Горелых

А на отшибе, за оврагом,
где прежде жили гончары,
а в девяностых брали чагу,
но стало пусто с той поры,

на валунах венцы в июле
срубил приехавший москвич
(спасибо, нет, давно не пью я)
Горелых Алексей Ильич.

Мужик, как лось: мышца да жилы,
в работе зверь и жрать здоров.
Такое племя старожилы
и помнили у гончаров.

А он, избу срубив простую,
колодец вырыл по уму,
и жизнь наладил холостую
в своём нехитром терему.
..................
Так год прошёл. Щенок приблудный,
тайком залезший под кровать,
огромной псиной страхолюдной
прохожих стал людей пугать.

Сучара с пастью крокодильей,
а желваки, как кулаки;
и холм гончарный обходили
с тех пор зверьё и грибники.
.......
В тот год морозило не слишком,
и успевало развезти;
он в магазин пришёл с мальчишкой
годков по виду девяти.

Мы с Павлом Рыковым курили
шагах в пяти, невдалеке,
и слышали, как говорили
они на странном языке.

В нём писк был слышен насекомый
и призвук – как ковали нож.
Ни на какой язык знакомый
он был, ей богу, не похож.

Всё говорили, говорили...
Подслушать ведь не воровство –
мы с Павлом молча докурили
и не спросили ничего.
......
А эти двое покосились,
набрали спичек про запас,
ушли и даже не простились,
не так как водится у нас.

И от холма уже ни шагу
с тех пор (не можешь не икать?)
А с марта ночью за оврагом
свеченье стало возникать.

Оно не наше, вроде, дело –
чужая жизнь, не суйте нос;
но как-то всё же захотела
деревня выяснить вопрос.
.....
И вот, среди занятий прочих,
с Павлушей, Зиной и Васьком
мы как-то раз, дождавшись ночи,
к оврагу двинулись гуськом.

Как помню: тьма и ветер свищет,
и странно ёкает в груди,
и ярко сукины глазища
горят за снегом впереди.

Но подошли. Дымок чуть вился,
был лес в окошке отражён;
как вдруг мальчишка появился,
молочным светом окружён.

Он как бы шёл, но ног не двигал,
и различим сквозь редкий дым,
он в ледяном сверканьи игл
висел над снегом голубым.

Кукушка вдруг прокуковала,
не рано ль? (Стукать перестань)
И слабость странная сковала
мне ноги, руки и гортань.

Иголки в мышцах онемелых
и дрожь от пяток до соплей...
Тут вышел из дому Горелых
и нам навесил пизлюлей.

И в чёрта мать и в бога душу
мы там по полной огребли;
Васёк утёк, сдристал Павлуша,
А Зину в Горбове нашли.