У. Шекспир. Сонет 99

 Этот сонет из цикла  сонетов  Уильяма  Шекспира «Зима разлуки". Вероятный адресат его друг - меценат  Генри Ризли, 3-й граф Саутгемптон. Вы видите его на медальоне от 1594 года, когда ему было 21 год. Самому  Шекспиру в то время было 30 лет,  он был женат и имел детей. Эти сонеты связаны единым повествованием о том, что от Шекспира ушла его любовница к его другу, что давольно странно и наводит на мысли: - А кто скрывается за псевдонимом "Шекспир"? Моё расследование читайте  на   http://stihi.ru/2022/09/07/7081

Sonnet 99* by William Shakespeare в оригинале
     The forward violet thus did I chide:
     `Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
     If not from my love's breath? The purple pride
     Which on thy soft cheek for complexion dwells
     In my love's veins thou hast too grossly dyed.'
     The lily I condemnd for thy hand,
     And buds of marjoram had stol'n thy hair;
     The roses fearfully on thorns did stand,
     One blushing shame, another white despair;
     A third, nor red nor white, had stol'n of both,
     And to his robb'ry had annexed thy breath,
     But for his theft in pride of all his growth
     A vengeful canker eat him up to death.
     More flowers I noted, yet I none could see
     But sweet or colour it had stol'n from thee.

Подстрочный перевод А. Шаракшанэ

     Раннюю фиалку так я бранил:
     "Милая воровка, откуда ты украла свой сладостный аромат,
     Если не из дыхания моего возлюбленного? Пурпурное великолепие,
     Которое стало цветом твоей нежной щеки,
     Ты слишком сгустила в венах моего возлюбленного**".
     Лилию я осуждал за то, что она обокрала твою руку,
     А бутоны майорана украли твои волосы.
     Розы были от страха как на иголках***,
     Одна краснеющая от стыда, другая белая от отчаяния,
     А третья, ни белая ни красная, обокрала обеих
     И к своей краже присоединила твое дыхание,
     Но за ее воровство во всем великолепии ее расцвета
     Мстительный червяк поедает ее насмерть.
     Я наблюдал и другие цветы, но не видел ни одного,
     Который бы не украл сладость или цвет у тебя.
     ---------
     *  В  сонете  99,   вопреки  традиционной  сонетной  форме,  содержится
пятнадцать, а не четырнадцать строк.
     ** Неясное место. Фиалка, которую поэт обвиняет в воровстве, в строке 5
оказывается,  наоборот,  источником  пурпура для  вен Друга,  где  этот цвет
слишком сгущен. С большей натяжкой, но более логично было бы истолковать это в  том  смысле, что фиалка украла пурпурный цвет из вен Друга, грубо сгустив его.
     *** В оригинале: "on thorns did stand" -- фразеологизм, соответствующий
русскому "быть как на иголках". При этом имеется очевидная игра с буквальным значением слова "thorns" (шипы).
    
Мой вариант
Однажды, раннюю фиалку я так бранил:
«О, милая воровка, наверно, ты свой украла аромат,
Из дыханья моего возлюбленного? А его  розовые щёки
Стали цветом твоих нежных лепестков и так
У друга моего сгустила в венах крови реки».
А лилию я осуждал за то, что обокрала твою руку,
Бутоны майорана украли волосы твои.
От страха были розы, как на иголках, вижу
Одна краснела от стыда, другая от отчаянья бледна,
А третья обокра их обеих, ни то  ни сё, другого виду,
Ещё она дыхание твоё украла,
Но за это воровство, хотя и выглядела великолепно,
Улитка отомстила ей и  насмерть сгрызла.
Цветы другие  наблюдал и всюду видел я,
Что тоже совершили кражи запаха и цвета у тебя.
16.06.2023 г.