***

80-е.
Классно было. У меня в память такой счастливой, беззаботной отметиной врезались почему-то 80-е. Хорошо их помню. Возможно это связано с детством, но мне до настоящего времени кажется, что тогда все люди были беззаботны и счастливы. Все, кто всплывают в памяти какие-то особенно добрые и искренние. Я малой был, ещё дошкольник, в школу я пошёл в 89-м. В сад я не ходил, потому, что мама работала в соседнем от дома здании уборщицей и я был под присмотром. Жили рядом с ПУ-8. Мне тогдашние студенты казались взрослыми мужиками, а училище - каким-то заводом, там много цехов было: деревообработка, металлообработка, радиоэлектроника. Тракторные разобранные двигатели и кабины с приборами лежали возле мастерских. Горы ароматной, свежей, смолистой стружки возле цехов деревообработки. Много медной и алюминиевой проволоки, оголенной в мотках и в яркой разноцветной изоляции, самого разного диаметра, от совсем тонких, диаметром с рыбацкую леску до толщины в палец, возле мастерских радиоэлектроники. Ящики с металлической стружкой с острыми как бритва краями, в виде пружин, радужного цвета  из-за перенесенной высокой температуры, при снятии ее со стальных заготовок. Стоял непрерывный гул разнокалиберных станков, меняли тональность только что пробуждённые и замолкающие, на общем фоне непрервно работающих. Так вот, те студенты были у меня в авторитете, пример для подражания. Никогда меня не обижали, здоровались, шутили. На турниках они занимались с голым торсом, казалось, что качки. Разные трюки выделывали, как профессиональные гимнасты.  Нынешним студентам ПУ точно не под стать. Другие ориентиры. Сейчас цели нет. Утратили культурные и моральные ценности. Деградируем. Не видел я и курящих, либо матерящихся девочек, хотя это ПУ (бурса) и я большую часть времени проводил на ее территории. Вдоль асфальтированной дороги у цеха деревообработки, которая практически не использоваласи по назначению, разве, что изредка для учебной езды на тракторе, а в остальное время, как беговая дорожка для студентов, росли в ряд высокие взрослые ивы, своими ветвями, свисающими до земли мели асфальт. Сразу за ивами начинался крутой склон, глубиной метра четыре, переходящий в футбольное поле, представляющее собой обычный ровный луг, с установленными футбольными воротами. По его краю была полоса препятствий из различных металлических элементов, включая лесенку ввиде верблюда, которую нужно было проходить цепляясь руками за перекладины. Ивы весной распускали липкие листики с желтыми продолговатыми соцветиями, напоминающие маленькие очищенные бананы. Эта ассоциация пришла намного позже 80-х, когда я впервые увидел бананы, но это было уже в 90-х. Я,брал пучок ветвей ивы у склона в охапку и разбежавшись летел над склоном, как Тарзан на лианах. От высоты захватывало дух. На весенних ветвях ивы было много жуков рогачей, так мы их называли, на самом деле это были жуки-олени, большие с мощными рогами (мандибулами), которые могли перекусить веточку, толщиной в спичку. Я устраивал им битву. Пару самых крупных жуков ставил напротив друга и они начинали спарринг. Интересно было. Также помню, что постоянно я сам себя испытывал на страх, ловкость, выносливость. Сам ставил себе безумные цели и во чтобы то ни стало должен был их выполнить. Сейчас возникает вопрос - Зачем? Тогда такого вопроса не возникало. Надо! Надо и всё! Однажды, следуя своему НАДО, я изучил все деревья в округе и вычислил самое высокое, - пирамидальный тополь, не скажу точно высоту, но думаю, что не меньше этажей 4-5. Поставил цель -сорвать самый верхний лист. И полез. Залез быстро, вниз не смотрел, осмотрелся уже на макушке. Да, муравьи почему-то были против моего покорения тополя и кусали за руки и ноги, неприятно, и ничего не поделаешь, руки заняты, терпиш, надо ведь... Наверху до верхнего листа я дотянуться не мог, он был на тонкой длинной веточке, тянувшейся к солнцу. Пришлось трофейный лист доставать вместе с веточкой. Как