Из книги В XXI веке. Петербург театральный

                Как я люблю бутафорский пейзаж               
                Владимир Шали


Сверкают люстры ламп хрустальных
в фойе и залах театральных –
момент последней суеты
пред воцареньем темноты.
Все тем же златом ложи блещут.
Все та же знать в них рукоплещет
в кругу кликуш и ворожей,
негоциантов и бомжей.
Тревожит ход коней коринфских
подмостки сцен александринских.
Несутся стаи местных птиц
за тенью грозных колесниц.

Короны, шляпы, камилавки
пестрят на полках здешней лавки –
мир персонажей и имен
бессмертных сцен иных времен.
Цветные ленты, фижмы, банты,
цветы, балетные пуанты,
в конце прилавка уголок
из шерсти связанных чулок.

Тьмы хлестких театральных бредней
живут в кондитерской соседней.
Вод газированных глоток,
в пакетах чай и кипяток,
набор фруктовых и творожных
бисквитных кексов и пирожных.
Богемный дружеский мирок,
и с местным сленгом говорок.

                I

Пройдусь и я по сходкам клубным,
уютным, теплым, дружелюбным,
где щедр на пригоршни народ,
ох, злых словечек и острот.
Сей род веселый и сметливый,
иной порой миролюбивый,
быть может, вытащит меня
из мутных дум дурного дня.


               
                II
        Другое настроение

Пройдусь и я по сходкам клубным,
уютным, теплым, дружелюбным,
где щедр на пригоршни народ,
ох, злых словечек и острот.
Чтоб разглядев, как в страшном сне,
всему назначенные цены,
вдруг ощутить себя в тусне
какой-то дикой мизансцены.
Поняв, что эпилог всему –
мир в добровольном лицедействе,
увидев смысл и в этом действе,
воздать что должно и ему.
И всё ж прозреть к исходу дня
сквозь рой гримас и политесы,
кто Режиссер, кто Автор пьесы,
кто Тот, кто ввел в нее меня.