Виктор Панкратов

ВИКТОР ПАНКРАТОВ
(1931 - 2007)

Пушкинский автограф

– Не позавидуешь пехоте.
ей не до умственных гимнастик:
изба-читальня в нашей роте –
окоп, прорытый нами наспех.

Теперь поверить трудно в это,
но мы с каким-то исступленьем
стихи любимого поэта
учили перед наступленьем.

Бой за Воронеж...
Бой за Гродно...
Прошли почти что пол-России.
Том пушкинский поочерёдно
в пробитых вещмешках носили.

Что лгать?!
Смертельно мы устали,
чужие проходя границы, но снова бережно листали
чуть пожелтевшие страницы.

Я в навыке своём военном
давно крутого был замеса,
и в каждом чужеземце пленном
мне виделось лицо Дантеса.

На сапогах подсохла глина,
Весна свои диктует сроки:
И вот уже у стен Берлина
Читаем пушкинские строки.

Полощет ветер складки стяга.
Последний залп…
И смолкли пушки.
На оспенной стене рейстанга
Осталась мета – «А. С. ПУШКИН»!

Вечерняя молитва

Л.Максимовой

Старые письма найди и порви.
Грустью не вызноби
редкие встречи.
Вечер доверчиво трогает плечи
улочке
имени Странной Любви,
метит каштана оплывшие свечи.
Гладит торопко на лис тьях ворсу.
Боль и разлука
в глухом приговоре,
Может быть,
все обустроится вскоре,
но никогда уже не принесу
я на губах волноликое Море.
Мне остается гречившная Русь
Храм на пригорке…
Землица сырая…
Если захочется грешного рая –
голосом Бога тебе отзовусь,
в сердце
святую молитву вбирая.
Выберешь ли тривиальную явь –
я подчиняюсь слепому итогу:
кланяюсь честно
судьбе и порогу.
Вырви надежду, но только оставь
путнику
     Поле, Звезду и Дорогу…

Такая жизнь

Звезды в небе.
Ветер в поле.
Дрема сладкая в стогу…
В серебристом ореоле
жеребенок на лугу.
И размыты очертанья.
Темень зыбкая остра.
В ней — языческое пламя
невысокого костра.

По откосам
стынут росы.
Лунный отблеск на стерне.
Ночь извечные вопросы
задает тебе и мне.
— Так ли жили?
— Так ли пели?
Жизнь бесхитростно проста —
от младенческой купели
до созвездия Креста.

До погоста,
что в Рамони, —
только час туда езды…
До черты на небосклоне
вдруг
погаснувшей звезды!