Плачущий город

Линии будущего строго очерчены циркулем в детской, наивной руке.
Горизонт сияет январскими закатами, на высоте продрогших птиц кристаллизуется эхо фантазий. Они полноценны. Объемны, вместительны и масштабны.

(Очевидно, детство проходит в масштабе 4Х. Его пропорции искушают раздвинуть руками стены, встряхнуть скатерть городских дорог, перешагнуть через Джохорский пролив, пощупать Марианскую впадину. Перевернуть планету, раскрутить ее спутник волчком, разбить кулаками стеклянный экран и пиксельный космос ненасущных вселенских проблем.)

Детство живёт моментом в искренних порывах глубокой печали, искрящей радости, ненасытной тоски. Они выцветают, как облетает ангельская позолота с кудрей к юности. В натруженной молодости остаётся лишь сухая тревога и жгущий глаза бессонницей страх. Усталость не даёт эмоциям пробудиться. Я выгорел в чувствах.

Теперь мы смотрим на прожилки дорог со спутника. Ураган, словно пушинку, сносит мощную фуру в кювет, швыряет самолеты за борт, приведенной волной смывает острова и планы—мы смотрим, безучастно к собственной судьбе заливая кипятком прокисший кофе на пороге безликого дня.