подборки для турнира поэтов, финал

подборка 1

от первого лица

на ломких иероглифах ветвей
цветут до срока вспышки снегирей
и в каждой новизне первооснова
апокрифы дорог вплетаю в зимы
невыносимо быть невыносимо
осколком слова


о женской поэзии

мальчишка, что, порой, к молитвам глух,
который плотью пеленает дух,
животворитель глиняных пичуг,
стахановец вечнозелёной саги,
затосковал, придумывая нас,
и, закатав свой замысел в палас,
сказал "на свалку"... после, правда, спас,
конечно, если сведенья – не враки.

когда поймёшь, нащупав леты дно,
с карниза свесив невесомость ног,
смотря на мир в оранжевый бинокль,
что дело тут не в ангеле и бесе...
поэзия – летящий в гору ком,
сбивает всё в безумии своём
да собирает всё, с чем был знаком,
в цветаево-ахматовском замесе.


город болтунов

в городе-звуке старый привратник нем,
он – под конём, но, всё-таки, на коне,
на горбунке, что свой доживает век,
зная: иваныч – золото-человек.
к ним прилетают призраки по ночам:
глушат чифирь и... о любви молчат,
в город стремятся – дух подарить вещам,
но бестелесных велено не пущать.
тишь – вне закона в городе болтунов.
всех безъязыких сбросил палач в ров,
полный гадюк, поющих на все лады,
в море шипенья узнаешь свой голос ты,
сипло подхватишь, тогда, может быть, спасут
и осчастливят визой на страшный суд –
лгать неустанно до первой звезды в глазах
у суламиты, что верила в рабский сад.


пока поэзия легка

-1-

пока прозрачная река,
пока поэзия легка,
пока слова не глубоки,
пока ты сам – творец реки:
не тронь того, кто стал иным,
в ком воды тёмные больны,
кто морем спал в объятьях скал,
кто немоту поцеловал
и отпустил рычанье льва,
кому малы твои слова.

-2-

не спрашивай, друг, сколько стоит билетик,
не слушай сомнения, страхи не слушай.
и платье, и плоть – все сгодится для смерти,
она до смешного всеядная клуша.
вдохни спелый воздух со вкусом черешен
и выдохни всё, до последнего слога.
не важно – в чём свят, в чём несказан и грешен,
мы все – божий крик и молчание бога.

-3-

замри. заруби на носу у обид –
люби! всё, что есть, беззаветно люби –
смешную сороку, что корку клюёт,
подругу, что гладит кота и бельё,
грозу, от которой болит голова,
всё-всё, что сумеешь укутать в слова.



подборка 2


трельяж

дом пустует. трельяж любуется
глубиной – сам себя обнял.
- триединый, ты – наша улица?
- я – тупик в языках огня.

зыбко. зябко. незабываемо.
сквозь рябину рябит причал.
- ты петра познакомил с каином?
- первым делом! куют печаль.

колко-колко бежать по россыпи:
то пшеницы, а то – жнивья.
- это ты между нами, господи?
бог смеётся:
- а где – не я?!


поиск себя

подумай о мире, где вещное – вечно,
где бродит ведун – видом дик.
о плотника сын, сотвори мне скворечник
и рядом лозу посади –
чтоб ягодой чёрной пичугу потешить,
услышать клювастый язык,
увидеть, как сумрак фиалковый нежен
в правдивых зерцалах росы.
не трогай людей, что живут и не тужат,
они – только стрелки часов.
отец, словно мы, не приемлющий дружбу,
по-прежнему – ищет – любовь.


подобие

вот выйдешь из мечты, захлопнешь дверь,
у воздуха – вишнёвый вкус потерь.
дорога, между холмиков петляя,
становится: и пряной, и прямой,
ведёт овцу паршивую домой,
где каждый пёс знаком по тембру лая,
где солнце-будда ночь берёт на понт,
а возле неприметного сельпо
резвится бог, смакуя жвачку-вечность
и надувая времени пузырь,
чтоб звонко лопнуть нашу небыль/быль –
он тоже сын, отчасти, человечий...


утешение утешительницы

над палестиной закат арбузный.
"семечки-звёзды пойдут на бусы, " –
сын утешал – "а наряды, мама,
я для тебя сотворю из храмов.
полно, родная! мои ладони –
лодка, которая не утонет.
в этом ковчеге найдётся место
каждому, кто от себя отрезан,
каждому, кто безнадёжно болен
мной и не требует главной роли.
скоро весна – потому не надо
плакать да кутаться в тени сада!"

оливоока и негасима
та, кто любуется в боге сыном,
та, кто его до сих пор качает.
неутолимы её печали.


кроме...

у меня, кроме дочки, нет никого. у него есть всё, кроме дочки.
не скользнуть в ментальный водоворот рыбине-оболочке
из часов золотых, что идут икс лет – равви ходики эти носит
иногда, работая на земле делателем колосьев.

у него, кроме слова, нет ничего. у меня есть всё, кроме слова.
оживить сверхновый индиговорд – богу не нужен повод.
даже ночью рутины невпроворот – обжигает горшки и души.
мы весною прячем его в киот бисерною игрушкой.

у меня, кроме веры, нет ничего. у него есть всё, кроме веры.
положил за други своя живот. шёл сквозь огонь и серу.
серой мере не выпрыгнуть из себя. горе-копья судьбы всеобщей –
тополя – молчание серебрят: ропщут... на солнце ропщут.