Время уходит молча...

...это не только медицинский факт, но и название книги моих стихов ("книжкой" язык не поворачивается назвать, ибо объём более 400 страниц), вышедшей в апреле 2023 года в иерусалимском издательстве "Филобиблон", известном в Израиле не только восхитительным качеством печати, скрупулёзностью редактуры и артистичностью оформления, но и отменно высокой стоимостью издательских услуг... В книгу вошли все мои лучшие стихи, написанные в период с 1995-го по 2022 годы — ибо книга была задумана, как "финальная". Тираж — 75 экземпляров, 15 из которых с грехом пополам разошлись по моим друзьям и знакомым в Америке — в Нью-Йорке, Бостоне, Принстоне и Вашингтоне во время моего майского "турне" по "местам боевой славы". Один экземпляр попал в библиотеку Конгресса США, и еще один — в Национальную Библиотеку в Иерусалиме. Штук пять были благосклонно приняты моими родственникаи, знакомыми и полузнакомыми в Израиле. Две книжки забрал издатель. И еще 10 экземпляров были розданы на скромной презентации моей книги в Иерусалиме в августе этого года...

К чему я всё это пишу? Не корысти ради — ибо проект не коммерческий. А пишу это для того, что если кто-нибудь из моих любезных израильтян заинтересован (бесплатно, разумеется), напишите мне в "личку". А заодно могу вручить и свою старую (2016 года) книжку "Когда-нибудь". Высылать книги за пределы Израиля у меня, к сожалению, нет ни времени, ни возможностей, увы...

И в завершение, приведу здесь рецензию замечательной женщины, литературоведа Ирины Калинковецкой...

Ирина Калинковицкая

Заметки читателя
 Всё сказано на свете,
 Несказанного нет,
 Но вечно людям светит
 Несказанного свет.
           Новелла Матвеева


Перед нами книга стихов поэта Михаила Моставлянского "Время уходит молча",  выпущенная издательством "Филобиблон" Я не оговорилась и не случайно употребила тавтологическое выражение "книга стихов поэта". Далеко не всегда, особенно в наше время, с доступными средствами самовыражения, поэтические сборники принадлежат поэтам. Эта книга написана настоящим, талантливым поэтом. Мы так редко, так не-щедро употребляем это слово! Но я, чем дольше живу, тем больше прихожу к убеждению, что человек должен узнать об этом при жизни. Тем более, что люди талантливые, сомневающиеся, склонны к рефлексии.

Это очень поверхностные заметки, скорее благодарного читателя, нежели критика и литературоведа. К сожалению, это не всегда совпадает. И, как это бывает с хорошей поэзией, каждый увидит в ней что-то своё. И первое, о чём бы я хотела сказать, и к че-му отношусь с большим уважением: эта поэзия возникла не на пустом месте. За ней стоят многовековая мировая культура и поэзия, за ней находятся, по меньшей мере, два века русской поэзии.
И речь здесь идёт не о подражании любимым поэтам, хотя, безусловно, и это есть, не может не быть, а скорее, об авторской культуре, его восприятии мира, его лично-сти.

В стихах это проявляется как отсылки к любимым авторам, аллюзии и реминсцен-ции, а часто и прямое цитирование с указанием имён. Эти имена легко и естественно ложатся в строку. Обычно эти отсылки возникают в неожиданном контексте, необыч-ном преломлении и часто меняют привычные представления читателя.  И никуда от этого поэтам не деться. Я имею в виду хороших поэтов. Плохим куда легче. Они без этого легко обходятся. И тут, как всегда, когда я в чём-то не уверена, на помощь мне приходит мудрец-Маршак.

Над прошлым, как над горною грядой,
Твоё искусство высится вершиной,
А без гряды истории седой
Твое искусство – холмик муравьиный.

Чаще всего поэт упоминает в своих стихах Бродского и Пастернака. Так в стихо-творении "Зимняя ночь с вариациями" он обращается к одному из самых известных стихотворений Пастернака. Оно в названии, и в строчках стихотворения "мело, ме-ло...", там же появляется отрывок из "Гамлета" — чашу эту мимо пронеси, и "Февраль. Достать чернил и плакать", и чеховская "Чайка", и стихотворение Ахмадулиной об уходящих друзьях. И остаётся ощущение такой душевной боли, такого сиротства и одиночества автора и ...себя самого.

