Пришествие

Пояснение по теме
Согласно книге Бытия, Эдем – это определенная местность «на востоке», в которой Бог насадил райский сад. В нём, среди всевозможных растений, самыми чудотворными были – дерево жизни и дерево познания. Плоды дерева жизни позволяли обитателям рая жить вечно. Плоды дерева познания, со слов Бога, несли смерть.
Бог ввёл в сад Адама и Еву и повелел им ухаживать за растениями. Он разрешил им питаться любыми плодами, но строго-настрого запретил пробовать плод с дерева познания. Однако, змей соблазняет Еву, утверждая, что плоды дерева познания всего лишь открывают тайну, известные только Богу. Ева пробует плод и затем даёт отведать его Адаму. Бог, узнав о преступлении, выдворяет людей из Рая. Так люди утратили доступ к дереву жизни и стали смертными.
Тем не менее, в некоторых мифах говорится, что к дереву жизни можно прийти по руслу одной из четырёх рукавов истока, орошающего рай. Предполагается, что такой рекой является Евфрат, олицетворяющий плодородие.


ГЛАВА I
Пришествие в Эдем

Рай содрогнулся. Неизвестный гул   
бежал по травам, обгоняя толки,
вздымая мошек, росы, перья, холки
и облаков сгущая караул.

Все твари, тщетно силились узнать
нездешний звук, но нет, не узнавали,
внимательно осматривали дали,
где кроны начинали трепетать.

Где слух природы к хаосу привык,
где раньше всякий голосил без лада,
там в животворной сердцевине сада,
теперь вещал неведомый язык.

Диковина – в Эдеме дровосек!
Морщины, ссадины, кровавые мозоли…
По чьей нелепой, сумасшедшей воле
злодей к убийству дерева прибег?

За пропасть лет в утраченном  краю      
познанья древо славно возмужало.
Зверей и птиц ни чем не соблазняло,
а лишь росло в угоду бытию.

Топор впивался, брызгая щепой,
слезой сверкало лезвие, и снова
дрожала крона листьями сурово
и падал плод на корень вековой.

Проникший в рай, с расчётом сокрушить
исток познанья, был сосредоточен.
На древе змей зевал, как между прочим,
и ждал надёжный миг заговорить.

Дождался: бодрость упорхнула с плеч –
безумный раб ссутулился устало.
Пора явиться демону настала –
и зашуршала вкрадчивая речь.

– Давно пора! Пора давно сравнять
миры, законы, радости, страданья!
Пусть тождество в основу мирозданья
вобьёт сплеча озлобленная рать!

Лишь древо жизни мы подарим всем.
Вернём бессмертье, упраздним ученье!
Терзания с червями разложенья
приходят от решенья теорем.

Змей медленно спускался с высоты,
приметив в жестах подлую усталость.
– Давай вернём хребту былую младость,
сотрём с лица увядшие черты.

Отец не потревожит нас с тобой.
Что раньше, что теперь, дар божий в силе –
свобода воли, что б ни натворили.
Отведай благо яблони иной.         

И вот недостижимая мечта
(забытый вкус потерянного чуда)
торжественно возникла ниоткуда
на кончике змеиного хвоста.

В зрачках блеснул волшебный уголёк.
Чужак навстречу магии качнулся,
но вдруг о корень яблони запнулся
и змею тотчас голову отсёк.
…………………………………………..
Нелепа смерть без схватки и резни –
уж рыцарь не герой, злодей не грешник.
Кто богу друг, кто сатане приспешник?
Такой сюжет пародии сродни!

Нам подавай парад гуманных сил!
Нам нужен трибунал и покаянье!
Мудрёный вздор низводит злодеянье.
Туман философов читателю не мил.

Хитёр бунтарь? Иль так задуман рок?
Но что он, если вдруг свобода воли
срывает лихо расписанье роли?
Тут либо рок Бог, либо воля Бог.

Как просто обознаться, не признать
грядущее, пришествие, посланье.
Рожденье смерти в центре мирозданья
за нечто преходящее принять.

А между тем немыслимый сюжет
не может встать на стадии пролога,
где казус обнажил мизинец Бога.
А впрочем, был ли Бог в том? Может, нет?


ГЛАВА II
Откровение

Бесславную кончину торопя,
стегая травы, тело извивалось,
и голова сражённая каталась
по липкой крови, корчась и хрипя.

Когда же дух предал родную плоть,
вернулся щебет, изумрудный шорох,
обыденности распрекрасный морок,
где незачем ни демон, ни Господь.

Смекнул вахлак, чем победить напасть.
Приладил горло бережно к основе,
целебный поднял плод, насупил брови
и запихнул в разверзнутую пасть.

Змей мордой осторожно покрутил:
– Ново мне с телом воссоединяться,
внезапно умирать и вновь рождаться.
А в зеве будто терния хватил.

Спроси меня сейчас, что значит смерть.
Порой потеря головы полезна.
Увидеть изнутри, что значит бездна,
понять, зачем душе земная твердь.

Теперь терзает новый каламбур –
Ты мой палач иль всё же мой спаситель?
Кто я в миру, где знание мучитель,
а вера – благородный самодур?

