Магистр дьявольского культа

Оригинальный сюжет книги принадлежит Мосян Тунсю (кит. ;;;;)и телеканалу Tencent Video для дорамы - адаптации «Неукротимый: Повелитель Чэньцин» (кит. ;;;, пиньинь. Ch;n Q;ng L;ng). В данной теме предложен смешанная история, созданная автором погрузившимся во все источники, для его стихотворного раскрытия и понимания другими людьми.
; изменило ударение на сайте без них сложно читать прошу извинить
**********************************************************
Высшим средь равных выбран когда-то
Мудрый и славный Жоха;нь.
Кто бы узнал тогда среди братьев,
Что жадность его столь сильна.

Красное солнце - высшее знамя,
Величие силы людей.
Алые ткани и камни в гуа;не(0),
Тусклее кровавых страстей.

Шире и шире солнце лучами
Землю вокруг захватив,
Силою слов, а где-то мечами,
Мечту гордеца воплотив.

Годы проходят, солнце сильнее
Жжет на границах Циша;нь.
Орден за кланом склоняют колени,
Большего жаждет Жоха;нь.

Уж предков забыто последнее слово:
"Вещей нет дороже семьи".
Сливаются сонмом предсмертные стоны,
Под кровью не видно земли.

И властью, что дали братья по духу,
Он войско с приказом послал:
"Лишь земли такие не будут в разрухе,
Что примут дозор, как вассал".

И пламенем жарким покрылись постройки
В туманной глубине Гусу;.
И пусть были Лань преданно стойки,
Скрываться пришлось им в лесу.

Лишь горстку писаний - сокровища клана
С собою наследник унес.
Так начали Вэнь исполнение плана:
Взялись за Великих(1) всерьез.

И прахом Гусу; - печатью кровавой
Вновь издал приказ Вэнь Жохань:
"Всем тем орденам, что ныне не с нами,
Наследников выслать в Цишань".

И лучших из лучших послали пионы,
И лотос Юнмэ;на послал.
А бык из Цинхэ; выслал шпиона,
И брата, что силы скрывал.

Но долго тот плен продлится не сможет,
Второй сын Жоха;ня был глуп.
Вот ревность слепая наложницу гложет,
Тавро обжигает вдруг грудь.

То первый воспитанник Цзян из Юнмэ;на,
Защитником девы предстал.
Не боли и смерти боялся он – плена,
Что дух и свободу сковал.

Схватил он Вэнь Чао в заложники быстро,
Так шустро, что страж не успел.
Сжигающий ядра(2) почувствовал остро,
Что кровь бы пустить он сумел.

И кровь пролилась с пореза простого,
Глупец, что себе сам нанес.
И призвана тварь, как эхо былого -
Бежать трусам Вэнь удалось.

И лучшим из лучших пришлось под водою
Наружу свой путь проложить.
Но тварь-черепаха была не простою,
И двое остались внутри.

Второй из нефритов туманного Гу;су,
И лучший стрелок из Юнмэн.
Им вместе пришлось использовать мусор,
Чтоб тварь умерла без проблем:

Тот древний клинок, вошедший под панцирь,
Что силу стрелку передал,
Смертельные струны изрезали пальцы,
И монстр без шеи упал.

Паденьем своим последний проход он
Наружу из тьмы заслонил.
И двое остались в пещере знакомой,
Ведь выбраться не было сил.

И раны свои, обработав немного,
Забылись в горячечном сне.
Но вскоре средь камня, мотив одинокий,
Вансянь(3) прозвучал в тишине.

Много ли мало, время проходит,
Вот и подмога пришла.
Двух пострадавших время разводит,
К Лотосом и облакам.

В пристани старой радости полной
Мальчик откроет глаза.
Только лодки гонят там волны,
Вэнь уж прислали посла.

Девка дурная сына второго
С нею же верный Чжулю.
Силой приказа решила с порога
Власть показать не свою.