В сборнике очень много стихотворений с музыкальными названиями, и музыка составляет основу многих стихов. И названия говорят сами за себя: «Сентименталь-ный романс», «De profundos» («Из бездны»), «Лакримоза», «Брух», «Концерт для скрипки с оркестром», «Летний сон фавна», немного изменённое название произведе-ния Дебюсси. Этот список можно продолжить. И дело тут не только в том, что вторая специальность М. Моставлянского – музыкальная, а и в том, что эта музыка живёт в нём.

Стихотворение "Мазурка" – одно из самых трагических в книге – открывается двумя страшными эпиграфами. Первый из Александра Галича: "Уходят из Варшавы поезда". И сразу же на ум приходит его же строчка: "Мой поезд уходит в Освенцим сегодня и ежедневно".  А второй эпиграф из "Легенды об Уленшпигеле" Ш. де Косте-ра. Она всем известна: "Пепел Клааса стучит в моё сердце". И мы уже понимаем, что речь в стихах пойдёт не о легкомысленно горделивом польском танце, а о страшных и позорных страницах войны, о Холокосте, где так страшно соседствуют польский та-нец "Ещё Польска не сгинела" и предсмертный плач детей "Шма Исраэль"; фашист-ские изверги-убийцы и один из самых светлых людей на планете, Януш Корчак; рож-дественская и шестиконечная жёлтая звезда. А за основу стихотворения взят "Кадиш", по-моему, лучшее что написал А. Галич. А в конце стихотворения неожиданная скры-тая ссылка на Пастернака, на его "Рождественскую звезду", стихотворение, воспеваю-щее рождение великой цивилизации — той, которая в высшей стадии своего развития целенаправленно и методически убивает детей. Я прочитала и ужаснулась. Любимый Пастернак. Любимое стихотворение…

Ещё одна тема — тема Израиля. Мучительные размышления русского интеллиген-та. И, конечно, — библейская тема. Их объединяет, как мне кажется, одна фраза:

Всю жизнь свою, ища дорогу к Храму,
Я так и не нашёл дороги к дому.

И каждый из нас толкует её по-своему.
Мне очень понравились два стихотворения об осени.
Первое "Смена декораций" — лёгкое, пустынное стихотворение-прощание.

Мир осенью становится просторный,
Как будто вынесли из комнаты всю мебель.

Очень точно и очень грустно.
И второе с музыкальным названием "Ноктюрн". За ним, как мне кажется, стоит, подставляет своё плечо Борис Пастернак. Это и сочетание несочетаемого: земли и неба, света и тьмы, и пастернаковское перечисление этих несовместимостей.

Это осень. Простуды. Дешёвые распродажи.
Листья ложатся на землю, как похоронки.

Для меня в этом и отзвук "Сказки сказок" Юрия Норштейна.
И ещё одно стихотворение, которое я полюбила сразу и безоговорочно: "Трубочист". Вспоминаю Хармса. Лёгкое, причудливое, печальное. И я, конечно, сразу по-чувствовала Пастернака, который упоминается вместе с японским поэтом Мацуо Басё. Сразу пришли на память строки из "Ночи".

  Он смотрит на планету,
  Как будто небосвод
  Относится к предмету
  Его ночных забот.

Замечателен финал стихотворения, грустный, ироничный, насмешливый.

"Как видно, был тот трубочист непростой,
коль сам ухитрился стать яркой звездой..."
Подумал я так — и отправился спать.
Не всем же, друзья, звезды с неба хватать...

Эта ирония, насмешка над самим собой, звучит во многих стихах.
И, конечно, какой же  поэт без любви, – печальной, трагической, счастливой, освещающей жизнь, без Прекрасной дамы? Эта любовь пронизывает весь сборник.
Мне хочется поздравить Михаила Моставлянского с выходом книги и пожелать ей счастливой судьбы. Ведь у книг, как и у людей, бывают счастливые и несчастливые судьбы.

  В добрый путь!