И всё ж поверь мне, яблоню рубить
пустое дело. Бездна мне открыла,
что яблоко предлогом лишь служило,
вины сухое семя пробудить.

Познать вину, а с ней добро и зло,
нащупать совести незримые заветы.
Покаяться и Богу дать обеты
чтоб жить отныне в мире набело.

Что дерево познания тебе?
Таких на божьем свете миллионы.
Ничем не хуже их земные кроны.
Запретный плод не возвратить судьбе.

Пришелец озадачился в ответ,
но не глубоким смыслом откровенья,
а словно обнаружил упущенье,
ища в уме потерянный предмет.

Нашёл топор, ловчее ухватил,
надменно обозрел растенья сада, 
перешагнул распластанного гада
и к древу жизни шаг свой устремил.

Оно, как будто в пику близнецу,
росло, животных радуя плодами,
без устали изящными листами
рукоплеща премудрому Творцу.

И снова глас безумный топора.
Теперь уже пугая всех на свете.
И дрожь небес несла по всей планете –
настала в рае адова пора.


ГЛАВА III
Речное отступление

Любая жизнь водой порождена.
Из райской кущи, славная вовеки,
текла река, разъятая на реки,
но в рай вернуть способна лишь одна.

Когда-то дали имя ей Евфрат.
А с ней Фисон, Гихон и Тигр всевластный.
Последние в грехе своеобразны
и первую уверенно глушат.

Тут много домыслов по свойству рек.
Разнятся имена, расположенье.
Пытая притчи, терпит пораженье
и книжный, и бывалый человек.

Случается и так – живёт народ
в брегах Евфрата и того не знает,
что избран счастьем. Часто унывает,
брюзжит и ленится, тупея от щедрот.

А если мы теперь возьмём Гихон.
Бурлит развратом, всех с пути сбивая,
но кто-то, скромно рядом проживая,
шлёт Господу молитвенный поклон.

И также воды с магией другой:
Фисон с великолепными камнями
да властный Тигр с железными зубами
не утолят заблудшего душой.

Считается, мифический Евфрат,
среди других, скорей глухой услышит,
чем тот, кто к золоту неровно дышит,
в ком блуд и власть не ведают преград.

Сдаётся мне, я знаю в чём секрет.
В задачке лишь замки. А ключ в сторонке.
Оставьте карты, свитки и книжонки.
Ищите то, чего в легенде нет.

Скорей всего от нас утаена
река, что к небу духом воспаряет
и там иную форму обретает.
Всегда без русла, берега и дна.


ГЛАВА IV
Красота и простота

Кто был влюблён бесплодно, знает впрок –
прекрасное не может быть без яда.
Романтиков ждёт слёзная расплата,
а деловитых – раболепный рок.

Нередко, в тайне, и сама краса
себя слезой гордыни умывает
и искренне притом не понимает,
за что её не любят небеса.

Жила такая дева, словно мёд,
на берегах, естественно, Евфрата,
острить мастак (сама себе не рада)
над всеми, кто к ней свататься идёт.

Тем паче, если ты простой плебей,
обычный лесоруб, глухой с рожденья,
мычишь молитвы, блеешь предложенья,
сдержать ехидство сил нет, хоть убей.

Блаженным чужд сословный этикет –
пришёл презрев условные запреты,
в ручищах полевые разноцветы,
стоит и ждёт сочувственный ответ.

– Никак, лесник, надумал замуж взять?
Тогда запомни, дровосек бедовый,
цветы – трава, их жалуют коровы.
Хочу иным букетом обладать.

Сходи в Эдем. Не знаю как. Сумей.
Найди там древо жизни среди многих.
Вот мне букет приличный от убогих!
Достойный стати и любви моей.

И наш носитель чистой простоты
всерьёз идёт туда, куда не знает,
и криводушных бестий удивляет
своим талантом воплощать мечты.


ГЛАВА V
Воскрешение

Гляди, красавица! Не верь глазам!
Как выглядит накликанное чудо!
Что с ним грядёт? Венчанье или смута?
Спроси букет, плывущий по волнам.

Листва – зелёный шёлковый пожар,
прожилок сочных тонкое тисненье.
Литых плодов пурпурное свеченье,
внутри ни косточки, один нектар.

Верхом на дереве – посыльный твой,
нежданный суженый, но небом данный,
ещё вчера ничем не легендарный,
без долгих слёз утопленный молвой.

Бежали дети с криками – воскрес!
Кто плакал, кто шептал – сошёл спаситель!
Стекал к Евфрату побережный житель
в предчувствии невиданных чудес.


P.S.

Зачем тебе бессмертье, человек?
Что лечит плоть, души не исцеляет.
А значит, в ад кромешный превращает
от смерти опрометчивый побег.

Ну, двести, триста лет, куда ни шло!
Но вечность… Мука. Лучше быть рекою,
той самой, что нас всех роднит с душою.
Бессмертье – это подлинное зло.

Я не был там и, как заведено,
не пил я мёд, не ел плоды святыни.
Усы, примету верную гордыни,
не обмокал я в пиво и вино.

Всё оттого, что под сочельник Бог
шепнул – дерзай! Я вставил ногу в стремя,
Пегас рванул, и вот в меня на время
вселился назидательный пророк.

06.01.2024