Сделала вид хозяйка Юнмэна,
Желая беду отвратить.
Вот только безумцы такая проблема,
Все сразу хотят получить.

И треском Цзыдяня под отсветы молний,
Заткнула гостей госпожа.
Чжулю нападая, решился напомнить,
Что власть уж не в этих руках.

И пламя взметнулось над пристанью старой,
И кровь окропила пруды.
И лотос покрылся налетом багряным,
Лишь двое спаслось от беды.

То шиди с шисюном(4), герои Юнмэна
Повязаны были вдвоем.
Наказом господским покинули стены,
Поклявшись отстроить вновь дом.

Не много ни мало в бегах прошло время,
И младший попался врагу.
Чжулю торопливо выжег проблему,
Ядро превратилось в дыру.

Но старший отважно пошел вслед за братом,
И кончился б тут наш рассказ,
Если б не мальчик преданно храбрый -
Калеку он спрятал и спас.

Хоть Вэнь он родился, в нем не было жара.
Лишь свет да тепло от души.
Он жил, ожидая вечно удара,
Но братьям помочь он решил.

Ведь старший когда-то помог добрым словом,
В Цишане пред кланом хвалил.,
Рассказывал он, как юноша ловок
Что стрелы все метко пустил.

Да только всегда мальчишка был робок,
Боялся он тех, кто сильней.
И выстрел в мишень вышел неровный,
Под хохот безруких людей.

Но мальчик запомнил того, кто направил,
Кто был на его стороне.
И вот спустя годы на новой заставе,
Двух братьев провел он к сестре.

Там дева - целитель с золотыми руками,
Родную семью берегла.
Но другу брата под облаками,
Лишится ядра помогла.

Тот долго выпрашивал милость для брата,
Две ночи и день он терпел.
Ведь дева-целитель восполнит утрату,
Поток ци у шиди вновь цел.

Спустившись с горы, куда выманил шиди,
Обманом о древней святой,
Он встретил Чжулю, вот только не выйдет
Ему сжечь ядро - он пустой.

И в ярости Чао, второй сын Жоханя,
Убить наглеца захотел.
Но слыша угрозы и ярость Усяня,
Он сам жизнь отнять не посмел.

И первый средь равных, как срезанный лотос,
Был сброшен во тьму Луаньцзан.
И крик потерялся. Живой еще голос
Стал мертвым как вся та земля.

Три месяца ровно прошло от паденья,
И меньше уж солнца стал жар.
Ведь орденов крупных иссякло терпенье -
Ему нанесен был удар.

То воин искусный лорд Ци;нхэ -  Минцзюэ,
Вэнь Сюя сам лично убил.
И юный лорд Цзян в атаке лютуя,
Цзыдянем Юнмэн весь отбил.

Он в поисках брата дозор за дозором
Под руку свою возвращал.
Ведь предки его не простили б позора,
Что клятву беречь не сдержал.

Вот только след брата давно уж потерян,
На густо заросшей горе.
Хоть тысячи ли шагами отмеряй,
Не видел никто и нигде.

Да только заставы от Вэньских ублюдков,
Бывают свободны уже.
Ему отдают их как ужин на блюде -
Припаркой к кровящей душе.

И вот он идет по следу из трупов
Туда, где еще слышен крик.
Туда, где в остове горевшей халупы
Из тени вдруг кто-то возник.

То демоном темным, глазами алея,
Вернулся потерянный брат.
Он начал атаку, врагов не жалея,
В кровавый окрасив закат.

Руками умертвий схватив солнца сына,
Смеялся над криками он.
Вэнь Чао с Чжулю ждала лишь кончина,
Они станут кормом ворон.

Нефрит из Гусу; пытался спасенье
Сей темной душе предложить,
Она же, подумав, что ждет заточенье,
Решила свободной пожить.

Границей отказа Чэньцин подымалась,
Что чувства хранила в себе.
Обида умерших орать не боялась,
Маня заклинателя к тьме.

Не слыша укора потерянных духов,
Цзян Чен заслонил собой тьму.
Хоть Лань из Гусу; благородный по слухам,
Не он решит павших судьбу.