сейчас отчётливо помню терпкий запах тополиного сока и липкие ладони. Ветер, сильный ветер наровил меня струсить, как майского жука, с этого высоченного тополя. Но я был цепкий, хотя было очень страшно, особенно на спуске, где пару раз оказывался в безвыходном положении, когда нога не дотягивалась до нижней ветки. Жутковато. Но как-то слез. Герой. Осмотрел свой трафей, сорвал заветный лист, сунул его зачем-то в карман шорт и пошёл домой обедать. Любимая еда, - пшённая каша. Мама всегда для меня её готовила. Меня вообще тогда трудно было накормить чем-то, а кашу ел всегда. Домой заходил с чувством не менее гордым, как у Гагарина после приземления. За обедом восстанавливал в памяти весь этап восхождения, и перебирал варианты выхода из тупиковых ситуаций при спуске. Вёл, так сказать, работу над ошибками.О будущем я не думал, но твердо был уверен, что всё будет в лучшем виде. Я вообще себя всегда считал очень фартовым, везло мне по жизни. Магазины 80-х помню. Мороженое в стаканчике - 20 коп., столько же стоила пустая бутылка из-под лимонада. Находил бутылку или две, мыл на колонке и в магазин. Продавщица в белом халате сразу улыбаясь спрашивала: тебе деньги или мороженное? Ответ был очевиден. Короче проблем с мороженым у меня не было. Хлеб свежий, не такой как сейчас, особенно вкусный. До дома доходила лишь объеденная со всех сторон буханка, вернее, не буханка, а то, что от нее осталось. Всё натуральное. Колбаса обалденная, килька в томате, фрикадельки в том же томате... А тархун чего стоил? Автоматы с лимонадом и минеральной водой стояли на улице, и один на всех гранёный стакан, перевёрнутый вверх дном на белой пластмассовой подставке. На стакан нажимаешь, и он со всех сторон и внутри омывается струями воды. Минеральная вода была бесплатная из крана на кирпичном заводе, хоть запейся. Много вертолетов летало каждый день, наверное потому, что недалеко Волчанское летное училище было. Помню както один  приземлился не далеко от дома на лугу. Все сбежались. Я стоял возле открытой двери пилота и восторженно, смотрел на него, как на Гагарина. Лопасти уже спокойно вращались по инерции, как карусель с лошадками, сверкали на солнце, как лезвия сабель великана, под своим весом упруго свисали краями к низу. Любил забираться на кирпичный забор нагретый солнцем, усаживался там, обхватив голые колени руками и задрав голову подолгу смотрел вверх, наблюдая за белоснежными облаками на фоне сине-голубого неба, настолько насыщенного цвета, что кажется и мои карие глаза в те моменты наполнялись этой синевой. В облаках я угадывал очертания зверей, птиц, кораблей, пиратов, или сам выдумывал различную несуществующую живность. Водворе росла напротив крыльца огромная акация. К ней и соседней рябине мама привязывала бельевую веревку. Акацию я помню почему-то всегда цветущей. С большими тяжелыми гроздьями цветов с липким душистым ароматом и постоянным жужанием пчёл, которые были заняты своим делом и меня не кусали. В глубине двора стоял старый кирпичный сарай с шиферной, прогнувшейся под гнилыми балками крышей, частично покрытой мхом и усыпанной шелковицей, потому, как между этим самым сараем и кирпичным забором автоколонны и росла эта шелковица. Сбоку сарая стояла ржавая с металлической полукруглой крышей беседка, по которой я и забирался на сарай со стонущими под моими шагами деревянными балками лакомиться шелковицей. Рот и руки после этого лакомства были фиолетовые и не отмывались даже мылом. Помимо шелковицы водворе росли вишни и две взрослые огромные березы. Вишни шли в ход ещё слегка пожелтевшими, главное, чтоб были мягкие. Кроме того, помню, что постоянно жевал клей со ствола вишни.Я так понимаю это затвердевший на солнце сок дерева. Вкусно было. На березы я не залазил, они были большими и до первых ветвей от земли я не доставал, да и особо не стремился, дерево то не плодородное.  Классно было, очень классно, до ощущения щекотания где-то внутри живота... 80-е, это круто!!!