Мне позвонила муза

Прости, мне позвонила муза...
Ну в чём я виноват...
Ведь я лишь жертва в колесе абьюза,
Как прокурор Пилат.

Да, позвонила - я ответил - обманула -
Дурак, отступник...
Но милая, меня всегда тянуло
К тому, что недоступно.

Ведь ты со мной хоть в гроб, хоть в рвы,
В застенки ада.
Меня кусают каменные львы
И тяготит прохлада.

Я на Селену променял покой,
Слепое счастье Феба.
На ту, которая взлетит со мной
В заштопанное небо.

Из мира тесного хотел я воспарить,
Как птица в клетке.
Ты ставила, чтобы меня остановить,
Под люстру табуретку.

И сердце стало надуваться,
Как шар упругий.
Ты запрещала мне подняться,
Держа за брюки.

И я бегу сквозь рвы бурлящих линий,
Иду на провокацию.
Меня гоняет полчище Эриний,
И голоса иррацио...

И Васька пламенем пылает синим,
Спасибо музе...
Шестнадцатая линия - ещё пять линий! -
Завязан узел!

Дымятся лужи, падают эркеры...
Пылает снег.
И тычут в спину копьями легионеры,
Как будто я абрек.

Ох, горе ты, земное, лебединое,
"Живи", - молю!
И шейка тонкая, как будто бы гусиная
Заныривает в петлю.

Ну всё, почти двадцать вторая,
Я на углу, вот дверцы.
И ножки хрупкие шатает,
Как моё сердце.

И твой подъезд, как пепелище ада,
Он где-то между...
Стучу. Кричишь из-за дверей: "Не надо...
Оставь надежду".

Мы выпали с тобою, как кишки,
И сердце укатилось
Через штанину с бедами башки...
Но всё зашилось...

Мы, поседевшие с тобою в девятнадцать,
Подохли и родились
Уже в который раз...Нам нечего бояться.
Мы умерли и заново влюбились.

Но вот пришлось забыть про музу,
Ведь я с тобой, дурёха...
Стать снова жертвой в колесе абьюза...
Не так уж плохо.

Мы были кротки, будто дети Ленинграда:
И тихо жили,
И нам была тепла декабрьская прохлада,
И мы дрожали, дорожили...