Утренняя серенада Aubade by Philip Larkin

Весь день в трудах и полупьяный в ночь.
Проснусь и пялюсь как в беззвучной тьме
С рассветом кромкой штор взрастёт точь-в-точь
Всегдашнее присутствие во мне.
Без устали там смерть, в зачатке дня,
Сметает в кучку мысль, чтобы поддать огня:
когда и где, и как земле предамся.
С пристрастием допрос: и вновь могилы страх
Вдруг вспыхнет пребываньем в мертвецах,
И ужасу в объятия я сдамся.

Жжет ореолом ум. Раскаялся зазря
- не в счет добро, любовь и бестолку года -
зазря, к несчастию, тому благодаря,
что только жизнь одну мы маемся, когда
Путь ложных начинаний не пройти за вечность.
В награду - пустотою бесконечность.
То место выжжено, куда я был прельщён.
Исчезнуть в том всегдашнем. Скоро мне
Не оказаться здесь иль где-нибудь вовне,
Где правдой был бы больше устрашён.

Таков испуг потерь подточенных опор.
Религией хотел нащупать твердь,
Давно обломленный костыль, чтоб дать отпор
Тому, что неизбежно нас настигнет смерть.
Другой рецепт, ведь мы разумный вид:
Понять, как эта вещь наш страх осуществит.
Ей нечем внемлить, привязаться полюбя,
Без взгляда, вкуса, запаха и звука,
Ей нечем тронуть, и к тому ж такая штука,
Ещё никто с неё не приходил в себя.

Но страх маячит, пусть и краем глаза,
- Размытое бельмо, как вмерзший лёд -
Где гаснут все отмазки до отказа:
Не всё случается — а смерть произойдёт.
Раздумьем этим раскаляет ярость
и хорошо, что выпить не осталось, 
и не с кем. Так отвагой не зальём 
Тревожность ближних. Ведь из тех, кто храбрым был,
Никто отпущен не был из могил.
Как стойкостью смерть не унять, так и нытьём.

Заполнил комнату тихонько формой свет
Познанием, как шкаф прямым, что сквозь окно
Узнали - вечно знали - как завет:
Не избежать - но не принять. Из двух одно.
А телефоны изготовились к прыжку
К закрытых офисов пружинному движку
Будильника, что сдаст мир дню иному.
И небо белое как глина - солнца нет.
И труд собою заслонит опять ответ.
И дворник всё метёт от дома к дому…