Александр Перфильев 1895-1973

.





Александр ПЕРФИЛЬЕВ (1895-1973) – русский поэт, публицист, литературный критик.

- Он пожалел нас, бедный Люцифер
- Вы днем внимаете обычным фразам
- Мой древний предок, дикий хан Тимур
- Как грустно и светло перебирать
- Печальная ладья усталых муз
- Года идут… и мы не молодеем
- Я слушаю, как шепчет тишина
- Все так же тихо входит осень в сад
- Я собираю колокольный звон
- Стихи и розы в нынешние дни
- С древнейших пор до горьких наших дней




ЛЮЦИФЕР

Он пожалел нас, бедный Люцифер,
У Божества из милости живущих,
Поведав нам о таинствах зовущих
Иных миров, иных надзвездных сфер.

И Господу, не знающему мер,
Великолепному в лазурных кущах,
Непогрешимому из Всемогущих,
Он показал дерзания пример.

Но, Утренней Звездою нам мерцая,
Он не дал сил отверженным от рая
Упасть или подняться до чреды:

Наипрезренные из всех творений –
Мы только отблеск грешных озарений
Непостижимой Утренней Звезды.


ЛУНАТИКИ

Вы днем внимаете обычным фразам
Задумчивы, печальны и бледны,
А в ночь, когда на землю сходят сны,
Вы отдаетесь бледным лунным фазам.

Я знаю вас по песням и рассказам
По былям и преданьям старины.
Но разве тайну лунной тишины
Осилит жалкий человечий разум?

И если ваш неощутимый шаг
Прошелестит над молчаливой бездной,
Кто вам подаст неосторожный знак,

Кто голос свой возвысит бесполезный,
Чтоб, разорвав магическую нить,
Небесное в земное уронить?


АТАВИЗМ

Мой древний предок, дикий хан Тимур,
Ты был для мира бесконечно страшен,
Враг городов и сел, и мирных пашен,
Презревший страх бойниц и амбразур.

И для меня, сквозь толщу всех культур,
Сквозь стены наших вавилонских башен,
Не призрак ты, ты будто бы вчерашен,
На боевом коне угрюм и хмур.

И если жизнь пустую проклиная,
Я не кочую без конца и края,
Как ты, в давно ушедших временах,

То твой клинок, и ятаган, и стрелы,
И конский храп, и каждый подвиг смелый
Я сладко знаю в быстролетных снах.

ЛЮДИМЫМ И ЛЮБИВШИМ

Как грустно и светло перебирать
Подобно четкам, имена любимых,
В нетающих благословенных дымах
Им суждено гореть и не сгорать.

Пусть времена, пришедшие, как тать,
В своих шагах неслышных и незримых
Таят печаль о снах неповторимых –
Засушенным цветам не расцветать.

И если мы, согретые другими,
Влекомые желаньями своими,
Иные повторяем имена –

То только лишь на ниве снов уплывших,
Где тени всех любимых и любивших,
Другой любви взрастают семена.


ПОЭТАМ ЗАРУБЕЖЬЯ

Печальная ладья усталых муз,
Бегущая от бодрых восклицаний
По горестному руслу отрицаний
И я к тебе раздумьями влекусь.

Но, увлекаемый, не отрекусь
От высей гор и тихих звезд мерцаний,
Откуда мир достоин созерцаний,
Освобожденный от ненужных уз.

И вечный раб земного притяженья,
В час горечи, тоски и униженья
Я забывать не должен никогда,

Что горечь лишь подчеркивает сладость,
И грусть дана, чтоб ярче видеть радость,
И слово «нет» для утвержденья «да».


***

…………………Другу моему Иринке

Года идут… и мы не молодеем,
Белеет ранний пепел на висках.
Но старят нас не годы, а тоска,
Которую забыть мы не умеем.

В прошедшее глядя издалека,
Мы иногда душою просветлеем,
О чем-то вспомним, нежно пожалеем,
А жизнь идет, как мутная река.

В ней все сольется – радости, страданья,
Обломки счастья – глиняного зданья,
Скатившиеся с горных берегов,

И в бледном свете нового свиданья
Целуем в губы мы воспоминанья,
И обнимаем первую любовь…

19 марта 1942 г.


***

Я слушаю, как шепчет тишина,
И этот шепот в сердце отдается,
И кажется, что прошлое вернется
Из темноты закрытого окна.

Плывущая так медленно луна
Серебряною розой улыбнется,
Окно внезапно настежь распахнется,
И комната не будет так бедна…

В ней расцветут чудесные узоры,
Серебряный ковер уляжется в ногах,
И сердцем я почувствую, что скоро

Твой силуэт покажется в дверях,
Пройдет в окно, бесплотный в лунном свете,
И вслед за ним окно захлопнет ветер.

1948


***

Все так же тихо входит осень в сад, –
Как женщина к любимому больному,
И вьется по стене, от дома к дому
В багровых переливах виноград.

Но я сегодня осени не рад,
Я ощущаю как-то по-иному
Ее животворящую истому,
Ее задумчивый и нежный взгляд.

Мне кажется  –  она полна тревоги,
И эта ласковая тишина
Нарушится, как только на пороге
Любимого очутится она.
В дверь постучит, ответа не услышит.
Любимый умер, грудь его не дышит.

1953


КОЛОКОЛА

Я собираю колокольный звон,
Как чудаки и дети копят марки…
Мне видятся задумчивые арки,
Простая строгость стрельчатых икон.

И этот звон вневременных времен,
Все испытанья выдержавшей сварки  –
Простых людей и королей подарки  –
Не возмущают сводов вечный сон.

Сейчас, как и тогда, во время оно,
Без радио и без магнитофона
Они звенят  –  ушедшие века  –

И им внимают тихие гробницы,
И люди, и кочующие птицы,
И все, еще живущее пока.


О РОЗЕ, обратившейся в сонет

………………..Виктории Григорьевне Мондич,
………………..с благодарностью и симпатией

Стихи и розы в нынешние дни
Созвучны сердцу чудаков немногих…
Средь современных радостей убогих
Кто ценит их? Кому нужны они?

Но ваша роза  –  алые огни  –
Протянутая жестом королевы
Поэту, позабытому, в тени, –
Какие в ней волшебные напевы!

И если даже жест был ради жеста,
То красота осталась красотой,
А роза  –  воплотившейся мечтой,
Которой в жизни не осталось места…
Но этот жест был оценен поэтом,
И роза возвратилась к вам сонетом.

1969


ЖЕНЩИНА

С древнейших пор до горьких наших дней
Всех областей искусства и науки,
Всего, что гений создал в тишине –
Касались ваши розовые руки.

В любую эру и в любой стране
Все наши достиженья, радость, муки  –
Любовь и ревность, страсть и боль разлуки  –
Все было для Нее, о Ней, и к Ней!

За ложь ответную, за этот щебет птичий,
Мы щедро отдавали все величье,
Все перлы, все сокровища Земли  –

Ничтожное к бессмертию вели…
Но  –  стоила ли Данта Беатриче,
И Пушкина… пустая Натали?







.