Двоих же напавших на пристань Юнмэна
Сжирает голодная тьма,
Немного облегчилось воинов бремя,
В Цинхэ был доволен глава.

Потом нападенье на Город без ночи(5)
Развязано быстро совсем.
Но план от шпиона очень не прочен -
Минцзюэ захвачен был в плен.

И актом спасенья все секты вступили
В столицу кровавой войны.
С последней атакой они все спешили,
Жохань был убит со спины.

Презренный слуга для господ благородных,
Победу из рук их украл.
Они зароптали: «Его путь на крови!»,
Шпион все с улыбкой встречал.

За славу убийцы купил себе место
Средь злата и белых цветов.
Чело окропила киноварная метка,
Чисты обшлага рукавов.

Ведь грязь подворотен «Гуан» освещает,
Тьме прошлого надо уйти.
Хоть мать и дала ему имя Мэн Яо,
Он жизнь всю отцу посвятит.

И поднял рукой он, убившей тирана,
Тост братства, и клятву тем дал:
Что будет он честен, не будет средь братьев
Скрывать под улыбкой оскал.

Да только прельщало местечко на небе,
Где солнца не видно уже,
Отца его сильно, но только проблема
Не в Лань или честном Цинхэ.

То тьма из Юнмэна, подвластная флейте,
И вроде слух был про печать.
А старый закон: «Нет контроля – убейте»,
Нет силы превыше меча!

«Нечистая сила мальчишку сгубила,
Он меч не носил всю войну».
То зависти сплетня по залам бродила,
И целя не в парня, в семью.

Но гордый Усянь, не чуя проблемы,
Добычи треть сразу схватил,
На праздничном сборе охоты Байфена(6),
В насмешку борьбу превратил.

И праздничный пир сорвал по желанью,
Ища заключенных из Вэнь.
И это последнее стало признаньем -
Опасен герой из Юнмэн.

И праведный лидер, и брат бузотера,
Отправлен советом за ним.
Но встреча та братьев окрасилась кровью:
Изгой Вэй Усянь из Илин.

Лишь только за то, что вызволил старцев,
Дитя, что не видел войну.
Познаньем пути он хотел заниматься,
С ребенком играя в пруду.

Но кажется тихим могильник забытый,
Молчит, как всегда, Луаньцзан.
Во злате, парче сидит сибаритом
И жаждет печать Гуаншань.

Его сын по праву связался с Юнмэном,
Женой выбрав юную Цзян.
Но эта позиция выгодна схеме
И создан коварный вновь план.

Наследник родился у Цзинь Гуаншаня,
И праздник сзывает Ланлин.
И юная мать письмо отправляет,
Где брату напишет: «Приди!».

И зависть не зная, забыв про обиды,
Усянь поспешил на прием.
Но только деянья его не забыты,
И стрелы прольются дождем.

Проклятье принявший кузен Цзысюаня
Уверен был, он виноват!
И триста солдат из лука стреляли -
Преступника жизни лишат!

Хоть трупы убрали, боявшись призыва,
Один был за черной спиной.
И ярость закралась в сознанье Вэнь Нина,
И тьма завладела душой.

Не был остановлен кулак беспощадный
Пред грудью младого отца.
И вот опадает трупом он хладным,
Удачен был план хитреца.

Он выше и выше тянулся по праву
По лестнице в тысячу ли.
И место у трона подобно удаву
Он был бы не прочь захватить.

А Цзинь Гуаншань захочет убийцу:
Цена жизни сына - все Вэнь.
Да только созвал он союзников биться,
Другие пусть сгубят мишень.

И жизни потрачены быстро напрасно:
Пусты золотые слова.
Звучит над Безночным призыв вновь опасный:
То смерть за пионом пришла.

Да только в безумье себя позабывши
И полностью в тьму погрузясь,
Усянь забирает жизнь даже шидзе,
Что в бой ворвалась не боясь.

