местом, где он раньше бывал только в детстве, поэтому он пока не мог понять тут, кто есть кто, постепенно он решил убедиться в этом на собственном опыте. Не надо при этом ничего ожидать, постоянно говорил он сам себе, став положенцем, получив новую должность, надо просто создавать причины своего будущего счастья, ни на что не надеясь.

Он также не питал привязанности к этой жизни, понимая, что на все сто процентов когда-то точно умрёт, смерть может прийти в любой момент, как и где неизвестно, мы все выпали при рождении из самолёта, падаем на землю с каждым мгновением всё ближе и ближе без парашюта, зачем держаться за это? Объекты привязанности подобны меду на лезвии ножа, нет ничего дурного в том, чтобы слизать этот мёд, но если мы будем делать это слепо, то порежем себе язык.  Амирам пребывал в естественном состоянии ума, накинем на злодея сеть, привезём на подвал, отнимем конечности, тем самым поможем найти Бога, бочкануть кого-то легко, а ты попробуй спасти? Что делать с головой, он ещё не решил, священные тексты намекали, убери пять чувств, Дао пусто, но в применении неисчерпаемо.

Пять цветов притупляют зрение,
Пять звуков притупляют слух,
Пять вкусов притупляют вкус,
Быстрая езда и охота волнуют сердце.

Смотрю на него и не вижу, а поэтому называю его невидимым! Его верх не освещён, низ не чёрный, оно бесконечно и не может быть названо, снова и снова возвращаясь к небытию. Нужно сделать своё сердце предельно беспристрастным, твёрдо сохранять
покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой.

Выколи глаза, лиши зрения, слуха, проткни барабанные перепонки, вариант «отрежь уши», речи, вырви язык, лиши чувства прикосновения, чтоб тело ничего не чувствовало и ума. При мысли, что им надо будет сдирать с четвертованного торса Бири кожу, Амирам поморщился, не смогут, потому что не умеют. Он расправил плечи, отведя лопатки назад как крылья горного орла, старый способ освободить сердечную чакру, мы не можем изменить внешние обстоятельства, но можем взять сознание под контроль. Позовём кого-нибудь с Верхнего рынка, а с ума он и сам сойдёт.

Верхний рынок был сооружён на месте, где когда-то располагалась Сенная площадь, на которой в начале XX века шла торговля скотом, кормами и сеном. Располагалась площадь между улицами Сенной, ныне Мира и Ярмарочной, Пастухова и некоторое время называлась в честь лётчика Леваневского. Открывшийся в 1956м, поначалу он получил название Колхозный, потому что продавали там в основном сельскохозяйственную продукцию, но очень скоро был переименован в Верхний, рай для карманников, на линии там, бывало, стол сам Золоторучка.

Амирам хотел было купить урбеч, Боря схватил его за руку, в Кисловодске толкают настоящий дагестанский из семян конопли, самое вкусное есть его большой ложкой, только бери людей, между нами и ими война, каждый день находят трупы. Купили курдюк и тут же съели, ням, ням, слупили, стрескали без хлеба, рвали зубами, Амирам потом в туалете наклал целую гору, Горелик заглянул, увидел и восхитился:

- Как молодой бычок! Так срут только гангстеры. - Амирам проникся. Он осмотрелся по сторонам, горы Пятигорска как нельзя более пригодны для разбойничьих подвигов, так как обеспечивали злоумышленникам места, где можно было укрыться, что ни шаг, путнику преграждали дорогу обломки утёсов либо старые деревья, во многих местах дорога обходила глубокие пещеры, зловещий вид которых пробуждал в душе странников самые мрачные предчувствия, а что внутри? Ничего хорошего!

Кто с детских лет покинул дом,
Кому уют пещер знаком,
Кто ходит в выходы тайком,
А на начальство ложит,
Нам жизнь дешевле, чем капрон,
Пещеры нам дороже.

