Вся Бунинская рать-во время войны

Вся Бунинская рать-во время войны
Дэвид Залимановский
Андрей Седых, тоже бежавший из оккупированного немцами Парижа на юг Франции, который до 1943 г. «считался свободной зоной, [где] еще могли жить русские эмигранты, почти не опасаясь ареста. Почти – потому что время от времени французская  полиция, дабы ублажить  немецкие власти, все же делала облавы в поисках комм
унистов и евреев»4, вспоминает, что когда в 1942 г. он встретился в Ницце с Буниным, тот ему жаловался: «Плохо мы живем в Грассе, очень плохо. <…>  Живем мы коммуной. Шесть человек. И ни у кого гроша нет за душой – деньги Нобелевской премии давно уже прожиты. Один вот приехал к нам погостить денька на два… Было это три года тому назад. С тех пор вот и живет, гостит. Да и уходить ему, по правде говоря, некуда: еврей. Не могу же я его выставить…»5

В своем письме Милице Грин от 2 декабря 1954 года, хранящемся в РАЛ, Леонид Зуров, рассказывая о перипетиях своей жизни в годы войны, пишет: «Во время немецкой оккупации на бунинской вилле скрывался наш общий знакомый журналист, еврей (его даже Вера Николаевна Бунина перевела из лютеранства в православие8) и бежавший из Канн во время арестов [евреев – М. У.] один пианист с женой (сейчас они в Америке)»9.

Укрывательство Буниным от нацистов Александра Бахраха – заметной фигуры на литературном горизонте Русского Зарубежья – факт известный10, хотя никак особо не акцентируемый буниноведами11, а потому редко упоминающийся в текстах биографии великого писателя. А вот то, что Бунин укрывал некоторое время в своем грасском доме пианиста-еврея Александра Либермана и его жену Стефу, и вовсе выпало из поля зрения его биографов. Впервые об этом поведал А. Бабореко12 и мимоходом упомянул Юрий Мальцев13. Потонула в волнах Леты и память о самом А. Б. Либермане – личности отнюдь не заурядной, оставившей след в музыкальной жизни Европы и США14.

Вера Николаевна в письме к М. С. Цетлин в Нью-Йорк, посланном, по-видимому, в конце апреля – начале мая 1942 года, сообщает: «Из новых приятных знакомых: Либерманы. Очаровательные люди, а он такой редкий талантливый человек, что я не встречала. Всегда ему хочется своей музыкой доставить удовольствие. Редкая простота при таланте. Но сейчас его жена только что перенесла серьезную женскую операцию, вероятно, дорого им это обойдется. Жаль, что здесь он не может применить себя. Вот кому следовало бы отдохнуть у Шурочки15. Мы с ними встречали Новый Год по старому стилю. Было очень приятно и вкусно, кое-что у нас оказалось, а кое-что они привезли, с ними была одна наша общая знакомая из Швейцарии, и она могла достать вкусных вещей, от которых у меня утром был припадок, но я тогда еще ничего не подозревала об язве»16.

В это же время, 22 января 1942 года, Бунина писала своей близкой французской знакомой Т. Д. Логиновой-Муравьевой17: «Мы очень мило встретили Новый Год по старому стилю. У нас были наши каннские новые друзья, Анна Никитишна Ганшина и супруги Либерман. Он пианист. Было мясо (на счастье), водка, посильная закуска, каннцы привезли пирог, бульон, торт, пряник, я достала g;teau du roi*, печенья. Словом, поужинали так, как давно не ели, затем в салоне перед камином сначала просто сидели, а затем пили чай с вкусными вещами, а в промежутке Леня сварил глинтвейн. Часть ушла спать в полночь, и мы – m—me Ганшина, Либерман, Леня и я – просидели до 2-х часов, ведя очень интересные разговоры, и чего-чего мы не касались. Много говорили о музыке, литературе. Либерман умный и тонкий человек. Спать гости легли по-вагонному, сняв только верхнее платье. Настроение весь вечер было у всех хорошее, дружеское. Я, кажется, после родного дома никогда приятнее не встречала Нового Года. И, не сглазить, с этих пор и дома хорошая атмосфера»18.

Вот что по поводу спасения Буниным А. Либермана и его жены сообщает А. Бабореко: «Бунин прятал у себя людей, подвергавшихся фашистским преследованиям. Он спас от карателей пианиста Александра Борисовича Либермана и его жену <…>

А. Б. Либерман писал 23 июня 1964 года (Бабореко – М. У.): ‘Да, мы хорошо знали Ивана Алексеевича и Веру Николаевну. Во время войны они жили в Grasse, а мы недалеко от Grasse – в Cannes, на юге Франции. Иван Алексеевич часто бывал в Cannes и заходил к нам, чтобы потолковать о событиях дня. Как сейчас помню жаркий летний день в августе 1942 года. Подпольная французская организация оповестила нас, что этой ночью будут аресты иностранных евреев (впоследствии и французские евреи не избежали той же участи).

 Мы сейчас же принялись за упаковку небольших чемоданов, чтоб скрыться ‘в подполье’. Как раз в этот момент зашел Иван Алексеевич. С удивлением спросил, в чем дело, и, когда мы ему объяснили, стал настаивать на том, чтобы мы немедленно поселились в его вилле. Мы сначала отказывались, не желая подвергать его риску, но он сказал, что не уйдет, пока мы не дадим ему слова, что вечером мы будем у него.

 Так мы и сделали – и провели у него несколько тревожных дней. Это как раз было время борьбы за Сталинград, и мы с трепетом слушали английское радио, совершенно забывая о нашей собственной судьбе… Пробыв около недели в доме Бунина, мы вернулись к себе в Cannes. В это время Иван Алексеевич был стопроцентным русским патриотом, думая только о спасении Родины от нашествия варваров’».
Милица Грин опровергает некоторые факты -о Либермане.
Милица Эдуардовна Грин (урожд. Гартье, в браке – Гринберга, в эмиграции – Грин; 14 февраля 1912, Санкт-Петербург, Российская империя – 28 февраля 1998, Эдинбург, Шотландия) – юрист, доктор философии, исследователь и хранитель наследия Ивана Бунина. Милица родилась в семье профессора-медика Эдуарда Гартье.