Чуйским трактом

Алтай – богатырь могучий,
а Чуйский тракт – как ребёнок:
играет с летящей тучей
и свищет, как жаворонок.
Бензиновый доходяга,
танцор, живущий изгибом
дорожной ленты и флага
у деревеньки гиблой.
Мелькают окна и ставни –
дорога любит загадки.
Как лабиринт Минотавра,
мелькают горные складки.
Монголией пахнут кручи,
а сзади Россия дышит
как богатырь могучий,
которому горы – крыши!
Крутит шофёр баранку,
радио речь приносит,
словно гуденье в банках
рождают жёлтые осы. 
Думает Улан-Батор
о предстоящей встрече,
бычьих копыт набатом
грусть ожиданья лечит.
Мимо несут доярки
утренние надои,
радуга светит ярко,
словно цветок в ладонях.
Сотовый не тревожит –
здесь высоки тарифы!
Цепью, объятой дрожью,
летят до Тибета грифы.
Крутит шофёр баранку,
курит для возбужденья,
кофе из круглой банки
ушлому – наслажденье!
Завтра помашут дымом      
сопки в одежде «хаки»,
юрты промчатся мимо,
лающие собаки.
Жизнь поменяет сроки,
встретит иною речью,
бритвой погладит щёки,
ляжет рукой на плечи.
Скажет: «Урусы – люди.
Есть караша молотка!»
И поднесёт на блюде
рюмку молочной водки.
Завтра зелёный Будда
скажет слова простые:
«Вечно Россия будет
связана с благостынью!»

Ночь в осторожных звёздах
сказку кладёт в корзину,
чтобы небесный остров
принял тебя, как сына.
Чтоб тишина обузой
легла на потную спину…
В кузове, кроме груза,
феи сидят, ундины.
Чуйская мелодрама,               
жизнь на сушёном хлебе.
Не угодить бы в яму,
не утонуть в реке бы!
Жизнь поутру на тракте
встретит овец отару.
Мимо промчатся трактор,
чайные и базары…
Если любить дорогу
с бытом её невзрачным
словно ты видишь Бога,
будет тебе удача!