Спелеологи, сефирот им в рот! Дома больше всего похожи на книги, в некоторые из них заглянешь, меньше тех, куда зайдёшь в гости, для Амирама Пятигорск был из тех неисчерпаемых городов, куда всегда хочется вернуться, Израиль страна не плохая, но не тянет, всякие арабесы, всё было мило его сердцу, не хватало только моря. Мы все вышли из моря, подумал Амирам, где-то мы все рыбы…

Рыба символ христианства? Дай Амираму власть, он бы убил сто миллионов, какая разница один или сто! Тех подлецов, что мешают жить человечеству, остальным дышалось бы легче, он никогда не думал в терминах «убить всех людей». Господь создал мир хорошим, подонки мешают ему таким оставаться, посмотрите, птички
поют, солнце светит, а вокруг что? Тьма внешняя, где будет плач и скрежет зубов, рождённые для царства давно выброшены вон. Вера сильна делами, по твоей вере будет тебе, что такое любая вера? Очищение ума.

Честно говоря, Биря был рад, что удалился в те края, где только голос совести мог нарушить его отдых, он смотрел на крутые горные цепи, отделяющие Северный Кавказ от Закавказья, которые населяли только абреки вроде Дато Туташхия и контрабандисты, такие, как Сурен Торимо, ну ещё горцы, о которых ходили слухи, что они пожирают тела похищенных ими. Ему не слышались заунывные голоса, сливающиеся с рокотом бурных горных рек, посреди рёва зимних бурь не сбивали с дороги блуждающие огоньки, голос совести — это призрак, который появляется перед снайперами, больше, чем перед другими, он комфортно лежал на пике, выцеливая следующую жертву, в том, что описывает автор, нет ни капли лжи, священные законы чести обязали его отомстить за Шаха. Собственно говоря, это было единственное, что доставляло ему удовольствие, лежать где-нибудь в горах и наводить ствол.

Биря не знал, что отец Боцмана видит его сверху, а также то, что хотят с ним сделать Амирам и Горелик, старик начал читать гневные мантры. Голова у Бири закружилась, небо и земля завертелись перед глазами, он упал в обморок. Вернее, ушёл, падать ему было некуда, если мы не имеем в виду коренные моральные падения, он лежал на животе на снайперской точке, в это время наши герои быстро шли вверх по склону.

Перед тем, как начать восхождения, они ловили тарантулов, находили норку, опускали туда на ниточке чёрный шарик из древесной смолы, паук цеплялся за него лапами, поднимали, убивали камнем. Амирам аккуратно выскабливал из панциря смертоносного чудовища всё ядовитое, что там было, складывал в пробирку, ему хотелось попробовать яд на морпехе, выделения пауков галлюциногенные, вдруг он поплывёт? Расколется, расскажет про все художества, какие они вытворяли в Афганистане? Это же ценнейший материал, он не только поэт, ещё и прозаик, напишет книгу! Куда там «Голгофа» Сидоренко… Амирам знал, где служил морпех, Боря нет, ему не сказали.

Боря был еретик, это было легко узнать по его светлым волосам, серым глазам и румяным щекам, настоящие христиане смуглые. Амирам забеспокоился, наёмник вооружён до зубов, будет нелегко одержать надо ним победу! Нет греха на слепом, и нет греха на хромом, нет греха на больном, кто подчинится истине, того она введёт в райские сады, того, кто отвернётся, подвергнет мучительным страданиям.

— Вот он, - они наконец дошли до начала снайперской лежанки, - наш пропащий! – Дальше они позли на животе, Боря более или менее живо и умело, Амирам переваливаясь с боку на бок, подтягивая к груди то левое, то правое колено, так было минут пятнадцать, потом они встали, изнурять себя не было смысла. Крепкий мужчина в глубокой коме лежал на спине, закрыв глаза, они спеленали его маскировочной зелёно-жёлтой сетью и потащили в город, Амирам закинул за спину смертоносное ружьё. Должно быть, в своё время Биря сделал большую ошибку, став другом Шаха, скоро он это поймёт.

Конец двенадцатой главы