Глава 5

- Кто это там горит? - спросила Оксана.

- Брат по крови, - ответил Боксёр.

- По крови точно… Догорает, - сказал Сергей, — это, наверное, Грек, смотрящий, убили ради меньшей крови, - он толкнул кончиком дорогой синей кроссовки «найк» конечность Ромея. - Шах рассказывал.

- Для фортецела грохнули, - сказал Боксёр, - Оля повторила:

- Для фортецела… Всегда можно не убивать!

- Убивать всегда можно, - сказал Боксёр, - трудно не убивать. Залить бы сейчас кишки.

- Чем? - Оля заставила себя улыбнуться сквозь слёзы, ей стало всех жалко!  После приезда в Пятигорск она ходила и всех жалела, бывшего мужа, Танцора, пропавшего Киллера, Оксану и даже Ляпу, иногда думала о полковнике, где он, что он, отобрали всё на старости лет, только пенсия, выдержал мужественно, офицер. Там, где любовь, там всегда проливается кровь, тушь у Оли потекла, глаза защипало, ей стало жало себя, вся такая домашняя, нежная, умная…

Внезапно сердце защемило ещё больше, она подумала о сыне, если её убьют, кто о нем будет заботиться? Не стоило сюда ехать! Отступить, однако, она не могла, Оксана бы назвала её фраершой, что ж ты, фраер, сдал назад?! Нет у неё сердца и души.  Что ни сцы в глаза, все блатная роса. Она была права, Оксана навалила на свою совесть тяжесть миллионов и миллионов разных заплат, лежащих одна на другой. Если первая из них оказалась чересчур тонкой, её подростком лишили девственности, то вторая была покрепче, начала воровать продукты и одежду из магазинов, так что, в конце концов она создала целый костюм из этих трагических заплат, настоящие доспехи, при этом у неё возникли некоторые проблемы.

Сочленения доспехов начали скрипеть, возле них появились дыры, откуда всё-таки пробивался свет. Трудно накладывать заплаты на сочленения, потому что мы хотим двигаться, танцевать, жизнь — это танец, издавать скрип нам не хочется, нужны сочленения, чтобы двигаться, если мы не полностью мумифицированы, что значит стать трупом, умереть, у нас нет способа полностью прикрыть себя. Для живого человека стать собранием заплат идея совсем непрактичная. Оксана совершала предательство за предательством, преступление за преступлением, грех за грехом, потом оправдывала себя, латала душу, шила в мешке не утаишь, душа светилась через щели в заплатах и скрипела. Все знали, она воровка, верить ей нельзя, тем более доверять, если что, сдаст всех. У неё были двойные стандарты.

-  Вперёд и только вперёд! - сказала она Оле. – Скорее в дом! Вдруг сейчас там ничком лежит на полу плашмя тот, кого ты так полюбила! И кто так круто изменил твою жизнь на триста шестьдесят! - Оля подчинилась несмотря на то, что в боевых искусствах она её значительно превосходила, Оксана была для неё авторитет, в уголовном украинском беспорядке бесовка имела своё заслуженное место. В соседнем доме кто-то играл на фортепьяно.

Я работаю в хору,
Все орут, и я ору,
Тяжела и неказиста
Жизнь супруги вокалиста!

На органе из «Дюпапл»
Я три буквы нацарапал,
Не прельщает меня морда
Органиста Джона Лорда.

О, эта музыка! В ней есть прекрасная вещь, когда она попадает в тебя, ты не чувствуешь боли. Нельзя забывать, что в сердце каждого есть места, высеченные не из камня, а полные золотой руды, природы добра, то, до чего не добраться слугам злой силы, то, что никто не тронул, только, что только твоё. Под некоторые песни хочется танцевать, некоторым подпевать, лучшие возвращают нас в момент, когда мы услышали их впервые, снова разбивают нам сердце, чтобы увидеть это золото. Всё можно пережить, если подобрать нужную песню, за песни под фонограмму надо платить ксерокопиями денег. Как понять, что ты влюбился? Все непонятные песни внезапно обретают смысл, музыка и живопись — это Бог Творец, они родились прежде слова. Дело вовсе не в том, что, например, пальцы играют на скрипке, а в том, что с её помощью они входят в соприкосновение с основными элементами воды, воздуха, огня и ветра, с их тайнами, которые в каждом инструменте соединены по-своему, то есть, с пространством. Пространство всегда неизменно, содержит в себе всё, мысли тоже окутаны пространством, Божьей истиной, так и дОлжно. Атос в это время активно общался с Розовым.