Но смерть забирает и самых достойных:
Сестру забирает и мать.
Печать разбивает отчаянье бойни,
Усянь же идет умирать.

Последним порывом он прыгнул с обрыва,
Желая, чтоб кончился бой.
Да только рука его крепко схватила,
Теня вверх сильней за собой.

Второй из нефритов почтенного Гу;су
Не мог просто так отпустить.
Он выдержит ношу бесценного груза,
Он верил, что можно простить.

Но есть приговор - другими подписан,
Три тысячи жизней кричат.
Саньду ударяет камень карниза,
На брате поставит крест брат.

И душу безумца взывали ночами,
Чтоб точно проверить – ушла.
И кнут дисциплины свистел за стенами,
То в облако кровь пролита.

Но новые жизни приветствовал Гу;су,
Малыш принял имя Сычжуй.
С тех пор лет тринадцать минуло пусто,
Ничуть не уменьшив тоску.

И маленький мальчик когда-то забывший,
О прошлом значенье «Юань»,
Теперь среди старших - храбрый отличник,
Охоты он выдержит план.

Близко к Ланлину, в деревне обычной,
Люди просили помочь.
Да только добыча была экзотичной -
Сигнал осветил злую ночь.

Хозяин деревни с женою и сыном,
А также их верный слуга,
С защитой в поместье спокойными были,
Но внутрь проник уже враг.

Теперь же встают, как хладные трупы
Под взглядом последнего Мо.
Сынок то служанки, покусывал губы,
Ведь нервы сдержать нелегко.

То некто знакомый к сигналу приходит
И нежить ослабил гуцинь.
Ванцзи, оплетая звуками ловит,
То бедствие встретил что сын.

Но только беда так сильна, что уходит
На склоны туманной Дафань.
Там Мо Сюаньюй с ослом своим бродит,
И искры пускает Цзыдянь.

Там дева из камня, от злости живая,
Танцует в честь смерти людей.
И грубая флейта ко тьме вновь взывает,
И слышен вдруг грохот цепей.

Ожившим кошмаром мертвец прибывает,
Закованный кем-то давно.
И в бой по указу флейты вступает,
Сожжённое будто бы зло.

И нечисть побита. Крошкой пылящей
Разбита богиня Дафань.
Бойцы напряглись от песни звучащей,
Никто не узнает Вансянь.

Но кое-кто знает и молнию ловит
Дрожащий от силы Бичень.
И двое мужчин сходятся в ссоре
Звенящих обидой мечей.

Цзыдянь все же ловок - жалом искрящим
В спину мальчишке попал.
И Мо Сюаньюй от жара вопящий,
Скривившись от боли, упал.

И Ханьгуан – цзюнь, волею Гу;су,
Флейтиста с собою забрал.
Хоть тот прикрывался обликом труса,
К нему он так ясно воззвал.

Пусть нету владенья, что духам под силу,
То ясно Цзыдянь показал.
Но облик чужой если откинуть,
Внутри будет тот, кого знал.

Лишь о;н мог ту песню в жизни услышать,
Лишь только он мо;г наиграть.
Вэй Ин снова жив, Вэй Ин снова дышит,
И может защиту он дать.

И будет пусть нечисть полная тайны,
И будет путь правды далек:
Что смерть Не Миндзюэ была не случайна,
Ее Гуанъяо навлек.

Наигрывал шустро мелодии Гусу;,
Смятенье желая призвать.
Холодная месть – то блюдо со вкусом,
Что правильно надо подать.

За слово простое, что мать его шлюха,
Когда-то он многих убил.
Миндзюэ не верил всем этим слухам,
Но брат ему верен не был.

Желая все больше власти под небом
Сгубил он так много людей.
Но есть тот кто знает, кто крошками метит
Всю трассу добычи своей.

И взгляд с поволокой убийцу скрывает
Не хуже, чем веера холст.
Не Хуайсан все раскрывает,
Назад когда сожжен был мост.

