После некрасовского урока
Однажды в моё «окно» между уроками занесло меня, как осенний лист в приоткрытую дверь, на некрасовский урок литературы. И я вместе со всеми старательно искал и выбирал из найденных в памяти слова, наиболее полно и точно отражающие отношение Некрасова к русскому народу, к «родимой Руси». Для меня важно было услышать в них то, что сразу объяснило и объединило бы в объяснении обе ипостаси, в которых Некрасов изображает народ: великий труженик и терпеливый раб. Но не услышал и сам не нашел этих немногих правильных слов. Червячок не удовлетворился многословием, и, естественно, не успокоился, а напротив активно засуетился. Внутренняя поисковая система получила конкретное задание, и поиск слов начался. Червячок на время поиска автоматически отключился, перейдя в ждущий режим и предоставив возможность заняться другими делами.
Ответ был получен. Простые и ясные слова найдены. Память хранила где-то в своих ячейках нужные слова – удивительно точные и краткие. Они сохранились в ней, потому что когда-то давно мое сознание уже присвоило им, случайно встреченным в журнальной статье, высокий ранг. У меня хватило тогда здравого смысла записать их в свою записную книжку и сохранить. Они принадлежат журналисту Евгению Михайловичу Богату. К сожалению, не сохранил ссылок на название работы Богата, но тексты сохранились. Тогда, в давние годы я соотнес их с творчество Чаадаева. Сегодня они как нельзя лучше помогают мне охарактеризовать и Некрасова. Для меня они достаточны. «Любить трезво и возвышенно, любовью, в которой особенно много боли».
И все!
Кого можно так любить? Одиноких, покинутых, может быть, опустившихся родителей, тяжело больных детей. Свою несчастную Родину. Тех, с кем человек от рождения связан высшими и самыми драгоценными узами. Тех, к кому благодарность наша и привязанность, измеренные любыми мерками, оказываются бесконечными. Это чувство, смешанное с горькой виной, пропитано неисходной болью. Оно не может не терзать беспокойную совесть. Этим высоким и очень чистым чувством одариваются только высокие, чистые и цельные натуры. Чувство это нужно заслужить, потому что дается оно не как наказание, но как прощение нас теми, перед кем мы в неоплатном долгу.
Ушло прекрасное русское слово, которое и предназначено для определения такого чувства – «жалеть». Отсюда такое нежно-горькое, трогательное обращение – «Жаль моя!» Не слышим и уже не услышим. Ушедшее «жалеть» не заменить. Время неумолимо. Новые отношения практичнее, жестче. Они неизбежно вытесняют старые, а те неизбежно уносят с собой элементы языка. Ведь уходят они не сами по себе, а вместе с их материальным носителем.
Смена поколений.
Приходит поколение, отличительной особенностью которого является удивительная примитивность насыщения, онанистическая простота достижения полной удовлетворенности. Банальное становится великим, радость творчества подвергается остракизму, страсть опускается до рефлексов, кривляние занимает трон прекрасного, образование сводится к изучению татуировок во время коитуса. Вытравливается осознание того, что только великая неудовлетворенность и неутолимая страсть к познанию рождают великие страсти и великие произведения.
Без этого жизнь и на самом деле сводится к одной физиологии.
Свидетельство о публикации №124010806532