- Он по криминальной жизни нормальный, этот Антон, знает, как и что, просто слишком прямой, поверил Ворам. Хотя я думаю, они тоже не знали, что в гостинице никого нет! Чеченцев кто-то предупредил.

- Среди бела дня боевыми в таком месте, правильно, что возбудили дело! Их за это в десна целовать что-ли? По головке погладить? – Атос поморщился. – Ну по голове! Пожать руку? Они и снова бы так сделали. - От Розова исходил французский дух в виде духов. Приходя на работу, он выливал на себя по пол флакона, коллеги не могли войти к нему в кабинет, от сахарного диабета, который развился на фоне употребления наркотиков для снятия головных болей, подполковник стал слепнуть, недавно ему присвоили очередное. Надо было вставлять новые хрусталики, дело дорогое… Утром ездили брать самого Рафика, сдали конкуренты из Южного порта, автозаводские, крышевали русских и вьетнамцев, многие из них киллеры тут ещё и это! Только что взяли бригаду Архипа, ту самую, злодеи. Цыган попросил Ляпу «решить вопро», тот договорился с Леной, попросил бригаду Счастливого подъехать, пострелять надоевших чехов, всюду заявлявших, Француз мёртв, наш Арбат, Французу отрезали голову вместе с красавицей женой, работал в Москве с 92го года, приехали прямо в гостиницу «Космос».

 Чеченцев там не оказалось, кто-то предупредил. Пострадал один несчастный узбек, очередями его выкинуло из окна, выжил, ещё обмочилась со страху Лена, Ляпа теперь её убьёт, такой косяк, заступила на смену, не проверила! Хотя как её, все горячие горские парни значились заселёнными по номерам, Антон с ходу стал садить через двери, узбек выбросился с пятого, полёты во сне и наяву.

- Намазал жопу скипидаром? – Заяц пальнул ему вслед.

Оказалось, хитрые кавказцы, Чечня — это Кавказ, уехали, не выписываясь, не прося назад залог. Услышав выстрелы, охрана внизу вызвала милицию, гостиницу оцепили, Архип приставил к виску Лены ствол.

- Погоди, - попросил Архип. - Спроси её.

- Ты? - глаза Антона стали чёрными, зрачки слились с белками. – Намандила? И в рот, и в сраку! – Жизнь Лена повисла на волоске. – Что тут звери? – Антону захотелось вернуться на час назад, когда они только подрулили ко входу в левое крыло «Космоса». Эта мысль покончила самоубийством, исправить прошлое невозможно.

- Нееееее… - затряслась как при ознобе Лена, в трусики потекло, - бля буду! Ты так ко мне так больше не под****яривай, доебурился! Шухера боишься, пальнёшь! – Матерщинница находилась под контролем своих омрачений.

- Преступная халатность, - сказал Заяц, ему нравились умные слова, читал он много, бессистемно и параллельно, на столе в тренерской всегда лежало несколько раскрытых книг. - Не убивай, делу не поможешь, сдаёмся на зло врагам, на радость маме, нас перепичужили, - он положил на пол автомат, и вовремя! Из лифта к ним со всех ног бежал ОМОН, приём был достаточно жёстким, какой-то боец разбил ногой Зайцу челюсть, Архипа клали на пол втроём и топтали, Антону тоже наварили неслабо. Лену схватили за волосы, поволокли в лифт, соучастница, позже из-за этого её муж потеряет работу, выгонят тут же. Когда в условное время Антон не отзвонился, Ляпа позвонил Атосу, он работал с Розовым, Атос сказал:

- Айн момент! – Потом: - Всех увезли не на Шаболовку, слава Богу! Достанем. - Приехала бригада Оленей, у правоохранителей свои бригады.

— Вот бумага, подписал начальник, забираем всех, - бандиты в автозаке медленно ехали по заснеженной Москве через Бауманскую улицу до площади Революции, оттуда в околоток в сопровождении ГАИ. Старший Олень ослабил всем наручники, первым Архипу, такие клешни, сразу продирало до кости, налётчики задвигали запястьями.

- Тихо, тихо, тихо, - сказал младший.

- Начали делать дела, делайте, - проворчал Антон, - о чем разговор?