И брата своею рукой остановит,
За даге(7) Сичэнь отомстит.
А чжицзи(8) охотой путь свой наполнят
И каждый день будут идти.

Племянник средь злата, а сын с облаками,
И брат среди лотосов жив.
Закончился век кровавых тиранов
Путь тьмы свое сослужил.

Покоятся с миром родные все души
И, может быть, скоро Вэнь Нин.
Что путь тьмы забыт, что путь света лучше,
Живым наиграет Чэньцин.

Перевод китайских имен в «Магистре дьявольского культа»

0-гуань - головной убор, тем богаче выделан, чем выше положение человека. Обычно гуань носят только совершеннолетние (с 21 года) мужчины и есть даже церемония коронации, обозначающая переход во взрослую жизнь.

1-Великие. Великие кланы: Ци; ша;нь Вэнь, Гу; су; Лань, ;Ю;;;;н; Мэ;н Цзян, Ци;н Хэ; Не, Ла;н Ли;н Цзинь где первые два слога – их местоположение, более подробно см. интернет.

2- Сжигающий ядра, Вэнь Чжулю и Хангуан-дзюнь (несущий свет) Лань Ванцзи. Это титулы заслуженные в ходе жизни, описывающие видение этих заклинателей другими заклинателями или обычными людьми

3- Вансянь – «Забыть о зависти», песня о близости душ между Ванцзи и Усянем см. 7

4 – Шиди – младший брат по ордену, Шисюн – старший брат по ордену, шицзе – старшая сестра по ордену (не связаны кровью)

5- Город без ночи или Безночный город  (B;y;ti;n Ch;ng), столица Цишаня

6- Байфэн – гора в Ланлине, где проходила охота в тот момент. Охота везде в этом стихе происходи на нежить-трупы, призраки и другие существа с темной энергией

7- Даге – самый старший брат, для всех младших (даже клятвенных) братьем

8- чжицзи – родная душа, человек близкий, которого знаешь как себя самого, часто только духовная близость, без романтической

Лань Чжань -Глубокий
Ванцзи -Безразличный, Отрешенный
; l;n - голубой; zh;n - глубокий, густой, обильный, великий, прозрачный, чистый (о воде или небе); погрузиться в воду, потонуть, переливаться через край, подступившая вода. Все значения так или иначе связаны с водой.
В какой-то степени можно считать это отсылкой к характеру Лань Чжаня как человека с бурей эмоций в душе, которые скрыты от внешних глаз.
w;ngj; - значит безволие, непротивление, безразличие.
Ханьгуан-цзюнь Блистательный господин добродетели
Бичень - избегать пыли/мирских забот.
Лань Сичэнь- Подданный Рассвета
;; Вэнь Юань чувствовать боль *под солнцем*, после ;; Лань Юань Верный
Сычжуй - Тоскующий о прошлом
Цзинь Гуаншань - Озаряющий счастьем
Цзинь Цзысюань - Величественный муж
Мэн Яо - Старший самоцвет, Цзинь Гуанъяо
Озаренный славой самоцвет
Мо Сюаньюй - Черные крылья тайных горестей
Цзян Чэн- Прозрачная река
Саньду, "Три яда" жадность, гнев, глупость.
Цзыдянь, буквально "Фиолетовая молния".
Вэй Ин - Возвышенный ребенок
w;i - следовать за призраками/
командовать призраками
Усянь- без зависти, Уравновешенный
Илин- варварский могильный холм
Луаньцзан- заброшенное кладбище
Чэньцин, Выражать чувства, истина, проверенная временем
Вэнь Жохань - Обжигающий, как лед
Вэнь Чао - Теплое утро
Вэнь Чжулю - Вслед течению
Вэнь Нин - Миролюбивый. Но вышло – Покойный
Вэнь Цин-Добродушная, снисходительная
Не Минцзюэ - Чёткое/мудрое решение
Не Хуайсан - Мечта о невинности, С определенной точки зрения имя Не Хуайсана можно перевести как «Плетущий шелковую сеть»