- Не повезло, - пробасил Паша, самый тучный.

-  Ушли звери, - сказал Заяц, посмотрел через решётку на сонные улицы Москвы, светало. – Улетели!

- Пацаны, подарите нам свои часы! – попросил Дольф, смотрелся он не хуже его имени. Дерзкий, накачанный, спортивный, суперопер, не пребывающая нирвана в глазах, в американских боевиках такие торгуют вещдоками и наркотиками. - Вам они всё равно долго не будут нужны, а нам на задания!

- Надеюсь, что ненадолго, - Антон быстро облизал разбитые губы. Паша поддержал:

- А мы за вас судью попросим! – Он не шутил.

- Валяй, - Архип протянул сложенные вместе ладони. – Новые купим.

- Купим, - засмеялся Олень, потом за ним все, - ну ты загнул! Имел в виду отберём, прикрутили весь Арбат! Когда вы за себя платили?

- Слушайте, пацаны, - сказал Дольф, выражение его лица стало бдительным, - подумаем о совместном бизнесе? Как освободитесь? Ваша крыша, наш коммерсант? – Все опять дружно засмеялись, дальше ехали добрыми знакомыми.

- Ну и что теперь делать? - спросил сам себя Розов, Атос уехал к пацанам в Вешняки. Потом решил, завтра поедет в министерство. Решать такие вопросы надо не на Петровке, пришьют коррупцию. Сам в соседнюю камеру поеду… Сам Розов боялся одного, не киношной стрельбы в «Космосе», а кровавого шлейфа преступлений, который тянулся за люберецкими, трупов там было много, очень много, плёвые вопросы кроваво решали, куда ставить ларьки, можно было просто присесть за стол, поговорить, в этом они сильно уступали солнцевским.

Но превосходили ореховских, те иногда убивали людское, Воры в законе в Орехово долго не живут, Сильвестр и сам служил в армии, был автоматчик, скажет кто-нибудь, надо уделять на зоны, жить по понятиям, их греть, застрелят. В Люберцах так не поступали, после казанских они были первые. Понятия и законы преступного мира объяснялись малолеткам в городе на сборах, которые в Люберцах тоже проводили, как надо правильно мыслить общими категориями, «общим», как поддерживать тех, кто служит или сидит, помогать старшим, не прийти на сборы модно было только в двух случаях, или мама заболела, или мусора, в Люберцах ценилось «слово пацана», в Орехово калибр, в Измайлово деньги.

В Солнцево ценилось, как умеешь думать, отнять в подворотне у пьяного мужика ондатровую шапку легко, а вы сделайте так, чтобы он её вам сам принёс, в конце концов в Солнцево победили коммерсанты. В Долгопрудном, Химках и Коптево ценилось, кто лучше проведёт бросок, это были серьёзные спортивные ОПГ из борцов и боксёров. Не объём бицепса и становая тяга, а хлёсткий удар, проход в ноги и силовая выносливость, на севере Москвы мало кто сидел, ещё коптевские платили за услуги проституткам, рассчитывались с ними, так у них было устроено, остальные нет, только субботник; говорят, северяне плотно сидели на наркоте, это правда, но не все, были и правильные ребята. Хватит с ней, с географией, географ глобус пропил.

Если чашку закрыть книгой, что мешает её увидеть? Книга, а не глаза. Неспособность видеть эту чашку. Иначе после того, как мы бы её убрали, нам ещё надо было бы и прозреть. Препятствия мешают постижению, а не разум. Уберите главную фигуру в криминальном мире, увидите свет. Любая ОПГ зависит от условий, независимой она быть не может, это дихотомия.

- Атос, братан, - Ляпа снова набрал нашего героя, - ара, узнай, кто предупредил Лёму, а? Будем тебе должны!

- Мы с тобой, братуха, никому ничего не должны, - сказал армянин, - узнаем, сами сделаем. Я же тебя называю старшим братом. - Самолёт Шифмана профессионально совершил посадку в аэропорту Минводы.

- Афганца будем брать, - сообщил цель прилёта бойцам ЧОПа бывший командир группы «Альфа». – Только живьём! Окружение на поражение.

- Что так кровожадно? – весело спросил один из бронежилетов, командир коротко кивнул:

- Обратно с бортом в Москву стюартом с высшим образованием! - При диктатуре выбора нет, демократия и зависимость от армии и полиции несовместимы.

Конец пятой главы